Тихий океан - Владислав Викторович Колмаков
Кроме нас на этой авиабазе другие авиационные части не базировались. Этот аэродром специально ради нас освободили. Раньше тут находились советские истребители И-17 и штурмовики Ил-2. Но теперь их перегнали на два других аэродрома возле Севастополя, которые назывались «Куликово поле» и «Северная бухта». Мне объяснили, что это было сделано специально, чтобы мы тут локтями не толкались. Авиабаза «Херсонесский маяк» была хоть и комфортабельной, хорошо защищенной, но не очень большой. Тут капониров еле хватило на обе наши эскадрильи. Кстати, сейчас советская истребительная эскадрилья включала всего десять самолетов. А наша австралийская имела в своем составе аж двадцать четыре истребителя Р-51 «Динго». А две эскадрильи — это почти пять десятков самолетов. И это очень солидная сила по сегодняшним временам. Конечно, в этой реальности советские ВВС не несли таких огромных потерь. Но все равно, ВВС Германии были матерой силой, драться с которой было очень непросто. Были потери у сталинских соколов. Были. Все же немцы — это очень серьезные соперники. И воевать они умеют. Потому самолетов в Красной Армии пока не хватало. А тут мы прибыли. И советское командование было радо такому подгону со стороны Западных Союзников.
И еще я подозреваю, что красные генералы и адмиралы опасались нас смешивать с советскими летчиками. Во избежание, так сказать. Потому и поселили отдельно. На отдельной авиабазе. Чтобы уменьшить количество контактов среди военнослужащих разных стран. Так НКВД за нами легче следить и охранять. Не забывайте, что мы сейчас прибыли в страну победившего социализма. Из капиталистической Австралии, между прочим. В общем, наше тлетворное влияние на неокрепшие умы советских граждан командование хотело минимизировать. В принципе, такой подход мне понятен. Я же в Советском Союзе несколько лет пожить успел. И прекрасно знаю, как тут относятся к иностранцам. С большим подозрением. Но пока мы им нужны. Нас будут холить и лелеять. Однако, советских людей постараются к нам особо не подпускать. Чтобы мы их не сбивали с пути истинного своим сытым и холеным видом. А с нами контактировать будут только избранные и проверенные советские товарищи.
Крым сейчас относился к Крымскому фронту. И нашим куратором со стороны советского командования здесь был начальник ВВС Крымского фронта генерал-майор Николаенко Евгений Макарович. Кстати, я с этим человеком был знаком. Мы с ним вместе когда-то были в военной командировке в Китае, где сражались против японцев. Отличный пилот, кстати. Он в Китае эскадрильей тогда командовал. А по возвращении в СССР ему было присвоено звание Герой Советского Союза. Этот военачальник был из той же когорты молодых асов, которые перед этой большой войной смогли выделиться и подняться наверх на других мелких войнах, благодаря своим боевым заслугам. Николаенко в тот момент, когда я сбежал из Советского Союза, был еще полковником. А теперь вот генерал-майор. И уже начальник ВВС фронта. Нормальная карьера у него получилась. В дальнейшем мы с Евгением Макаровичем общались довольно хорошо. Без напряга и конфликтов. И у него моя личность никакого отторжения не вызывала. Он же меня знал еще до моего бегства из Союза. И мы тогда неплохо так ладили. Были не друзьями, конечно, но хорошими приятелями нас назвать можно. А вот заместителем Николаенко был… Рычагов. Сюрприз, сюрприз! Его, кстати, назначили на эту должность прямо накануне нашего прибытия в Крым. Правда, Пашка сейчас все еще полковник. Его же после моего побега в Швецию сняли с должности, понизили в звании и отправили на Дальний Восток. Но хоть не арестовали и не расстреляли как друга «врага народа». А когда началась война с Германией, о Рычагове вспомнили. Боевой командир как-никак. И снова послали его в бой. И Пашка не подвел товарища Сталина. Воевал грамотно и умело. И теперь вот его назначили замом Николаенко. Повезло, в общем, Пашке. Но я со своей паранойей думаю, что это назначение имеет двойное дно. И совсем оно не случайное. Власти то знают, что Рычагов был моим другом. Возможно, они как-то хотят его использовать, чтобы влиять на меня? Плевать! Мы с Пашкой уже пообщались. И он на меня совсем не злился. Ну, за мой побег. Он то знал, почему я это сделал. И не осуждал меня за это. И несмотря ни на что, остался моим другом. Поэтому пока будем воевать вместе, а там как фишка ляжет. Если товарищи из НКВД надеются, что Рычагов будет на меня стучать или начнет меня переманивать вернуться обратно в Советский Союз. То тут они со свистом пролетают как та фанера над Парижем. Пашку я знаю очень хорошо. И он не такой. Нет в нем гнили. А пока я просто радовался от всей души. Меня же совесть мучила все это время насчет Рычагова. Я же его своим внезапным побегом сильно подставил.
Этот день нам дали на акклиматизацию. Мы становились на довольствие, изучали местность и утрясали разные хозяйственные и административные вопросы. Хорошо, что советские военные бюрократы над нами никакой власти не имели. И все наши запросы выполняли с поразившей меня скоростью. М-да! Вот что значит Союзники. Если бы я был обычным советским командиром, то мы бы так легко не отделались. Нас бы долго мурыжили разными тупыми формальностями и заставляли заполнять кучу бумаг. А местные тыловики весь бы мозг выпили моему начальнику хозяйственной службы. И по любому бы его обманули. Кстати, всех наших авиатехников и снабженцев мы с собой захватили. Они вместе с нашими
