Возвращение к истокам - Денис Старый
Рядом стояли, проходили мимо, люди. Они уже не так боялись ни меня, ни моих людей. Скорее являли любопытство. Не хватало только телефонов в руках, чтобы снимать на видео. А так… люди очень похожи, какое время не возьми. Я это знаю.
Сто тридцать три мужчин, женщин, детей — это часть моего рода. Ну и те ратники, мои воины, которые уже здесь и которые придут — это тоже мой род. И пусть кто-нибудь скажет, что я не имею прав на это.
Такое время, что сильный сам решает, какое у него право. Право человека ограничивается только возможностью защитить свои права перед другими. Эту мысль я бы даже записал на бумаге. Вот… Завтра подумаю, как можно этот несомненно важнейший товар производить. А пока послушаю рассказы своих родичей.
От автора:
Я очнулся в 2025-м в теле толстяка-физрука.
Класс ржёт, родители воют в чатах, «дети» живут в телефонах.
Я должен сбросить жир и навести порядок железной рукой!
СКИДКИ НА СЕРИЮ!
https://author.today/reader/492721
Глава 20
Поселение рода Годяты Древлятовичей.
28 августа 530 год.
— Отец, ты не можешь допустить того, чтобы под боком у нашего рода обосновался ещё один. И как такое вообще возможно, чтобы изверги создали свой род? Мы не можем это признать, мы должны…
— Что мы должны? — выкрикнул глава рода Годята. — Мы должны обрушиться с оружием на тот сильный и облачённый в доспехи отряд? На тех людей, которые закалены в боях и не боятся крови? В своём ли ты уме, сын? Не помутился ли твой рассудок — поднимать руку на брата своего, военного вождя тех людей?
— А не ты ли, отец, говорил, что когда Андрей ушёл — не сын он тебе больше? И разве же не он совершил святотатство? — разбрызгивая слюну, с налитыми яростью глазами, говорил Добрята.
— Не то имя я тебе выбрал, сын мой. Не добрый ты, — сказал глава рода. — И не говорил я того. А по твоему же наущению, объявил, что Андрей не может мне наследовать. Так он и не наследует. А захотел бы он… То принял бы я кровь свою. Пожурил, наказал, лишил бы многого, но принял бы. Ибо кровь рода священнее любых слов.
Добрята же продолжал буравить гневным взглядом своего отца. Для него появление брата, Андрея, стало неожиданностью. Уже потому не мог с этим смириться наследник рода Древлятовичей, сильнейшего в округе, что Добрята забрал себе имущество брата. А там и конь добрый был и одежд немало, оружие…
И как теперь поступать? Нужно отдавать это все. Но не хочется. И коня Добрята уже отдал одному из своих людей, которых собирает, как оппозицию против отца своего.
— И тебя, как главу рода, не беспокоит то, что рядом, буквально под боком, теперь будет располагаться сильный род, который…
— Мой сын Андрей не пойдёт на меня войной! — выкрикнул Годята. — Со своей кровью я всегда договорюсь. И вовсе я совершил ошибку, когда позволил Андрею уйти.
Глава рода тоже был накручен. У него уже произошёл серьёзный разговор со своей женой, которая, напротив, обвинила Годяту — уже его в жестокосердечности по отношению к своему сыну.
Младший, Андрей, названный так по желанию жены, бывшей ромейской христианки, а нынче принявшей язычество и ставшей женой главы одного из сильнейших родов, всегда был любимчиком патрицианки Татьяны, а ныне взявшей другое имя — сковинское, Темьяна. Хотя и не была женщина темноволосой, но имя созвучно с римским.
Весьма вероятно, что на решение Андрея пойти наёмником на службу византийского василевса повлияли те рассказы матери, которые парень помнил с детства. Манила Андрея слава римская, походы Помпея и Цезаря, смелость и отвага полководца Аэция, разбившего гуннов.
— Отец, ты должен объявить Андрея вне закона. Он должен стать извергом. Мы должны обратиться к главам других родов. Ведь тот, кого ты хочешь, чтобы я называл братом, нарушает все наши правила. Теперь, если какой-нибудь из родов будет извергать из себя преступивших обычаи наши, — они всегда найдут убежище у Андрея. Я не понимаю, почему ты до сих пор не видишь в этом опасности, — уже немного успокоившись, говорил Добрята.
Глава рода, насчитывавшего более двух тысяч человек, три поселения, одного из сильнейших в регионе, и сам понимал: нахождение рядом такого сильного отряда, каким командует его же сын, — это проблема выживаемости всех родственников.
Но Годята уже однажды пошёл на поводу у своего сына, когда решил их спор с братом в пользу Добряты. А ведь там не всё так однозначно было.
Сам Добрята не хотел жениться на Мирославе. Он посчитал, что брак с этой женщиной, которая, безусловно, его привлекала — как она привлекает каждого мужчину, — однако те родственники, что были за её спиной, представляли прямую угрозу власти правящей семьи. Они так же сильны, имеют своих людей, которые скорее выступают, как союзники, а не родичи. И была угроза, что через этот брак родичи Мирославы попробуют прорваться к власти в роду.
Да и в целом Добрята подыскал себе другую жену, убеждая отца, что более правильным будет брак с единственной наследницей одного из родов склавинов, Твердовичей. Старший сын Годяты, в отличие от своего отца, видел целью существования и развития рода не укрепление существующего, а возвышение над другими. А для этого необходимо поглощать и ставить под свою власть другие склавинские роды.
И тогда он создаст сильный отряд, который будет способен не только держать в подчинении большую часть союза склавинских племён, но также и беспокоить пограничные районы Восточной Римской империи.
Ведь есть же те склавины, которые нападают на приграничные ромейские поселения, грабят их, возвращаются в свои роды с большими богатствами — может быть, с меньшими, чем те, какими, по слухам, обладает отряд Андрея, но тоже весьма существенными.
Но если рядом будет существовать сильный склавинский отряд, составленный из выходцев с разных родов, извергов, то о своих планах Добрята должен забыть. Ведь сперва нужно подчинить этих… Андреевских людей.
— Уходи, сын! Я не стану ничего предпринимать против своего другого сына. Но я поговорю с ним и выясню, что он намеревается делать. Возможно, даже уговорю войти в наш род всем его отрядом. Ты представляешь, во что тогда превратится наш род? Мы сможем иметь право решающего голоса на собрании старейшин родов, — мечтательно сказал Годята.
— Давно пора разогнать Совет Старейшин и подчинить его себе. Мы сильнейший род, а ведем себя… Нельзя быть
