Гай Юлий Орловский - Высокий глерд
— Вы правы, дорогой друг. Мы побеждали всегда, потому и несколько излишняя самоуверенность… Но я старше моих спутников и знаю, что на любого силача рано или поздно находится кто–то сильнее… Асейчас бы я просил позволения дать обнюхать себя нашим собакам. Уверяю вас, это не каприз.
Фицрой буркнул:
— Знаю. Юджин, пусть обнюхают. Натасканы узнавать химер.
— А что это? — спросил я. Махнул рукой: — Пусть нюхают. Но чтоб слюнями не перепачкали. Не люблю.
Всадник что–то сказал собакам тихо, они медленно поднялись и подошли так же медленно. Я перевел дыхание, если бы бросились даже обнюхивать быстро, как это обычно у собак, то рука бы моя точно выдернула пистолет, все–таки собаки чересчур огромные и страшные.
Мои ноги обнюхало одно страшилище, а вторая псина, не обращая на Фицроя внимания, зашла с другой стороны коня и, поставив передние лапы на бок, укрытый попоной, обнюхала меня до пояса.
— Эй–эй, — сказал я предостерегающе, — у нее слюни!
Всадник сказал повелительно:
— Лек, довольно!.. На место!
Пес убрал лапы и вернулся к всадникам, второй пошел за ним и сел рядом.
Старший посмотрел на них, потом взглянул в нашу сторону.
— Вы не химеры, — сказал он.
— Ну, спасибо, — ответил я саркастически, — а то я не знал! Вы мне прям глаза раскрыли!.. Как жить теперь с широко раскрытыми на мир очами?
Всадники переглянулись, туповатые ребята, хотя я и сам не всегда понимаю, что мелю, а старший сказал задумчиво:
— И все–таки непонятно. Вы не химеры, но все–таки и не совсем люди…
Фицрой захохотал, хотя я ощутил в его обычно веселом голосе напряжение.
— Это верно! Вот он — Улучшатель… Не слышали?.. Ага, уже слышали… Может быть, слышали и то, что в столице командующий армией попытался совершить переворот, арестовав королеву. А вот этот Улучшатель за секунду уничтожил его самого и его людей!
Они смотрели на меня уже очень серьезно, старший кивнул.
— Про появление в королевстве Улучшателя уже слыхали. Про переворот — еще нет, мы только едем в сторону столицы… Значит, командующий армией и его люди убиты этим человеком? А его даже не поцарапали?
Я скромно промолчал, а Фицрой сказал многозначительно:
— Теперь понимаете, наша уверенность не просто на словах.
Он покачал головой.
— Ладно, это многое объясняет. Наши собаки еще не встречали Улучшателей, потому и не знают ваш запах… Счастливой дороги, глерды!
Я проговорил наконец:
— И вам успеха в вашем благородном деле.
Глава 10
Мы разъехались в разные стороны, Фицрой заметил, что я все время держал руку близко к рукояти пистолета, но смолчал, только понимающе ухмыльнулся.
Некоторое время кони шли галопом, потом я перевел своего на рысь, поинтересовался:
— Что это за Орден Алого Света?.. Не нравятся мне такие морды.
Фицрой хмыкнул.
— Когда–то считались единственными спасителями. Раньше химер было столько, что почти правили миром. Ну, ты же знаешь, что бывает, если попасть под свет трех лун. Хоть это и редкость, но когда–то и где–то встретились такие вот двое, он и она… И наплодили химер. А те плодили новых. Сперва прятались, потом начали охоту на людей…
— Ого!
— Чтобы как–то переломить ситуацию в свою пользу, где–то на окраине создали Орден Алого Света, который начал бороться именно с химерами, вырабатывать приемы, оттачивать навыки, подбирать особое оружие…
— Понятно, — сказал я, — люди берутся за спасение шкур, когда висят на ниточке над пропастью. И тогда у них начинает что–то получаться.
— Вот–вот, — согласился он. — Членов Ордена становилось все больше, наконец химеры, потерпев поражение, стали прятаться от людей.
— Но еще есть?
Он поморщился.
— Уже совсем редко, а то вообще ходили хозяевами в своем жутком виде. Ныне прикидываются людьми. Но рыцари Ордена вылавливают и оставшихся. В уставе записано, что истребить нужно всех до единой. А то вдруг снова начнется…
— Разумно, — сказал я.
Он ухмыльнулся.
— Но ты все–таки не химера, рад был услышать!
— А что, — буркнул я, — были сомнения?
— Да как тебе сказать, — протянул он с таким загадочным видом, что не понять, то ли прикидывается, то ли всерьез, — ты же такой непонятный, простых вещей не понимаешь…
Мяффнер то ли переоценил наши возможности, то ли просто соврал: копыта наших коней вступили на отныне мою землю только под вечер седьмого дня, но застала ночь. Провели ее на сеновале в деревушке, а утром пустились в путь и уже через час увидели далеко впереди возвышающуюся на широком скальном выступе массивную и одновременно устремленную к небу крепость.
— Вот она, — сказал Фицрой тоном знатока. — А неплохо, неплохо… Хотя за спасение королевы… да что там королевы — королевства! — можно бы и пощедрее…
— Ладно, — буркнул я. — Мне и это много. Поедем знакомиться с моим имуществом…
Он некоторое время ехал молчал, затем проговорил словно бы невзначай:
— Так говорят, если не собираются здесь оставаться надолго.
Я осмотрел искоса.
— Быстро все схватываешь.
Он ухмыльнулся.
— Иначе не выжить тому, кто не сидит на месте.
Громада крепости поворачивается, по мере того как
мы заезжаем с другой стороны, где земля поднимается полого и где проложена хорошая дорога, первые несколько сотен метров вымощенная камнем, а дальше тянется утоптанная до плотности камня земля и уходит в темный лес.
Ворота простые, без скрепляющего доски металла, на одной из двух башен трепещет флажок. Охраны не видно, мы подъехали вплотную, Фицрой вытащил меч и в нетерпении постучал рукоятью в рассохшиеся доски.
Некоторое время ждали, потом постучал снова, громче, высвободил ноги из стремян и, подав коня боком, несколько раз с силой ударил ногой, заорал люто:
— Есть тут кто?.. Поджигаем ворота!
Очень нескоро над воротами появилась лохматая голова, молодой мужик таращил глаза, потом крикнул с испугом:
— Кто такие?
Я крикнул:
— Юджин Улучшатель.
Он повернулся от нас, что–то сказал вниз, выслушал и повернулся к нам, уже чуточку более уверенный.
— Гостей не принимаем.
Я открыл рот, чтобы ответить, но Фицрой ухватил меня за руку.
— Погоди, дай скажу я…
— Ладно, — пробормотал я.
Он напыжился, принял грозный вид и проорал страшным голосом:
— Эй там, морды! Это прибыл не гость, а хозяин. Изволил! Новый хозяин! Если не откроете сию секунду, быстро и сломя голову, за нами явится королевская армия. И тогда всех в каменоломню вслед за старым хозяином! А благороднейший глерд Юджин наберет слуг и гарнизон поумнее.
На той стороне заговорили громче, заспорили, затем тот же мужик тоскливо проговорил:
— Так бы и сказали… Отворяем…
После мучительного ожидания в воротах открылась калитка. Я тронул коня, но Фицрой цепко сжал мой локоть. Я остановился, а он прокричал лютым голосом:
— Что? Снова оскорбление?
С ворот крикнули поспешно:
— Простите, ошибочка вышла!
Створки ворот тяжело и неспешно начали распахиваться, открывая вымощенный камнем двор. Фицрой шепнул, не поворачивая головы:
— С ними нужно ухо востро. По крайней мере, первые дни. Тебя проверяют. И еще будут присматриваться.
Я ответил тихо:
— Вот этого не люблю.
— Тогда сразу покажи себя злым и беспощадным.
— Ох, забудусь…
— Не забывайся, — бросил он. — В таких случаях лучше быть или хотя бы выказывать себя злым. А какой ты на самом деле, никто знать не должен… Или оставь на потом. А лучше вообще не раскрывайся. Никогда. Ни перед кем.
Мы медленно въехали в просторный двор, середина чистая, даже прометено, но под всеми четырьмя стенами теснятся постройки. Из донжона выбегают слуги, пробуют выстроиться в две линии по обе стороны выложенной особо крупным булыжником дорожки к главному входу, но что–то плохо получается, народу как–то маловато.
Да, всего пять человек, трое лохматых и корявых мужиков и две женщины. Как–то хило для такой крепости. И всего один стражник на воротах, да и тот что–то без оружия.
Не покидая седла, я оглядел всех мрачным и, надеюсь, суровым взглядом. Почему–то вспомнил королеву Орландии, та и сама уже, наверное, забыла, какая она на самом деле.
— Меня, — крикнул я, добавив в голос малость грозного рыка, — зовут Юджин Улучшатель, отныне я ваш хозяин и господин. Прежний… арестован. Сейчас в цепях на пути к каменоломне. Одной из. Самых дальних!.. У ее величества каменоломен и шахт много, чтобы вы знали. На вас тоже хватит. Если здесь остались настолько преданные ему слуги, что не желают служить новому хозяину, моему глердству! — я не стану их вешать… просто разрешаю покинуть замок. И даже уйти с отныне моих земель.
