Андрей Архипов - Ветлужцы

После кивка и освобождения от цепких недружественных объятий прошло еще несколько секунд, прежде чем глаза привыкли к сумрачному освещению. Тимка вгляделся в лицо противника и облегченно перевел дух, после чего немного скривился, прижав руку к пострадавшим ребрам.

— Ты ли это, Завид? — лицо юного новгородца, недавно "гостившего" у ветлужских мальчишек, постепенно выплывало из лесного сумрака. — Чего ведешь себя как тать шатучий? Или умом совсем тронулся?

— Не шуми! Меня который день по лесам церемисы гоняют, невмоготу мне уже высиживать, да поклоны бить каждому встречному. Сторожусь ныне каждого куста...

— От них прячешься? Что натворил и где все остальные новгородцы? Куда путь держишь? — градом посыпались вопросы от мгновенно успокоившегося Тимки.

— Куда... Путь я держал в вашу сторону: сперва хотел пешим ходом до Ветлуги добраться, а там в селении однодеревку взять, однако... Так церемисов ты рядом не углядел, нет?

— Лишь их проводники с нами, а остальные дальше по лесам ищут своих людей... Знаешь что про них?

— И про них, и про воев ваших ведаю, но это долгий разговор, а тебя могут хватиться...

— Точно. Подожди, я дам знать Прошке, чтобы остальных предупредил...

— Как бы эти остальные по мою душу не пришли, Тимоша...

— Не боись — только своим, они языком трепать не будут. А потом вернусь, и тогда вместе решим, что с тобой делать.

— Боюсь, что втуне пропадут старания твои...

Юный ветлужец поморщился и змеей выскользнул из-под елки, не найдя что ответить Завиду. На поляне он сразу же свистом призвал Прошку к себе и пошел ему навстречу. Глянув на бледное, взъерошенное лицо своего напарника, тот сразу же задергался и стал водить самострелом по кустам, так что Тимке стоило больших трудов привести его в чувство. Однако через минуту Прошка уже летел на всех парах к Сваре. Немного поразмыслив, пацаны пришли к выводу, что тот тоже был своим, да и решить судьбу новгородца мог лишь он один. А Тимка сразу же вернулся назад, к виновнику общего переполоха и с разбега нырнул в его лесное убежище. Ветки опять хлестнули по лицу, он на мгновение привычно зажмурился и скатился на какой-то мягкий комок, принятый им за разбросанные вещи Завида.

— Ну, вот он я... — Тимкин взгляд уперся точно в черные звериные зрачки, блеснувшие в полутьме. Он непроизвольно застыл и уселся на пятую точку, однако низкий рык зверя и стойкий запах мочи, прянувший в нос, заставили его отползти дальше и тихонько взвизгнуть. Сердце дернулось и на мгновение остановилось, оцепеневший мозг вырабатывал лишь одну мысль, пустив ее по кругу: "оборотень, оборотень..."

— Испужался? — Сдавленное хихиканье Завида донеслось из противоположного конца раскидистой еловой кроны. — Ты вроде видел уже моего Топтыгу на пажити вашей рядом с ушкуем?

— Видел, — сглотнул Тимка, стараясь унять свое часто бьющееся сердце. — Да разве к таким твоим шуточкам привыкнуть можно? Я же чуть кишечник не опорожнил...

— Чего ты чуть не сотворил? — по новгородски зацокал Завид, непривычно для любого другого уха меняя "ч" на "ц".

— Цего, цего, цуть... — передразнил его Тимка. — Говорю, что чуть портки свои не измарал. Уф... Ничуть ты не изменился: как был без царя в голове, так и остался... Мало тебя черемисы гоняли.

— Ты про то, что с головой у меня не в порядке? Как бы не так — недавно все на место встало, потому и пошел к вам. А с мишуткой... Он прибежал ко мне сразу после твоего ухода и шуточки мои тут ни при чем. Мыслю, что косолапый где-то рядом по траве катался и выжидал, когда я один останусь.

— Катался? — озадаченно переспросил Тимка. — Нашел где играться, тут люди кругом... Неужто не чует?

— Да он так свое место метит: помочится на траву, а потом катается по ней. Куда бы затем не пошел, чего бы ни коснулся — всюду его метки будут. А уж людской дух он за треть поприща распознает...

— Слушай, он у тебя уже размером со здоровую псину. Как ты с ним управляешься?

— Так он меня за мамку держит, привык. — Завид ласково погладил свернувшегося около него медвежонка. — Как бы не сгинул: до сих пор берлогу не закладывает, хоть я его уже не раз гонял от себя...

— А мне, глядя на следы, показалось сначала, что он человека выслеживает. Вдруг, думаю, людоед какой-нибудь? Кстати, как медведя у вас называют? Тоже арк..? — получив по губам, Тимка недоуменно уставился на собеседника.

— Не вздумай хозяина настоящим именем назвать, а то призовешь его на свою голову. Космачем, костоправом, стариком, медоедом... как хочешь, лишь бы не истинным, — строго произнес Завид, подняв палец, и удовлетворенно кивнул, увидев понимание в глазах мальчишки. — То-то же. И уж никак такой красавец людей как ядь пользовать не будет, — продолжил новгородец, ласково потрепав медвежонка за ухом. — Наоборот, он помогал все это время. Без косолапого по мне уже тризну справляли бы третьего дня... На церемисов я наткнулся случайно, еле улизнул от них. Они было попытались меня псами загнать, но куда тем... Как медвежий дух чуют, так в раж входят и до моих следов им дела нет.

— И что? Как раз быстрее должны были найти — он ведь почти всегда рядом с тобой бегает.

— Тут рядом меря живет, так хозяин леса у них священным считается. Потому местные черемисы его тоже не трогают, а собак со следа уводят.

— Вот оно как... Ладно, об этом позже, — Тимка отодвинулся от неразлучной парочки еще дальше и продолжил. — Давай, рассказывай, что ты такое учудил, что тебя псами травят?

— Да я-то как раз ничего, а вот остальные новгородцы весьма пошалили в окрестностях — в основном в селении у церемисов. Но и ваша вина в этом есть немалая... Кто вас просил за Якуном насад с воями посылать? Или мнилось вам, что остальные купцы его вам на растерзание оставят? Какой бы не был, но он новгородец...

— Защищаешь его?

— Какое там. Я как раз из-за него и сбежал, живым мне до Новгорода с ним было не дойти. Однако давай по порядку... Про то, что вои ваши ушли чуть раньше нас, дабы перехватить Якуна по дороге, все поняли сразу. Он сам из-за этого целую седмицу на Ветлуге Захария дожидался, дабы по волоку идти большой дружиной. А как тот прибыл, стал купцов уговаривать не на Сухону идти, а тайком свернуть в сторону — на Унжу. Те чуток подумали и согласились. Кому охота в бесполезную свару вступать, да рисковать своей шеей, когда можно сделать небольшой крюк и уйти из-под удара? Так и сделали — в темноте свернули на приток Ветлуги и рванули без оглядки. Но ратники ваши, похоже, весть из стоящего рядом черемисского поселения получили, и через пару дней стали нам на пятки наступать. Все-таки мы с грузом шли: тут и товары ваши, и нераспроданные ткани заморские... Не сколь тяжесть для ушкуев, сколь неудобство для гребцов, но все равно — не налегке. Тут уж Якун волком взвыл: людей у него осталось мало, а остальные купцы оберегать его своими силами как-то не рвались. Зачем им чужую глупость своими воями оплачивать? Однако и бросить его вам на расправу они тоже не решались: все-таки новгородец, да и не последним стоит в купеческом сословии. В итоге постановили отправить его ушкуй вперед — путь торить, а сами немного отстали, дабы дорогу застить вашим отрокам.

— Отрокам? — переспросил Тимка и пояснил свой вопрос. — Этих воев у нас дружинниками называют, а отроками нас, молодых.

— Хм... — недоуменно пожал плечами Завид, но пояснил собеседнику. — Отроками младшую дружину обычно величают при дворе княжеском, в нее еще детские входят, кои в детинце службу несут. А уж как вас, недорослей, называть... да хоть новиками, ваше дело. Ну, так вот, стали эти вои дозоры наши щупать.

— Нападать?

— Да нет... То там попытаются пройти провидчики ваши, то сям. Захарий с Кузьмой с вечера посмеивались, но под утро уже ругаться почем зря начали: дозорные извелись все, на каждый шорох стрелу пускать начали. А попади они, так за пролитую руду отвечать своей придется, и тогда путь к вам по весне заказан будет. Этот исход им вовсе не хотелось узреть, ибо на кону немалая торговая выгода стоит. Так-то вот.

— Ага, а что дальше было, Завид?

— Дальше... Все-таки прознали ваши, что Якуна с нами нет, бросили насад свой и на рассвете мимо нас к волоку подались. Краем чащи, не скрываясь. Ну, и мы двинулись на ушкуях, оставляя их далеко за собой... Все-таки леса тут глухие, пешим ходом быстро не достигнешь нужного места.

— Насад тот с раненым дружинником уже на Ветлуге поймали, — скрипнул зубами Тимка. — А сам он помер, едва только доспех с него сняли. А судно еще и запалить пытались.

— Слышал я что-то про это, — нехотя поднял глаза Завид, мерно поглаживая своего мохнатого четвероного приемыша. — Якун от нас втайне людишек своих посылал, дабы знать, что за спиной творится, и ваши вои его врасплох не застали бы. И насад тот сжечь им повелел, коли будет у них такая возможность. Видать, они и спроворили это дело, а то, что доспех не сняли... Наверняка все второпях творилось. Мыслю, что некогда им было разоблачать вашего воя от брони и обирать его. Весла по кустам разбросали, да судно по течению пустили, головешку из костра в парусину подложив...