Крепостной - Роман Валерьевич Злотников
В Лондоне они задержались почти на две недели, и главной причиной этого стал человек, фамилию которого они услышали от Уатта — Ричард Тревитик. Этот энтузиаст железнодорожного дела заявился к Николаю с предложением выкупить его детище — увеселительную железную дорогу с паровозом, который назывался очень амбициозно — «Поймай меня, кто сможет». А всего он, как выяснилось, к настоящему моменту построил уже пять паровозов, одну паровую карету и-и-и… оказался единственным кто запатентовал конструкцию паровоза. Когда Даниил об этом узнал — он насел на Николая с идеей завербовать этого человека. Вот только, увы, против него в настоящий момент было открыто сразу несколько дел о банкротстве, так что его выезд за пределы Англии на официальных условиях оказался невозможен…
Увеселительную железную дорогу они купили. Вернее, её развалины. Ну да в своей способности восстановить и, даже, улучшить оную Даниил не сомневался. Зато в таком состоянии она им досталась, считай, за копейки… Кроме того, Николай договорился с Тревитиком о том, что если тот самостоятельно доберётся до Петербурга — он примет его на работу и положит довольно солидное жалование. Потому что Даниилу удалось-таки зажечь Его Высочество идеей Царскосельской железной дороги, и тот загорелся запросить её у брата, как подарок на свою свадьбу. Шанс на то, что тот согласится профинансировать её постройку был, и неплохой. В конце концов, дорога пригодиться и самому императору — в то же Царское село ездить. Да и стоит она немного. Ну относительно… А «под шумок» можно где-нибудь в Сусуарах, неподалёку от их совместной мануфактуры по производству металлических писчих перьев развернуть и строительство паровозо и вагоноремонтного завода. Дорогу-то обслуживать надо. Как и её подвижной состав. Ну, вот и будет где её обслуживать. А там, глядишь, и сами строить начнём… И деньги на постройку дороги под британского инженера и изобретателя выделят куда охотнее, чем под Данилку. Во всяком случае, пока. Так что лучше он ещё какое-то время побудет «при» господине Тревитике, раз уж со Стефенсоном не сложилось.
Перед самым отправлением случился казус. Отправившийся в банк дабы обналичить очередной аккредитив Иван Фёдорович Саврасов, действительный статский советник и почётный опекун Санкт-Петербургского Опекунского совета, на которого были возложены обязанности воспитателя и финансового управителя взамен оставшегося в Париже с Михаилом генерала Ламздорфа, вернулся с сообщением, что банк отказался выдавать ему деньги. Мол, у него уже скопилось русских аккредитивов почти на полмиллиона фунтов стерлингов, а оплачивают их с очень большим скрипом. И никакие усилия Саврасова и ссылки на принадлежность его воспитанников к императорской фамилии ничего не дали. А посланник Российской империи в Лондоне — граф Ливен в настоящий момент находился в австрийском Бадене, при особе Российского императора, который был одним из главных дирижёров проходящего там Венского конгресса, который должен был решить судьбу Франции и всей постнаполеоновской Европы в целом. Вследствие чего им пришлось отложить отъезд ещё на некоторое время. Потому что даже найм корабля сделать было не на что…
А когда финансовые вопросы, наконец-то, оказались решены, и они с Николаем утром выдвинулись из особняка, в котором квартировали всё это время, им навстречу попался мальчишка-газетчик, громко кричавший:
— Последняя новость! Узурпатор покинул остров Эльба и высадился во Франции! Королевские войска массово переходят на сторону узурпатора!
Николай остановил наёмную карету, в которой ехал, и, подозвав мальчишку, кинул ему монету в два пенса, получив свежий, пахнущий краской номер. Саврасов, ехавший с ними в карете, подался вперёд.
— Ну что там?
Николай, за время путешествия по Англии сумевший освоить английский уже на уровне французского и немецкого, быстро пробежал глазами первую страницу, после чего упёр взгляд в статского советника.
— Иван Фёдорович, у меня к вам большая просьба.
— Всё что в моих силах, Николай Павлович, — несколько пафосно отозвался он.
— Я прошу вас доставить в Петербург всех нанятых мной людей, и все остальное, что я закупил.
— Э-э-э… понял, но-о-о… почему вы хотите поручить это мне?
— Потому что сам я вместе с измайловцами и кавалергардами немедленно отправляюсь в Антверпен, дабы присоединится к союзной армии.
— Но-о-о… Ваше Величество, как же…
— Не спорьте, Иван Фёдорович — сделайте, как я прошу. Мы не можем себе позволить, чтобы в предстоящей схватке с узурпатором в союзной армии не было ни одного представителя русского оружия…
Саврасов был не согласен с подобным решением, но, в отличие от Ламздорфа, который закусил бы удила и до последнего попытался бы настоять на своём (хотя совершенно не факт, что с этим Николаем у него это бы получилось), довольно быстро сдался под напором Великого князя…
— Смотри! Откатываются! Побежали!- а затем послышался дружный рёв:- Nulli Secundus!
Николай с Даниилом переглянулись.
— Что это они кричат?
— Не имеющие себе равных!- с гордостью произнёс лейтенант-англичанин.- Девиз нашего полка.
— А какой у вас полк?- устало поинтересовался Николай. Они держали оборону на ферме Угумон уже шестой час, отбив за это время четыре атаки.
— Колдстримский! Мы — вторые по старшинству в гвардии короля после гренадёров… хотя это и неправильно, — добавил он чуть тише.- На самом деле мы первые, но наш полк изначально входил в армию Кромвеля, поэтому его как бы переосновали. А гренадёры изначально были из числа кавалеров… которых мы разгромили. Вот они нам так и отомстили!
Николай и Даниил устало переглянулись. Тонкости взаимоотношений внутри британской королевской гвардии в этот момент были одним из последнего, что в данный момент их интересовало. Тут выжить бы…
До Антверпена они добирались более десяти дней. Слишком большим был встречный поток «релокантов», убегающих от новой войны, вследствие чего эстуарий Шельды был буквально забит барками, шхунами, шлюпами, баркасами и лодками, идущими навстречу. Когда они сошли на причалы Антверпенского порта местные мальчишки-газетчики громко возвещали свежую новость о том, что армия Бурбонов, возглавляемая одним из бывших маршалов Наполеона — Неем, посланная против бывшего императора, перешла на его сторону. Услышав эту новость, Николай зло усмехнулся:
— Они бы ещё Жерома против брата отправили…
В ставку Веллингтона, который спешно прибыл из Вены, дабы возглавить объединённую англо-голландско-прусскую армию, они добрались в середине мая.
