Когда рушится мир - Дмитрий Чайка
***
- У ребят как-то сложно проходила адаптация к нормальной жизни, - удивленно сказал Макс.
- Да нет, после этого никаких эксцессов у них больше не было. Очень уважаемая семья. Его потомки так в Заратуштрии и живут. Банкиры, крупные чиновники, военные.
- Добились все-таки своего, - заметил Макс.- Стали НАСТОЯЩИМИ ЛЮДЬМИ ПЕРВОГО СОРТА.
- Получается, так, - кивнул князь.
- Ну, а Зигфрид? С ним-то что?
- А по нему материалов нет, - развел руками князь.
- Как это? – изумился Макс. – У тебя, и нет?
- Он их сам и засекретил, - пояснил Ардашир. – Он же легенда имперской разведки, а потом и самый молодой ее глава. Сорок лет этой службой руководил. Все материалы, что были с его жизнью связаны, до сих пор под грифом «Совершенно секретно». Кроме вот этих, слишком много копий осталось, он не смог зачистить. Удивительный человек, и жизнь необыкновенную прожил.
- А с Ингландом что стало? Так люди и жили, как дикие животные?
- Да как-то министр финансов, когда расходы на охрану границы оценил, чуть в обморок не упал, и побежал к императору с докладом. Попросил операцию прекратить.
А тот? – с любопытством спросил Макс.
- А тот не в духе был, и слушать ничего не захотел. Он как раз на собачьих боях проигрался по-крупному. Ну и уволил министра, раз тот под горячую руку попал. И больше к нему с этим вопросом никто не подходил. Только следующий император границы открыл, а земли между соседними королевствами поделил. Не понравилось ему, что такая дикость в Европе происходит. Они там как раз в период феодальной раздробленности вошли.
- Это сколько же император правил? – изумился Макс.
- Да еще дольше, чем его отец, - пожал плечами князь.
- С ума сойти!
***
Неделей позже.
Макс пробирался через густой и липкий туман, который накрыл дубраву севернее Великой Пирамиды, что стояла на окраине Воронежа. Дикая головная боль пронзила мозг, знаменуя свершившийся переход. Осталось немного, и он снова пошел вперед, продираясь через густые ветви. Белесое непроницаемое марево стало редеть, и вот, наконец, туман рассеялся.
- Зар, ты вернулся! - заорал Ахемен, и кинулся обниматься.
- Сколько времени прошло? Год какой? – спросил Макс.
- Да нисколько не прошло. Ты шел, шел и пропал, - орал восторженный царь. – А теперь появился из ниоткуда.
- Великий! – обратился к Пророку Нибиру-Унташ. – Где вы были? Когда вы успели переодеться в эти странные одежды? И почему у вас седые виски?
- Я потом как-нибудь расскажу, может быть. Если решу, что вам надо это знать, - задумчиво ответил Пророк. – Но сейчас скажу только одно: Ох, и дел мы с вами наворотили.
Слуга, который принес веревку, стоял за спиной царя и по цвету напоминал полотно. Он судорожно пытался понять, убьют его за то, что он сейчас увидел, или не убьют.
Нибиру-Унташ повернулся к слуге, как будто прочитав его мысли, и произнес:
- Чтобы никому ни слова, понял?
Тот судорожно закивал, всем своим видом являясь воплощением ужаса.
- Чего стал, иди, - махнул рукой Первосвященник.
Тот припустил со скоростью молодой антилопы, и исчез в колоннах дворца.
- Он же всем разболтает, - укоризненно сказал Пророк.
- Именно на это я и рассчитываю, Великий, - усмехнулся жрец. – За нами из кустов еще пара евнухов подглядывает. Пусть болтают, это нам на пользу.
- А, ну да, - Макс задумался. – После того, что я узнал, действительно, не помешает.
- А что вы узнали, Великий? - спросил снедаемый любопытством Нибиру-Унташ.
- Не могу рассказать, иначе это изменит ход событий. Да и, не поверите, все равно.
***
Год сорок восьмой от основания Империи. Ниневия.
- Старый я стал, - тоскливо сказал Пророк сам себе. – Сколько лет уже это долбаное завещание пишу, а воз и ныне там. И ведь даже сдохнуть нельзя, пока эту работу до конца не доведу.
Перед ним лежал огромный манускрипт, в котором было сто страниц с пророчествами, покрытых золотым тиснением. Ему нужно было просто его заполнить, а еще половина листов была девственно чистой.
Вторая книга, где были собраны его пожелания к далеким потомкам, тоже шла тяжеловато. Он уже написал, чтобы не трогали леса Амазонки и африканские просторы. Слоны и носороги будут жить и процветать в его новом мире.
- Так, что там Ардашир просил? Ага, индусы! Пометим! – он опять разговаривал сам с собой. - Вьетнамцев исключаем, невиновны…
- Великий лес! Так, с этим что делать? Хрен с ним, пусть растет. Пишем: "Великий лес севернее Воронежа не рубить". Вот! Пусть потомки приучатся пользоваться тем, что есть. А то безбрежные пространства и неистощимые ресурсы избалуют их.
- Ах да! Мои личные предки в какой-то заднице оказались. Плохой я потомок. Пишем:
«Люди слова, что выйдут из северных лесов, ничем персов не хуже, и во всем им равны». Вот! А то братья-славяне третьим сортом считаются. Непорядок!
- Так, самое главное забыл! Вы же там меня любителем мальчиков считаете! – и он написал на первом листе:
«Моей любимой и единственной жене Ясмин, светочу моей жизни, посвящается».
Конец.
