Андрей Величко - Кавказский принц 2
– А что за меры? – поинтересовался цесаревич.
– Например, торпедировать его лошадиной дозой. Вернется и огласит отречение – предупредим, что полгода ему вообще нельзя ни капли, да и потом придется употреблять с осторожностью. Не огласит – предупреждать не будем… Я серьезно, так что ставим вопрос на голосование. В комнате повисло тяжелое молчание. Наконец его нарушила Мари:
– Кажется, на военных советах первым говорит младший по званию? Тогда я – «за».
– Следующий я, мое мнение и так известно. «За».
– «За», – кивнул Гоша.
– Ну, тогда начинаем потихоньку, без спешки, собираться. Мне тут надо отъехать на полдня по поводу всякой медицинской химии…
Наше появление в спальне Аничкова дворца добило пытающегося подняться с четверенек тамошнего врача. Вот только что эти двое шагнули к невесть как образовавшейся дырке в стене, утаскивая с собой находящуюся при смерти императрицу – и вдруг дырка исчезла, а стоят уже трое! Причем императрица мало того что имеет нормальный цвет лица, стоит на своих ногах, совершенно не собирается помирать, так еще и одета непонятно во что.
Я подошел и рывком поднял его на ноги. Он с ужасом глядел на меня и даже, кажется, пытался креститься дрожащей рукой…
– Значит, так. Вы уже поняли, что видели то, чего вам лицезреть было совершенно не положено? Слышали, что про вас предлагал его высочество? В общем, хотите дожить до вечера – сидите тихо и из дворца ни ногой. А теперь отвечайте – где Николай?
– У… уехал… ему тоже стало плохо, он позвонил Гиршу…
– Куда уехал?
– В Зимний… Я снял трубку телефона.
– Зоя? Это Найденов. Обеих фрейлин в полном снаряжении в спальню к Марии Федоровне, а меня соедини с гаражом. Гараж? Бронемашину на выезд, в сопровождении дежурной смены, вооружиться автоматами, действуйте.
Мари осталась изображать из себя с трудом выздоравливающую страдалицу, а мы в сопровождении «Нары» с десятком бойцов помчались к Зимнему. Что там говорил доктор Дима про Мари? Еще десять минут, и спасать было бы некого… Выходит, у Ники одна надежда, что ему досталась доза поменьше.
Нас еще и не сразу пустили, охрана Зимнего пыталась выступать, Гоша, плюнув на конспирацию, позвонил прямо из автомобиля… Наконец мы оказались в небольшой комнате на втором этаже южного крыла. И прямо от дверей я понял – спешить некуда, аптечку я тащил зря, около живого так не стоят…
Впрочем, медицинский чемоданчик мог бы пригодиться, будь у меня хоть малейшее желание его использовать – наше появление повергло собравшихся в шок. Кто-то пузатый шумно грохнулся в обморок, остальные стояли, разинув рот…
Эх, сказать бы теперь что-нибудь значительное, подумал я. Типа «Какой светильник разума угас!». Хотя, пожалуй, это будет перебор… Да о чем это я, у меня же всего десяток автоматчиков на весь дворец! А тут сейчас могут начаться очень интересные события, как народ очухается.
От группы возле новопреставленного отделилась могучая фигура и молча встала рядом с Гошей. О, и генерал-адмирал тут, уже лучше… Я тоже подошел к цесаревичу и негромко сказал:
– Ваше Величество, разрешите в силу чрезвычайной ситуации принять дополнительные меры по охране дворца.
– Действуйте, генерал, – кивнул мне Гоша. Я повернулся к старшему охранной десятки и приказал:
– Бегом в машину, оттуда радируйте в Гатчину, пусть срочно присылают сюда воздушно-десантную роту с полным боекомплектом. Далее, для охраны аэродрома оставить минимум, остальные боеспособные подразделения БАО сюда. Потом циркулярно передадите сигнал «Шторм». Выполняйте!
Через час дворец начал заполняться десантниками (вовремя я сподобился создать эту роту!) в полном снаряжении, включая лопатки. Потом с моря донеслись залпы – это находящиеся в Кронштадте корабли, приспустив флаги, салютовали безвременно усопшему императору… А к Гоше уже образовалась очередь из наиболее шустрых, которым вдруг засвербело срочно принести ему присягу. В Питер по сигналу «Шторм» летели Татьяна, Беня и Константин Аркадьевич, но пока они долетят… Да и если вспомнить, как Костя боится полетов, аж до икоты – вряд ли он прямо в воздухе напишет Гоше подходящую к ситуации речь. А надо срочно, так что придется самому напрячь извилины. Так, начинаем с обращения. Граждане? Не поймут юмора… Братья и сестры? Вроде рановато… Россияне? Пожалуй, сойдет, ведь надо подчеркнуть, что обращение идет ко всем. Ну, вступление понятное – рука наймита вражеских сил вырвала из наших рядов… блин, да кого же… нет, не вырвала, а это самое, осиротила нацию. Или Россию? Подлый удар пришелся по лучшему, прям-таки по уму, чести и совести нашей эпохи! Но враги просчитались – есть кому поднять выпавшее из ослабевших рук знамя, есть! И над телом невинно убиенного старшего брата, великомученика земли русской, я клянусь…
Все, в уме дальше не получается, подумал я и велел срочно доставить из Аничкова дворца стенографистку.
Прочитав мое творение, Гоша сделал несколько полезных добавок. В частности, я забыл упомянуть про Мари, а следовало! Так что в речи появилось и упоминание о лежащей при смерти императрице. Надо будет, значит, печатать бюллетени о ее здоровье и вывешивать в общественных местах. Кстати, потом Гоша вставил кусок и про меня. Мол, в этот тяжелый момент рядом с ним находится его верный соратник, всем известный генерал Найденов, князь Порт-Артурский, который железной рукой обуздает воспрянувшую вражью силу! Про ежовые рукавицы, малость подумав, решили не писать.
В два часа дня император Георгий Первый произнес речь с балкона Зимнего дворца. Говорил он хорошо, громко и с чувством, да и его вид – в авиационном полевом мундире, с кобурой на пузе – тоже внушал уважение. Над Россией явно вставала заря чего-то нового… Знать бы еще, чего. Впрочем, через три часа «Вип-Пересвет» сядет прямо на Дворцовой площади, и будем общими усилиями разбираться в ситуации…
В подконтрольные нам газеты Гошина речь была отправлена заранее, и там уже начинали набираться экстренные выпуски.
Ближе к вечеру мы с Гошей наконец-то смогли в более или менее спокойной обстановке обсудить ситуацию. Уже были опрошены все присутствовавшие при последнем получасе жизни бывшего императора…
– Он, похоже, чувствовал, что ты где-то рядом, – поделился я сведениями со свежеобразовавшимся величеством. – В бреду звал тебя, а незадолго до кончины пришел в сознание. При свидетелях сказал, что вручает судьбу России тебе, и что отменяет пункт о равнородности в законе о престолонаследии… Потом просил тебя позаботиться о его сыне – Аликс уже в положении. Так что по порталам зря не шастаем, чтобы была возможность его нашим врачам показать, к этой просьбе я намерен отнестись со всей серьезностью. Вот ведь как вышло… Жил он тут ничуть не лучше, чем у нас, зато хоть помер как человек, на посту, так сказать. И детей за собой не потянул…
– Надо озадачить Константина кампанией по увековечиванию памяти, – предложил Гоша. – Кого-нибудь поталантливее посадить написать книгу… Про то, что на рубеже веков в России правил умный, мягкий, душевный и добрый человек. И как враги за это его сживали со света и сжили, наконец. И как намек – что теперь на троне сидит тоже… умный. И в какой-то мере душевный, но помнящий о трагической судьбе своего брата… и деда, между прочим, тоже. Эх, брат.. Как же это угораздило его в Зимний кинуться! Сидел бы в Аничковом, спасли бы, тем более что он заранее отрекаться начал. Вот ведь не повезло бедному Ники.
– Это как инстинкт, – объяснил я, – раненый зверь стремится в свою берлогу, ну и у людей что-то такое есть.
– Думаешь, это англы пытались ликвидировать маман? – вернулся к прозе жизни Гоша.
– Ну не японцы же! Они еще недоозверели до таких методов, а сыны туманного Альбиона, наоборот, других и не знают аж со времен Ивана Грозного, тогда как раз похожая история произошла. Так что ламсдорфовского секретаря уже ищут, только, боюсь, как бы секретарский трупик не нашли. Кстати, а ты ищи себе нового министра иностранных дел, Ламсдорф-то ведь тоже того.
– А это не он, случайно, был тут главным?
– Не похож этот Ламсдорф на камикадзе. Знал бы он, в чем дело, уже при первых признаках отравления завопил бы «это ошибка, травить собирались не меня, врача сюда срочно!». А вот окружение его, включая домашних, уже изолировано. После ужина съезжу, посмотрю, как там движется следствие… Возвращаться мне в Аничков или сюда?
– Сюда, – сказал Гоша. – В ближайшее время пройдись по Зимнему, присмотри помещения себе и своим службам. Узел связи, охрана, гараж, авиагруппа на автожирах… В общем, ты это лучше меня знаешь. Так что вперед, генерал – вы теперь особа, приближенная к императору. Родина вас не забудет!
Глава 35
Утром пришлось встать рано, чтобы еще до погружения в следственные действия успеть съездить в Аничков, навестить Мари. По идее, на это еще вчера надо было выкроить часок, потому как сразу по приезду я почувствовал себя последней скотиной.
