Путь чести - Даниил Сергеевич Калинин
Я бы не успел выхватить собственный клинок и поставить блок под вражеский удар. Нет — но вместо этого разрядил с левой руки «отцовский» пистоль, буквально от пояса, с четырех шагов угодив тяжелой пулей в лицо противника…
А уже после рванул из ножен трофейную саблю, ударив навстречу падающему на голову палашу! Налетевший на меня гусар рубанул от души, вложив в резкую, стремительную атаку вес тела и всю доступную ему силу; на мгновение подумалось, что именно такими ударами противников рассекают от шеи и до пояса! Запястье правой пронзило болью, но пусть и с трудом, я все же парировал выпад, на мгновение раскрыв противника — и тут же коротким, резким прямым выпадом направил елмань в лицо гусара! Клинок ткнулся во что-то упругое — и враг заорал от боли, прижав к ране раскрытую ладонь безоружной левой руки… А мгновением спустя он в буквальном смысле потерял голову — попав под размашистый удар шотландского корзинчатого палаша налетевшего на шляхтича Лермонта!
Несколько ошеломленный жутковатым зрелищем словно взлетевшей в воздух головы противника, я едва не пропустил укол кончара, коим меня попытались проткнуть, словно пикой! Враг направил скакуна прямо на меня — но все же сильным ударом сабли по граненому клинку мне удалось отвести его острие в строну… И тут же, крутанув саблю запястьем (как учил «Тимофей»), я рубанул еще раз, с протягом, направив елмань сабли к открытому бедру гусар! Наточенное едва ли не до бритвенной остроты лезвие оставило на ноге отчаянно завопившего противника широкую, рубленно-резаную рану — после чего ошеломленный болью лях просто вывалился из седла…
И в этот же миг где-то за спиной горнисты воеводы Шереметева затрубили «отступление».
…Из блокгауза не очень хорошо видно конную сшибку, окутанную к тому же пороховой дымкой. Но момент, когда над строем московских всадников заиграли горны, отдав приказ к отступлению, я не пропустил, тут же обратившись к пушкарям, приставленным к трофейным фальконетам:
— Что братцы, все у вас готово?
Командир «расчетов», смуглый, этакого цыганского вида дядька с несколько шальным взглядом карих очей, довольно резко ответил:
— За стрельцами своими присматривай — а мы свое дело знаем.
— Экий ты… За моих «ореликов» не переживай, сами не оплошайте! А то три шкуры спущу!!!
Уже не отвлекаясь на ответ головы пушкарей (скользкий какой-то тип, явно себе на уме), чьи имя просто вылетело из памяти, я обратился к полусотне:
— Каждый ратник стреляет из бойницы, меняемся, как и в пешем строю в четыре ряда! Первый залп — по моей команде! После — палите сразу, как только встанете к бойницам!
Глава 23
Я продолжаю напряженно вглядываться вперед, пытаясь разобраться, как протекает бой между московской конницей и кавалерией Сапеги. Задние ряды детей боярских, даже не успевших вступить в схватку, уже развернулись, и споро подгоняя коней, устремились назад. Следом потянулись и их соратники, кто успел быстро выйти из схватки — но это те «везунчики», кто находился примерно в середине строя. Однако же рейтары атаковали в первых рядах! И им же теперь придется как-то отбиваясь от врага, отступать в арьергарде…
Вот у них самое пекло!
От волнения я до крови закусил губу, не замечая боли, и среагировав только на солоноватый привкус во рту… Однако же всего минуту спустя по центру русской конной рати, где атаковал эскадрон Стаса «фон Ронина» и прочие наемники-рейтары, раздался очередной густой залп! И у меня немного отлегло от сердца — ну конечно, часть рейтар или вовсе не использовали парные пистоли, или имели по три самопала, приберегая их до самого последнего мгновения. Теперь же, когда пришло время оторваться от противника, их залпом разрядили в упор по врагу, спешив первый ряд преследователей и мешая их соратникам продолжать гонку. Кроме того, рейтары пусть и ненадолго, но поставили за собой «дымовую завесу»! Да, это вышло не специально — но сгоревший при выстрелах пороховой дым образовал густое, непроглядное сизое облако, что развеется только через несколько секунд… Так что, надеюсь, эскадрон моего друга сумеет отступить под его прикрытием без особенных потерь — а сам капитан обойдется без ранений.
— Разбирай рогатки!
За спиной уже раздалась отрывистая команда сотника московских пикинеров, принявшихся быстро расступаться в стороны и разбирать противоконную преграду. Ее, к слову, изначально растянули практически у задней оконечности вытянутого ромбом блокгауза… Мне же остается только ждать — наши фитильные пищали давно уже заряжены и приготовлены к бою. Осталось лишь запалить сами фитили — но это вопрос всего нескольких секунд, коих в запасе предостаточно…
Минуты ожидания потекают особенно томительно, медленно, как это обычно и происходит в подобных ситуациях. Я мог бы сказать, что до того момента, когда первые наши всадники поравнялись с «острожками», прошло и пять, и десять, и пятнадцать минут… Но уже предчувствуя скорое «дело», я приободрился — и громко скомандовал:
— Фитили пали!
В этот раз вымоченные в пороховом растворе тонкие веревки подпаливают от заранее зажженных факелов, передаваемых друг другу по очереди — после чего последние возвращаются в подставки, оборудованные на внутренней стенке блокгауза.
— На плееечо-о-о-о!
Хорошо, когда порядок действий при заряжании оружия вдолблен в солдат до автоматизма…
— Фитиль крепи!
Стрельцы принимаются синхронно крепить тлеющие веревки в жаграх — а я, отвлекшись на наших всадников, преследуемых ляхами, литовцами и черкасами, пытаюсь найти среди отступающих и рейтар моего друга… Однако среди плотной массы детей боярских, на скаку пролетающих мимо нашего блокгауза, знакомых лиц я совершенно не наблюдаю.
Зато враг уже показался в зоне досягаемости пищалей! И хотя стрелять пока еще рано — иначе наверняка заденем своих, все же «момент истины» и для моих «ореликов», и для людей Сапеги наступит уже очень скоро…
— Полку крой!
Заполнив «корытца» полое малой мерой пороха, стрельцы синхронно закрывают их — после чего со всех сторон раздаются дружных хлопки ладоней по ложам пищалей.
— Первые номера — цельсь!
Учитывая, что стрелять сегодня мы будем не шеренгами, а разбившись по бойницам, разделение по «номерам» вполне обоснованно — благо, что стрельцы народ сообразительный, и что я хочу от них, поняли сразу, быстро сориентировавшись в паре новых команд. Так что все первые номера, коих у меня двенадцать человек, уже выдвинулись вперед,
