Комсомолец - Андрей Анатольевич Федин
Я заглянул в чемодан, посмотрел на выглядывавший из-под края пледа огрызок винтовочного приклада.
Сказал:
– Моя.
Подумал: «И как я мог позабыть об огнестреле? Интересно, склероз достался мне вместе с телом? Или это мой собственный, старческий?»
Глава 16
«Что там по нынешним законам светит за незаконное хранение оружия?» – промелькнула мысль.
Я прокручивал в голове различные варианты выхода из возникшей ситуации. Остановился на том, что буду косить под дурака: твердить, что нашел обрез и несу сдавать его в милицию. Этот способ решения проблемы пришел на ум одним из первых и показался оптимальным. Листья тополей зашуршали над моей головой, будто изображали смех. Мне и самому хотелось улыбнуться: уж очень нелепая получилась сцена, и слишком серьезными выглядели лица остановивших меня дружинников.
– Свежая, – сказал черноволосый. – Сегодняшняя.
Он переступил с ноги на ногу.
– Еще не прочел? – поинтересовался рыжий.
Стрельнул в меня взглядом.
В моем горле застряли уже мысленно составленные фразы признания о случайной находке ничейного огнестрельного оружия и о стремлении отнести его в милицию, чтобы выполнить долг советского гражданина и комсомольца.
– Кого? – спросил я.
Вытер о ткань футболки вспотевшую ладонь.
– Газету.
Рыжий дружинник показал на лежавший рядом с чемоданом еженедельник «Футбол-Хоккей» (тот приподнял края, будто паруса, грозил сорваться с места при сильном порыве ветра). Продолжал теребить усы, словно вдруг разволновался.
– А!..
Я аккуратно накрыл деревяшку приклада книгой Островского. Сдержал желание немедленно захлопнуть чемодан, щелкнуть замками.
– Так… – сказал я. – Немного почитал. Просмотрел фотографии, заголовки. И турнирную таблицу.
Парни синхронно вздохнули – разочаровано.
Мне почудилось, что их плечи поникли.
– Жаль, – сказал рыжий. – А мы не успели купить. Задержались там… с одними. Ведь знал же, что нужно было первым делом к ларьку идти!..
– Прямо перед нами последнюю забрали! – сообщил его напарник. – Представляешь?
Черноволосый дружинник кивнул в сторону ларька «Союзпечать», где снова выстроилась очередь: минуту назад прибыл очередной автобус. Дернул плечом, будто от досады. Его тень, накрывавшая чемодан, пошатнулась. Порыв ветра погладил меня по волосам, прокатил рядом с еженедельником «Футбол-Хоккей» фантик от конфеты. Мужчины снова склонили головы: фотография в газете (спортсмена в полосатой футболке) притягивала их взгляды, а вполне возможно, что и мысли.
– Так… забирайте, если хотите, – сказал я.
– Что?
Дружинники посмотрели на меня с нескрываемой надеждой во взглядах.
– Газету, – сказал я. – Берите. Я все равно не собираюсь ее читать.
– Это еще почему?
Рыжий сощурил глаза – взглянул на меня так, будто заподозрил в связях с иностранной разведкой.
– Так… СКА опять проиграли! – сказал я. – Представляете? «Спартаку»! В первом тайме еще держались. Забить могли! А потом… Четыре – ноль!
Махнул рукой. Состроил печальную мину.
– О чем можно читать после такого?! – спросил я.
Морщины на лицах парней разгладились.
– Так ты за ростовчан болеешь? – поинтересовался рыжий.
Я печально вздохнул.
– Отец болел. Ну и я… привык уже.
– Да-а-а, – протянул черноволосый. – Четыре ноль – это обидно.
– Еще бы, – поддакнул рыжий.
Смотрели дружинники не на меня – на газету.
– Но ты не переживай, – попытался приободрить рыжий. – Мой брат считает, что «Спартак» в этом году станет чемпионом. Обыграть его сейчас – непростая задача. А у СКА почти весь состав сменился, сыгранности пока нет. Тут надо подождать…
– Твои СКА молодцы, – добавил его напарник. – Едва не взяли летом Кубок!
Я снова качнул головой.
– Не взяли же…
Рыжий сумел отвести взгляд от газеты. Дернул рукой, точно собирался похлопать меня по плечу. Но, похоже, то ли не решился на подобный жест, то ли передумал.
– Так ты точно не будешь больше читать? – спросил он.
Говорил нерешительно, будто боялся, что я передумал.
– Точно.
– Мы… возьмем ее?
– Забирайте, – сказал я.
– Спасибо!
Дружинники шагнули к газете, склонились, столкнулись плечами. Черноволосый мужчина едва устоял на ногах. Рыжий вцепился в еженедельник, прижал его к груди, рукавом аккуратно стряхнул с него пылинки. Лица дружинников счастливо светились, будто мужчины радовались получению тринадцатой зарплаты. Напарники переглянулись, как заговорщики. Воровато огляделись. Обо мне позабыли. И о чемодане. Я как бы невзначай опустил крышку – спрятал от чужих взглядов сверток с обрезом.
– Вон туда пойдем, – сказал рыжий – указал рукой на прятавшуюся в тени тополей скамью.
Черноволосый кивнул.
– Годится, – сказал он.
Дружинники сорвались с места, рванули к скамье… но вдруг замерли на полпути.
Обернулись.
Рыжий помахал мне газетой.
– Спасибо! – повторил он.
– Читайте на здоровье, – пробормотал я.
Защелкнул на чемодане замки.
* * *
По пути к общежитию я заглянул в гастроном и купил соленую кильку. Два килограмма! Это с расчетом на аппетиты соседей по комнате. Без сожаления расстался с десятикопеечной монетой. Давно поглядывал на бочки с рыбой, но признавал траты на кильку необязательными и несвоевременными, собирался дождаться стипендии. Но тридцать рублей Рихарда Жидкова чуть выправили мое финансовое положение. Рыбой и жаренной на сале картошкой я решил отпраздновать завершение «охоты на Каннибала».
Обрез я оставил в чемодане – не придумал иного места, где сумел бы уберечь его от чужого любопытства. Но только разрядил оружие (на всякий случай) и переместил на самое дно, под ворох серого и обветшавшего от частых стирок белья. Очень надеялся, что Аверину или Могильному не придет в голову идея рыться в моих вещах: объяснить им, откуда у меня огнестрельное оружие и зачем я храню его в комнате, было бы сложно. В ответ «для охоты на маньяков» вряд ли бы они поверили.
Сделал себе сегодня выходной – не пошел заниматься на турниках. Мышцы побаливали еще с прошлых занятий. Да и не чувствовал я сил для подтягиваний и отжиманий: растратил немало энергии (в том числе и нервной) в погребе Зареченского каннибала. Сбегал в душ (мне мерещилось, что на руках, волосах и лице остались следы паутины). Без стеснения вновь сунул нос под кровать Пашки Могильного, где хранилась картошка. Днем в воскресенье общежитие выглядело безлюдным – проторчал на кухне в гордом одиночестве.
Соленая килька оказалась… даже вкуснее, чем мне представлялось! Не удержался, стрескал парочку рыбешек, пока чистил картошку. Современные продукты питания не произвели на меня особого впечатления (разве что ужаснули невзрачностью упаковки). Я многое успел попробовать в тысяча девятьсот шестьдесят девятом (и пока не выяснил, добавляли ли в колбасу туалетную бумагу). Так и не разобрался, что тут экологически чистое, а что не слишком натуральное. Но я и в прошлом (в будущем) питался хорошо, не покупал подозрительную еду.
Картошка, сало, килька – здесь и сейчас это была для меня замечательная еда, которая
