Кай из рода красных драконов 3 - Кристиан Бэд
— Почему моих? — так и взвился Айнур. — Знаки ваши — дикар… то есть волчьи! Мои люди не знают эти ваши дымы!
— Тот, кто подаёт знаки, плохо знаком с ними, — пояснил Ичин. — Любой из моих воинов сделал бы иначе. Он не пожалел бы рубахи, чтобы полностью накрывать костёр и прекращать дым. Выпускал бы его нужными порциями. И мы бы сразу прочли по дыму, что происходит.
— И что? — продолжал яриться Айнур. — Люди-то мои здесь при чём?
— А при том, что у костра люди, которые видели, как нужно подавать сигналы, но не всё запомнили или не нарастили умения.
— Или вайгальцы! — не согласился Айнур.
— Или кто-то из твоих воинов. Кто родом из волков, барсов или медведей, но видел такие сигналы очень давно.
Ичин был спокоен и говорил размеренно. Но Айнур замотал головой, как бык.
— Мои люди!.. — начал он. — Они все посланы по делам! Им нет смысла жечь костры в лесу и накрывать их рубахой!..
— А где мальчик, которого я перевязывала сегодня? — спросила вдруг Шасти. Она поднялась от костра и подошла ко мне. — Где тот, которого ранили стрелой? Кима?
Глава 22
Болото
К болоту мы отправились ночью. С заготовленными, но пока не зажжёнными факелами. Волков вели в поводу: летать в темноте, к сожалению, был способен, только Бурка.
Почему мы вышли так поздно? Так Айнура ещё надо было успокоить. Узнав, что пропал Кима, пацан лет тринадцати, тихий, упорный и отмороженный на полголовы, а с ним Эльдэ, сын Чиена — наш предводитель просто взбесился.
Требовал от Шасти срочно уничтожить «глаз колдуна», чтобы лишить магов терия Вердена возможности проследить за нами с помощью «проклятого камня». И не надо, мол, врать, что это невозможно! И вообще наши парни просто не могли пойти на болото — это хитрая засада и попытка нас выманить! (Зачем и куда нас надо выманивать, Айнур и сам не понимал, но кто бы сумел ему это объяснить?)
Если бы не шаманы, предводителя пришлось бы вязать. Частично он был прав — чёрные колдовские камни и в самом деле были вражеским оружием и глазами колдунов. Не стоило их использовать.
Шасти кивала, но только разводила руками. Она не смогла придумать другой ловушки. А времени ждать у нас не было. Что если шпион снова выманит тварей из болота?
Эликсир правды из мозга ютпы мог бы помочь, но он ещё только зрел в одном из горшков. А вот простенькую ловушку «на крови» удалось создать с помощью одного только «глаза».
— Я использовала не сам камень, а амулет на его основе, — оправдывалась Шасти. — Нанесла на кожу охранные знаки. — «Глаз» должен теперь работать только мостом между кровью и заклинанием огненной ловушки. Никакой колдун не сможет отследить такую слабую магию.
— А что это за ловушка? — спросил я, чтобы перебить стенания Айнура.
Сколько можно уже орать?
— Ютпу вызывают с помощью магии и жертвенной крови, — начала объяснять Шасти, и наш предводитель заткнулся, чтобы послушать.
Колдуны не очень-то делятся своими секретами.
— Магия создаёт ворота в преисподнюю, а кровь открывает их, — продолжала Шасти. — Я не могла запретить шпиону применить на болоте магию. Не могла запереть путь в подземный мир Эрлика так, чтобы никто не смог создать там ворота. Я слишком слаба для этого. А вот отследить появление крови на этих воротах, когда они уже созданы, не так уж и сложно. Кровь — это как стук, как просьба воротам открыться, как сигнал тварям из бездны. На «звук» этого сигнала я и установила ловушку. Тот, кто попытался бы открыть ворота, вызвать из преисподней ютпу, пролив на болоте человеческую кровь, попал бы в капкан из демонического огня. Суть такого огня копится в колдовском «глазе», когда он зреет. Чёрный камень кормится, использует душу человека — как топливо. Она — его дрова. И теперь попавший в ловушку — снова горит, как жертва чёрному камню. Нам нужно спешить, пока колдун, попытавшийся вызвать ютпу, не выгорел весь дотла!
Айнур грозно сопел, но выслушал пояснения до конца.
А потом шаманы взяли его в оборот, доказывая опасность существования открытых ворот между нашим миром и преисподней.
Раз шпион уже пролил кровь, и ловушка сработала — значит, созданы и открыты ворота. И нужно спешить, чтобы их уничтожить.
Дедушка Тин велел выдвигаться сразу же после заката, чтобы полночь застала нас на болоте, так он сказал. Ну и мы пошли.
Шли малой группой: Айнур (он был слишком зол, чтобы не возглавить ночную экспедицию), Ичин (Майман остался защищать лагерь), все три шамана, Шасти, полдюжины волков и барсов со своими крылатыми зверями — те, кому уже приходилось сражаться с тварями. Ну и мы с Чиеном.
Людей Айнура Ичин, шаман рода барса и военачальник, отказался брать в ночной лес. Он не верил, что «городские» воины способны сражаться при свете луны и факелов. Не верил, что они не погибнут по одной своей неумелости. И Айнур уступил.
Ичин был старше, опытнее, сильнее духом. Теперь я понимал, чего ему стоило справляться с раной, которая каждый день по чуть-чуть превращала его в демона.
Выздоровевший Ичин был не человеком — скалой. Он умел настоять на своём без крика и шума. И сейчас я видел: чем сильнее сгущались над нами тучи, тем решительнее становился предводитель барсов.
Майман тут же уступил ему руководство, оставшись в лагере. Они уже сражались бок о бок и знали, кто из них чего стоит. Айнур сначала пытался настаивать на своём, но кто бы его слушал?
К тому же воинов у Ичина с Майманом было теперь побольше, чем у ближника правителя.
Я тоже не спорил. Малой группой было легче отступить, если на болоте и вправду зверствуют ютпы.
