Сытые годы - Влад Тарханов
Ну вот и подъезжаем. К остановившемуся моему возку подбежал Полковников.
— Как самочувствие, Ваше Императорское…
Не дав ему договорить, я поморщился, неопределенно махнув рукой.
— Выпейте-ка вот этого! Поможет, слово даю!
И Степанович протянул мне плоскую фляжку, в которой что-то булькало. Учитывая морскую закалку, я без всякой опаски сделал мощный глоток из горлышка сего сосуда с лекарством. Способность соображать вернулась лишь через несколько мгновений, а в голове крутилась единственная мысль: вот что такое шоковая терапия в действии. При этом глаза приобрели квадратную форму, а по горлу пробежала струя толи напалма, толи ракетного топлива. Не знаю, что туда мой современник намешал, но горлодер получился знатный! Меня сразу пробрало до основания организма. А через пару минут почувствовал, что дышать стало как-то легче, да еще и тепло разлилось по телу, аж взмок весь, ага, теперь бы в теплую постельку, да двух барышень с разных сторон для полнейшего сугреву! Но нет, надо выходить на свежий воздух и делать присутственное лицо, тем более, что толпы обывателей уже заполнили площадь перед Лаврой, у входа которой стоял патриарх со свитой священников самого разного ранга.
Михаил с супругой в сопровождении детей и оставшихся в живых Романовых (кроме брата Константина, который не смог покинуть Болгарское царство), за которыми нестройной толпой шли государственные сановники, приблизились к патриарху. Первосвященник произнёс чувственную речь, покаялся перед народом за слепоту матушки-церкви, введенной «чадами нерадивыми» в искушение, возвестил благую весть и поздравил государя с чудесным избавлением от «плена агорянского». После этого прямо тут начался благодарственный молебен, который, благодаря громкоговорителям, разносился по всей площади. Слова молитв звучали торжественно и проникновенно и у многих из собравшихся на глазах были заметны слёзы радости и умиления. После громогласного провозглашения могучим архидьяконом: аминь, патриарх возглавил крёстный ход, по окончании которого он и семья Романовых вошли в Троицкий собор, где государю была вручена чудодейственная икона Архистратига Михаила, привезенная специально из Афона.
(Михаил Архангел — икона из монастыря Святой Екатерины на Синае)
Далее кортеж императора отправился в сторону Москвы, а жители Сергиева Посада — на площадь, где для обывателей монахи приготовили праздничное угощение. Возки со священниками прибавились к царскому кортежу, из-за чего караван увеличился чуть ли не вдвое. Вот только дорога получилась достаточно долгой: пять раз поезд государев останавливался у скоплений местных жителей, вышедших приветствовать Михаила Николаевича и царскую фамилию. И каждый раз служили короткий благодарственный молебен, архиереи произносили чувственные речи, государь приветствовал своих подданных. Всё происходило торжественно и чинно.
У околиц Москвы толпа собралась уже намного более значительная. Казалась, вся столица собралась на пустыре. Там же расположились шпалеры войск, торжественно встречающих императора. Среди них не было ни одного представителя гвардейских полков, участвовавших в заговоре. Впрочем, за злоумышление против государя их этого достоинства лишили. И теперь статус гвардии стал совершенно иным: получить его можно было только на поле боя.
После того, как Михаил Николаевич вместе с сопровождающими лицами, среди которых был и ваш покорный слуга, обошел строй войск, громко и ладно приветствовавших императора, все собравшиеся с нетерпением ждали обращение Государя к народу российскому. Началось все с выступления патриарха, благо, и тут был подготовлен помост и громкоговорители, впрочем, его речь была копией того, что Его Святейшество произнёс перед Троицкой лаврой, после чего был отслужен еще один торжественный благодарственный молебен Богородице, которая считалась заступницей земли Русской. После этого слово взял государь.
Вот он шагнул вперёд, и собравшаяся толпа затихла, готовясь внимать каждому слову Русского Царя. Практически полную тишине, изредка нарушали лишь голоса детей, которые прижавшись к матерям пытались узнать, что происходит. Внезапно, Михаил Николаевич обнажил голову и сжимая козырёк фуражки своей богатырской дланью, поклонился перед всем честным людом, поклонился низко, поясным поклоном. На лицах присутствующих появилось выражение недоумение, кое постепенно сменялось обожанием и восторгом. По всему было видно, что и стар, и млад набирают в грудь побольше воздуха, дабы грянуть троекратное ура, но увидев, что Государь, выпрямившись властно поднял правую руку, дружно выдохнули и стали внимать царскому слову.
— Примите от меня слова благодарности, люди русские. За вашу веру нерушимую, за ваши молитвы Всевышнему, за то, что не поддались словам лживым врагов наших. Спасибо вам, воины русские!!! Вы — истинные витязи, а не паркетные шаркуны, участники баталий с Бахусом и Ивашкой Хмельницким. Отныне, восстанавливаю правило: гвардейцем можно стать лишь на поле брани. Находясь во вражьем окружении, в холоде и голоде, страдая от недугов телесных, силы выжить мне давали лишь мысли об отечестве, о долге государевом перед Россией — матушкой и надежда вновь увидеть своих близких и услышать небесный перезвон колоколов соборов Белокаменной, откуда есьм и пошла единая держава наша. Избежав чудом смерти, хочу перед
