Побег на Памир (СИ) - Alex O`Timm
— Знаю, о чем вы подумали уважаемый, ходжа, но вот уже третий день, как сломался кондиционер, и его никак не могут исправить. А здесь просто откровенно жарко, а я хоть и выгляжу бодрым и здоровым, но на самом деле это далеко не так. Все же как ни крути, а мне уде больше шестидесяти лет, и годы берут своё.
Дело в том, что на голове у Муфтия вместо тюрбана, красовалась маленькая белая шапочка — Такия, служащая основой для того самого тюрбана, именно на нее наматывают ткань «имаму» в результате чего и получается тюрбан, или чалма. Носить Такию отдельно без имамы считалось моветоном. Говорят, что когда-то сам пророк Мухаммед сказал следующие слова: — «Разница между нами и язычниками в том, что мы носим имаму** поверх калансувы***, поэтому мужчины-мусульмане должны носить обе части одежды или ни одну». И если подобное в какой-то степени простительно для крестьянина, то для муллы, это можно принять как нарушение заветов пророка. Хотя очень редко можно встретить крестьянина в чалме, разве что на какой-то великий праздник.
— Я, все понимаю, Хазрат. И прошу простить мою неуместную улыбку.
— Ничего страшного, ходжи, присаживайтесь где вам удобнее и поведайте мне о вашей проблеме.
Для начала я решил представиться, что между нами не было недопонимания.
— Я, Арслан Джахид Назари. Из рода Карахан-ата. — Произнес я. С этими словами, я снял с своего среднего пальца перстень и протянул его муфтию.
Уж если не доверять служителю ислама, тем более такого высокого ранга, то кому вообще можно довериться. Несколько удивленный, тот принял у меня перстень, и мне показалось, на какое-то время исчез из реальности, разглядывая находящееся у него в руках доказательство моей принадлежности к этому роду. Тщательно рассмотрев перстень со всех сторон, он достал из столешницы большущую лупу и какое-то время разглядывал что-то известное только ему в этом помещении. Если я о чем-то и знал, то только о том, что если посмотреть снизу под камень, то через находящееся там небольшое отверстие будут видны несколько букв, составив которые можно прочесть слово — Халиф. Но их видно и невооруженным взглядом. Видимо муфтию было известно что-то еще, что он искал, и похоже нашел на этом перстне. Мне тоже очень захотелось узнать, что же такого интересного там может быть, и потому я дал себе зарок, когда-нибудь, тоже вооружившись лупой попытаться что-то найти невидимое невооруженным взглядом.
— Да, перстень несомненно подлинный, хотя последний представитель этого рода, насколько я знаю погиб во время гражданской войны в Туркестане в где-то в 1920 году.
— Не совсем так, уважаемый мулла, перед тем, как отправиться в свой последний поход Курбаши Фардат Зияд-бек, Ахмед-оглы, предчувствуя свою скорую кончину, передал этот перстень, как и было завещано основателем рода, моему деду, от которого он перешел отцу, и совсем недавно ко мне. Сам же курбаши еще долгое время был жив и скончался после 25 Muḥarram 1350 хиджры (22.07.1931 г от Р.Х.), в возрасте шестидесяти девяти лет. Я лично предал его тело земле, в июле 1970 года, через тридцать девять лет после его кончины. А в советском Узбекистане, где я родился и жил первые пятнадцать лет своей жизни, не принято вслух говорить о своих предках, если не желаешь нажить себе неприятности. Тем более о таких, к роду которых отношусь я и до недавнего времени относился мой отец. Инна Ллилляхи ва инна илейхи раджиун (Воистину, мы принадлежим Аллаху, и к Нему мы вернемся)
— Как же произошло, что вы оказались здесь?
— Так случилось, что в тот год, опасаясь преследования из-за кровной мести, мне пришлось срочно покинуть Узбекистан, и бежать из Союза. В тот год мне было всего пятнадцать лет, а обстоятельства складывались так, что я не мог постоять за себя. В следствии побега, мне удалось добраться до границы с Афганистаном, и там в месте, которое я укажу несколько позже, состоялась моя «встреча» со своим прадедом. Тело, которого я и похоронил, по нашим обычаям прочтя над ним несколько строк из намаза, так как не знал на тот момент, никакой другой молитвы всевышнему. После чего продолжил свой путь и оказался здесь в Афганистане, где до сегодняшнего момента жил в Бахараке в семье теперь уже покойного Ахунд Хорезми. Бывшего Кази Бахарака.
— Что же, это многое объясняет, как и то, что Голубая мечеть, является усыпальницей деда основателя рода Караханидов, и я рад видеть перед собой не только его потомка, но и осознавать, что он не предал своих предков, а сумел совершить хадж, завещанный нам пророком. Так, что же вы, хотели мне сказать, молодой человек?
— Мне нужна встреча с Али Максуд Шахом, командиром Северного альянса.
Гражданская война в Афганистане к этому моменту дошло до такой стадии, что отдельные боевые отряды моджахедов, стали объединяться в более крупные соединения, чтобы вместе сражаться с оккупантами, захватившими родные земли. Али Максуд Шах, как раз и считался командиром такого соединения, называемого «Северным альянсом».
— О! Уважаемый, где я и где, Али Максуд Шах? Какое я имею отношение к нему? Я простой священнослужитель, посвятивший свою жизнь служению Аллаху.
— Да. А еще родной отец Али Максуд Шаха.
— Откуда, вам это известно, ходжа?
— Несколько лет назад, во время паломничества в по святым местам Мекки и Медины, у меня возникло сильное желание посетить пещеру Хира. Ту самую, где некогда наш пророк Мухаммед, уединившись получал первые откровения от архангела Джебраила. Посоветовавшись с местным настоятелем мечети, я провел в бдении одну из ночей, устроившись в пещере Хира. И там ко мне пришло видение, или произошла встреча, не знаю, какое понятие этому будет верным. Но я говорил со своим прадедом Зияд-беком, тем самым, тело которого я обнаружил при переходе из СССР в Афганистан и предал его земле. Именно он и приказал мне встретиться с вами, хазрат, и вашим уважаемым сыном. Для того чтобы сделать скромный вклад в дело освобождения Афганистана от орд захватчиков.
Хафизулла Спецлай некоторое время молчал, обдумывая произнесенные мною слова, а после поднял трубку одного из телефонов, стоящих у него на столе и бросив одно единственное слово: — «Зайди». Положил трубку обратно на рычаги. Я думаю, что он поверил моему рассказу. Ислам — религия, созданная большей частью на откровениях, полученных пророком Мухаммедом свыше. Здесь участвовал и Джебраил, и другие сущности, включая и самого всевышнего, поэтому подобные откровения, а тем более полученные во время паломничества к святым местам, в колыбель ислама, воспринимаются как истинные. Может в какой-то степени Муфтий и критически оценивал мои слова, предполагая то, что под видом откровения и встречи с предками, я скрываю что-то иное, но так или иначе, некоторые факты говорили сами за себя. Например, то, что глава Голубой Мечети, является родным отцом Али Максуд Шаха, мало кому было известно, и уж точно не какому-то молодому ходже из крохотного городка на востоке страны, к тому же, я говорил о помощи борцам за правое дело, и это тоже вызывало по меньшей мере любопытство.
Вскоре дверь приоткрылась и в кабинет вошел высокий плотно сложенный мужчина. Весь вид его говорил о том, что он привык повелевать, причем так, что остальным приходится только смиренно внимать его откровениям, и принимать их к действию не прекословя. Впрочем, такие люди и нужны были этой стране именно сейчас, чтобы навести в ней хоть какой-то порядок.
Муфтий, показал рукой на вошедшего и произнес.
— Хочу представить вам, ходжа, моего сына Али. Надеюсь вы сможете найти общий язык.
И переведя свой взгляд на мужчину произнес.
— Али, перед тобою Ходжа Арслан Джахид Назари. Последний представитель рода Караханидов.
— Извините, хазрат, за мою просьбу, — обратился я к муфтию, — но мне нужно задать вашему сыну один вопрос, касающийся только его. Где я могу это сделать?
Эта просьба вызвала некоторое недоумение у Муфтия, но тем не менее, он кивнул и произнес.
— Вы можете выйти на балкон находящийся за этой дверью.
