Сонный лекарь 4 - Джон Голд
То есть он политик-архимаг [8]? Довольно жуткое сочетание. Сейчас этот мужчина лет сорока в белом костюме выглядел белой вороной среди напыщенных дипломатов. Не старый, не толстый, без тени усталости на лице. На фоне всех остальных представителей ООН Каладрис смотрелся, как Святой Грааль, каким-то чудом оказавшийся в посудной лавке.
Подходя к оркам, я сразу заметил их попытку влиться в обстановку. Пепельнокожий орк-гигант по случаю выхода в люди нацепил на себя серебристый плащ. У Дуротана «Недвижимого» зелёный. У их коллеги, мелковатого краснокожего орка, красный плащ. Клыкастые проявили недюжую выдержку, надев непонятные для них тряпки. На Турнире никто из них, ничего подобного не носил.
Аккуратно ткнув сидящего в кресле Гуладора в плечо, говорю на английском:
— Поздравляю с прорывом в архимаги [8], великан!
В Гуладоре росту три метра с хвостиком! Даже сидя, он больше двух метров. Развернувшись на крупном кресле, он его едва не развалил. Аномальная древесина жалобно затрещала.
— Довлатов-чви! — орк довольно оскалился. — Ну хоть одна знакомая морда!
— Лицо, Гуладор, — я улыбнулся. — У людей, эльфов и орков лица. Морды у животных.
— Чви? Да какая разница, — гигант шутливо отмахнулся и тут же положил руку на плечо Дуротана. — Великий вождь, чви. Люди нашли Довлатова.
«Недвижимый» с мрачной физиономией всё это время слушал Зипштейна, что-то втолковывающего ему, читая по бумажке.
— Чви! Ну хоть кто-то знакомый появился, — Дуротан шепнул мне, не отрывая взгляд от генсека. — Довлатов-чви, в тебе есть честь… в отличие от этих.
Рука вождя указала на сидящих за столами дипломатов. Микрофон на столе орка был отключён, но по тому, как улыбнулся Каладрис, стало ясно, что глава Ассоциации нас прекрасно слышит.
— Я ни черта их не понимаю, чви! — Великий кивнул в сторону главной трибуны. — Юджух, мудрейший из орков, тоже не может понять, в чём подвох.
Сидящий справа от Дуротана краснокожий орк надулся. Глаза умные, аккуратный нос, тело для орков небольшое. Всего-то чуть больше двух метров. Сейчас у слушающего генсека Юджука взгляд, как у гуманитария, попавшего на лекцию по квантовой физике.
Встаю рядом с Дуротаном. За моей спиной стоят Нерея и Персефона. Дочерям Силлы явно не впервой оказываться в центре внимания.
— Что именно вам непонятно, великий вождь? — на всякий случай уточняю.
— Ничего, чви! — «Недвижимый» широким жестом указал на задние ряды зала. — Вон там, чви, сидит чернокожий человек. Час назад он сказал, что представляет Свободные Баронства Конго. Им нужна помощь орков с аномалиями, чви. А рядом с ним желтокожий чви-ловек сказал, что представляет Конфедерацию Атлантических Островов. На них напали морские гады, чви. Ещё есть всякие королевства, империи, Шмритания. Все они чего-то хотят. А когда Юджух спрашивает об оплате, они предлагают подписать союзный чви-говор. Почему никто не говорит о нежити, чвии-и-и? А вон тот в белом…
Рука вождя указала точно на улыбающегося Каладриса.
— Мне он не нравится, чви, — Дуротан нахмурился ещё сильнее. — Слишком красиво говорит на фоне остальных, чви. Орки такое не любят. Должно быть понятно, а не красиво, чви.
Юджух согласно закивал.
— Хитрая змея, чви, шипит тихо, заманивая в свою пещеру. А этот чви-ловек заставляет шипеть других. Король среди змей.
Смекнув, что к чему, наклоняюсь к уху вождя.
— То есть, вы хотите, чтобы я объяснил вам, что к чему?
— Да, — вождь уверенно кивнул. — Ты не раз помогал оркам, чви. Орки готовы тебя послушать. Объясни так, чтобы мы сами всё поняли.
В тот же миг в ушах появился едва заметный звон, но недовольные вздохи орков отвлекли моё внимание.
— Видите этих троих, — указываю вождю на трибуну в центре зала заседания ООН. — В центре сидит самый-самый главный вождь земли. Зовите его просто Зипштейн. Если Земле начнёт угрожать мировой голод, именно он скажет об этом людям всех людских племён. Слева от него великий воевода Июнь. Он отвечает за армии простых людей и родовые войска. Справа от него Каладрис. Тоже великий воевода, но отвечающий за свободных одарённых.
Юждук кивнул.
— Тех, кто пользуется Силой-чви. Пока понятно, человек. Продолжай.
Указываю Дуротану на первый ряд столов, находящихся у центра зала, и трибуны.
— У людей есть шесть величайших и самых сильных племён: Британия, США, Российская Империя, Византия, Империя Цинь и Пруссия. Их называют Большой Шестёркой и договариваться надо в первую очередь с ними.
По мере рассказа лицо Дуротана светлело всё сильнее. Великий вождь стал крутить головой, всматриваясь в лица делегатов от Большой Шестёрки.
— Теперь понятно, чви. Те, кто имеют силу, молчат. А у кого её нет, те просят помощи у орков. Продолжай, Довлатов-чви. Что это за людские племена? Почему ты назвал их величайшими?
— Британия, — указываю на столы слева от нас. — Их племени две тысячи лет. По последним данным, имеют около трёх десятков великих воинов [7]. Но сколько на самом деле, никто не знает. Много племён-колоний последние два века отдавали Британии большую дань. Поэтому они смогли взрастить много воинов и развить школу наставничества. Их южные соседи, Пруссия. Племени около восьмисот лет. За последние сто лет они много воевали, захватывая малые племена. Около четырёх десятков великих воинов [7]. Много неодарённых воинов, много рабов. Дальше стол Империи Цинь. У них больше всего ресурсов. Богатое племя с историей длиной в пять тысяч лет.
Моя рука сместилась, указывая на три стола справа.
— Византия имеет самую большую армию из неодарённых. Много их воинов работает наёмниками по всему миру. Великому племени США всего двести лет. Они имеют больше всего великих воинов [7]. Полсотни, может больше. По Российской Империи ничего точно не скажу. У них самая большая территория, но и супер-аномалия жуков Макоши находится именно на их земле. Сколько у них осталось великих воинов [7], никому точно неизвестно.
Дуротан снова нахмурился, осматривая столы стран Большой Шестёрки.
— Довлатов-чви… Почему ты не сказал, сколько у них воинов моего ранга силы?
— Потому что они это скрывают, — пожимаю плечами. — В Империи Цинь это зовётся «спящими драконами». До тех пор, пока беда не придёт на их земли, никто из этих Шести не попросит помощи.
Звон чуть стих, но не исчез.
