Староград - Артем Рудик
— Да как ты посмел, отброс?! Я чистокровный северянин! За такие оскорбления я выпотрошу тебя, как треску!
— Ну давай, подходи, попробуй!
Всё точно переросло бы в очередную драку, если бы не внезапное вмешательство Меласки, появившегося в тот момент в зале заседаний с очень угрюмым ликом и большой картонной коробкой в руках:
— Замолчали все!!
Голос его был столь громогласным, что заставил затихнуть даже самых заядлых спорщиков. Теперь все взгляды были устремлены на Виктора, что пронзительным взглядом осмотрел всех присутствующих, словно пытаясь проникнуть в душу каждого, а затем произнёс:
— Знаете, что в этой коробке, которую сегодня утром незаметно положили прямо на порог нашего восточного штаба? Труп, порезанный на части и аккуратно сложенный. Знаете, чей? Главного редактора нашей агитационной газеты. Человека, что не просто хорошо скрывался, о его связи с повстанцами знали только двое работников газеты и все присутствующие в этой комнате.
— Ты хочешь сказать, что кто-то из нас виновен в его смерти? — спросил Нугин, глава Золотых Рубашек.
— Да, поскольку другие работники газеты также были найдены мной изрубленными в салат оливье прямо на своём рабочем месте. А это значит, что кто-то из здесь присутствующих проболтался о местоположении нашей газеты и штаба, а может, и вовсе работает на Салема.
— Почему тогда он сразу не направил войска для уничтожения восточного штаба, а решил отправить нам такой странный подарок? Не очень-то похоже на действия диктатора... — заявил Крупскович, представитель баварцев.
— Да и зачем так крошить простых печатников, если мы легко сможем набрать новых и открыть другое отделение «Революции ЗАВТРА»? — добавил Нугин.
— Потому что это не просто подарок... Это объявление войны! Салем не просто показал, что не боится нас, он на деле доказал, что знает о нас всё, что у него глаза и уши прямо в сердце нашей организации, и, как бы это ни было прискорбно, мы не сможем вычислить, кто является его шпионом. Наш главный полевой агент Дубов, который всё это время мог нанести удар в самое сердце чёртовой гидры Ордена, но из-за бесконечных дрязг не соглашался на столь радикальный шаг, теперь перестал выходить на связь и, вероятно, также был раскрыт. А потому теперь мы будем играть совсем в другую игру, нежели ранее.
— И что ты предлагаешь, Виктор, эвакуировать всё на новое место и ещё больше зашифроваться друг от друга? — спросил я.
— Нет, больше мы прятаться не будем! Если Салем хочет войны, он её получит, и никто, слышите, никто из вас больше не имеет права самовольничать. Мы не справимся даже с диктаторской охраной, если не объединимся на время.
— Ну и как ты планируешь нас объединить? У нас на каждом собрании происходит если не драка, то поножовщина. В прошлый раз нас покинул Туров, получив очень большим ножом в живот, во время пылкого «спора»... — заметил я.
— Теперь у нас новое и очень простое правило: «Кто не с нами или не согласен со мной, тот против нас всех». А вы знаете, как я отношусь к своим врагам. Это же касается и текущего собрания, ибо свои интересы будете отстаивать уже после того, как мы разберёмся с нашей главной проблемой.
— И какой у нас план? — спросил Нугин.
— Мы устроим настоящую революцию. Поднимем народные массы и сметём неугасающим потоком Орден вместе со всем тем мусором, что он принёс в нашу страну. Нужно лишь дождаться подходящего момента, и думаю, что Салем сам его нам подарит...
«Новая администрация нашей газеты передаёт привет коменданту. Революцию не заткнуть».
Революция ЗАВТРА, выпуск 30.10.
Немного об индейцах
28.02.85
Ночь падала на маленькую тихую рощицу. Она располагалась в нескольких километрах от Старограда и сейчас, на самом закате дня, была на удивление людной. Всё потому, что в сонной атмосфере ночи здесь должно состояться собрание, подобных которому не было за всю историю племён Северной Америки.
В общем, это мог бы быть вполне типичный для коренных жителей этой части континента Созыв, то есть совет старейшин союзных племён. Однако сегодня на нём должен будет присутствовать один крайне необычный гость, которого старейшины вынужденно пригласили на обсуждение вопросов племени, в частности, насчёт него самого.
Всё потому, что он стал первым белокожим, за последнюю сотню лет, изъявившим желание присоединиться к нашему племени Вомиш. Более того, ещё недавно Герман Шейм был одним из самых грозных врагов, не только нашего, но и вообще всех племён «Нового света», а теперь внезапно решил стать частью тех, кого ранее убивал без совести и жалости.
Странно? Определённо. Даже слишком. Тем не менее, согласно древней традиции, старейшины не могут отказать желающему в проведении ритуала мири, то есть принятия в племя. Дело не только в традициях, которые обязывают хотя бы рассмотреть кандидатуру просящего перед лицом духов, но ещё и в том, что это, в перспективе, может быть настоящим спасением от постоянно набегающих на нашу землю колпаков. Впрочем, обо всём по порядку.
Вокруг костра собрались представители десяти самых важных племён западного побережья, среди которых был и я, предводитель Вомишей, а по совместительству ещё и главное связующее звено между белолицыми из Освободительной Армии Ронии и своими собратьями из Совета Старейшин Запада, благодаря некоторым старым связям. Став главным проводником между нами и нашими главными союзниками здесь, я смог закрепиться как негласный лидер совета, который координировал общую деятельность союзных племён по возвращению родной земли.
Конечно, белолицые ронийцы не слишком многим лучше колпакоголовых, ибо сами когда-то пытались согнать нас в резервации и сделать чуть ли не туристической достопримечательностью, благо теперь ситуация позволяет моим братьям и сёстрам фривольно бродить по родным лесам, не задумываясь о законах пришельцев и не пытаясь ужиться с ними по их же правилам. Даже в войне на уничтожение можно найти плюсы...
И, несмотря на основную роль в сотрудничестве с ОАР, мне до сих пор удавалось не запятнать себя чрезмерными поблажками белокожим. Однако сегодня, возможно, всё в корне изменится. Ибо упускать возможность обернуть вековое кровопролитие в свою сторону было бы самой величайшей глупостью за последнюю сотню лет.
Да, Шейм тот ещё подонок, и
