Борис Сапожников - Большая игра
Риск был велик, но я пошел на него – и сделал еще один пируэт, усиливая удар разворотом корпуса. Иначе, наверное, и броню бы хтонику не пробил, разве что поцарапал. Удар пришелся крайне удачно, в ту часть доспеха, которую я уже повредил предыдущим выпадом, и в этот раз клинок куда легче прорубил вражескую броню – и ребра хтоника затрещали намного сильней. Он взревел раненым кабаном, и мне стало страшно – ничего человеческого в его крике не было вообще.
Хтоник ринулся на меня, хотя кровь уже хлестала из раны на боку. Даже самый сильный человек давно бы свалился замертво, однако к хтонику это не относилось. Я отбил первый удар, уклонился от второго и снова убрал меч, пытаясь лишить противника равновесия. И в этот раз мне удалось – хтоник оказался слишком разъярен, он голову потерял от боли и ярости. А мне только того и надо было.
Удар моего врага был столь силен, что он едва кубарем не покатился, лишь в последнее мгновение совладав с собственным телом. Но было поздно – клинок секача уже опустился на его шею сзади, раздался лязг стали, а следом и треск, во все стороны снопами брызнули искры. Хтоник рухнул на колено, уперевшись в песок кулаком левой руки, чтобы совсем уж не растянуться. Я перехватил секач за конец рукояти, занес оружие над головой в максимально широком замахе и обрушил его на голову врага. Тварь не спасли ни прочный шлем, ни толстый череп.
Клинок секача засел в голове хтоника, он начал заваливаться вперед, и мне пришлось упереться ему ногой в спину, будто в мясницкую колоду, чтобы оружие не вырвалось из рук. Я изо всех сил дернул рукоять на себя, и она с жутким треском вышла из раны. Хтоник же окончательно завалился вперед и признаков жизни уже не подавал.
Все же, прежде чем окинуть взглядом поле боя, чтобы понять, где я сейчас буду нужнее всего, отступил от противника на безопасное расстояние. Кто ж знает этих тварей – быть может, она сейчас придет в себя и снова бросится в атаку. Однако делать этого хтоник вроде не собирался. Тогда я выдохнул спокойно и смог оглядеться по сторонам.
Картина схватки меня совсем не радовала. Армас стоял на одном колене и пытался как можно быстрее перезарядить дискомет, но я видел, что он не успевает сделать это. На него несся хтоник с двумя топорами, уже занесший свое оружие для смертельного удара. Я ринулся на помощь ингерманландцу, хотя и отлично понимал, опередить мчащегося громадными прыжками хтоника не успею ни я, никто другой. Дорчжи прикрывал возящегося с арбалетами Ломидзе от щитоносца, прущего на них с неотвратимой размеренностью осадной башни. А из-за спины его вражеский стрелок так и норовил пустить в моих бойцов длинный болт. Корень же буквально плясал, отбиваясь от хтоника-рукопашника, молотящего кулаками с невероятной для его комплекции скоростью. О силе его ударов лучше и не задумываться.
Вот тогда-то все мы и стали свидетелями приема, с легкой руки какого-то из присутствовавших на играх журналистов получившего название «прыжок Ломидзе, или прыжок смерти».
Внезапно Дорчжи припал на колено, подставляя спину Князю. Тот шагнул прямо на него, и тут наш рукопашник с силой выпрямился, направляя Ломидзе вперед и вверх. Князь оттолкнулся от его спины, прыгнул прямо на щит хтоника, оттолкнулся уже от него – и буквально взвился в воздухе. Вращаясь, будто акробат на арене цирка, он пролетел пару саженей и, все еще оставаясь в воздухе, начал стрелять. Одна стрела, почти сразу – другая. Первая попадает хтонику с двумя топорами под мышку, пробивая кольчугу и с хрустом впиваясь в тело, вторая входит в шею сзади, точно в тот момент, когда шлем и верхняя часть наспинного доспеха расходятся от движения буквально на пядь. Еще один оборот – и Князь стреляет еще дважды. Третий болт вонзается в локоть твари с внутренней, не так хорошо защищенной броней стороны. Четвертый же врезается в пах, и эта рана должна быть смертельной почти для любого живого существа – сильно уж уязвимая эта область, слишком важные артерии проходят там.
Для любого, но только не для хтоника. Вместо того чтобы рухнуть замертво, тварь стремительно обернулась к новой опасности и встретила ее во всеоружии. Хтоник вскинул топор, буквально насадив на него еще находящегося в воздухе Ломидзе. Лезвие глубоко вошло в тело Князя, с жутким хрустом сокрушив его ребра. Он закричал, но голос его был почти не слышен из-за хохота твари. Хтоник оглушительно смеялся, и не было в этом ничего от человеческого веселья, и от каждого смешка продирало, будто наждаком по позвоночнику. Оглушительно хохоча, хтоник легко подбросил Князя, соскользнувшего с лезвия его топора, и тут же с плеча рубанул вторым. Удар был страшен и невероятно силен – он буквально развалил несчастного Ломидзе надвое. Ребра крошились с треском, будто прутья, позвоночник не выдержал, переломился пополам, на песок водопадом хлынула кровь.
Публика на трибунах взревела в экстазе, и было в этом крике нечто весьма схожее с воплями хтоников, как будто люди при виде крови отринули все человеческое, снова обратившись в примитивных животных.
Никто, включая увлекшегося убийством хтоника, не заметил, что Мишин успел зарядить свое оружие. Диск сорвался с направляющих и по короткой, убийственной дуге устремился к горлу врага. Зазубренная кромка буквально вскрыла его, разрывая прочную плоть. Кровь ударила фонтанами из нескольких перерезанных артерий. И в эту-то рану, открывшуюся на горле хтоника, будто второй рот, я направил удар секача, вложив все силы, всю ненависть и все горе от гибели боевого товарища. Одним ударом я отрубил твари голову – та пролетела по широкой дуге пару аршин и упала на песок. Обезглавленное же тело хтоника рухнуло на колени, а после повалилось ничком. Песок под ним пропитывался кровью.
– Заряжай тремя, – практически на бегу бросил я Мишину, и тот послушался без единого возражения. Оба мы знали, что заряжать оружие сразу тремя дисками очень опасная игра – может не выдержать механизм и смертоносные снаряды полетят во все стороны по случайным траекториям. У стрелка при этом выжить шансов почти нет.
Я же пробежал мимо Армаса и ринулся прямо на упорно наседающего на Дорчжи хтоника со щитом. Он уверенно теснил им парня, из-за широкой спины его надежно защищенный арбалетчик так и норовил пустить стрелу. Дорчжи пока уклонялся от снарядов, однако, как скоро ему изменит удача, я проверять не хотел. Логичней было бы атаковать стрелка, и потому я кинулся на него, по неширокой дуге пытаясь обежать щитоносца. Однако для того прикрыть товарища было делом плевым – лишь развернись на полшага так, чтобы не подставиться и под удар Дорчжи. Именно этого я и ждал и очень надеялся, что и мой рукопашник разгадает нехитрый в общем-то трюк.
Я изо всех сил врезал секачом по щиту еще не успевшего закончить разворот врага – это лишь сбило его с шага, но Дорчжи вполне хватило. Он поймал пальцами свободной от стали руки край щита и рванул его на себя, еще сильнее выбивая противника из равновесия. На многочисленных наших тренировках я успел убедиться в том, что парень просто феноменально физически одарен – не развит, а именно одарен.
Зангиеву удалось развить то, чем щедро наделила Дорчжи природа. Конечно, уронить тяжелого хтоника на песок ему не удалось, однако враг раскрылся достаточно, чтобы Дорчжи нанес могучий удар стальной рукой ему прямо в забрало. Металл смялся под напором стали, превратив, наверное, лицо хтоника в кровавое месиво, но на боевых рефлексах его это никак не сказалось. Он ловко взмахнул булавой, едва не задев успевшего вовремя отпрыгнуть Дорчжи, но я тут же рубанул его секачом по руке. Вышло не слишком удачно – клинок попал по прочному наручу брони, оставив на нем глубокую зарубку. Никаких других повреждений нанести врагу мне не удалось, в отличие от Армаса. Тот ловко выскочил из-за моей спины и тут же надавил на спусковую скобу дискомета. Загудело магнитное поле – или что там разгоняет снаряды в этом оружии – и три диска один за другим сорвались с направляющих в считаные секунды. На наше счастье, выстрел прошел без сюрпризов, более того, все три снаряда угодили точно в цель.
Первый начисто срезал хтонику кисть с зажатой в ней рукоятью булавы – на таком мизерном расстоянии от вращающегося с безумной скоростью зазубренного диска никакая броня не спасет. Второй глубоко вошел в бок твари, почти полностью скрывшись под доспехом. Третий же вонзился в смятое ударом стального кулака Дорчжи забрало.
Здоровенный, пускай и самый приземистый из тварей – только его рост недотягивал пол-аршина до сажени – хтоник покачнулся, упасть ему не давал лишь стиснутый в левой руке щит. Но вот ноги подкосились, не выдержав веса, и он рухнул на колени, словно признавая свое поражение.
Публика на трибунах зашлась воплем, приветствуя нас.
Однако падением товарища воспользовался стрелок – хтоник с арбалетом ловко перекатился через плечо, что, наверное, было непросто сделать в его массивных доспехах, и спустил тетиву. Длинные болты устремились в нашу сторону. Дорчжи вскинул стальную руку и широким взмахом попытался отбить сразу оба – чертовски самонадеянно! У него ничего не вышло, и, что самое страшное, он помешал мне отразить второй болт. Первый задел стальную руку парня, врезавшись в нее с такой силой, что его закрутило на месте и швырнуло на песок. К счастью, болт прошел по касательной, не повредив парню, – по крайней мере крови я не увидел. Но слишком широкий замах Дорчжи не дал мне нормально взметнуть секачом, и я лишь краем задел второй снаряд. Он закрутился в воздухе – наконечник прочертил глубокую царапину на моем нагруднике, а вот оказавшемуся слишком близко ко мне Армасу повезло меньше. Стальное древко врезалось ему в плечо, сокрушая кости. Его словно ломом приложили – мой стрелок задохнулся от боли и повалился на песок рядом с вражеским щитоносцем.
