Чужие здесь не ходят - Евгений Сергеевич Красницкий
Увидев старую свою знакомую, сотник еще издали помахал рукой, покричал:
– Эгей! Свои-и-и!
– Это наши, – узнав, улыбнулась женщина. – Ратнинские мои знакомцы… Ратиборе… распорядись насчет угощения!
– Слушаюсь, моя госпожа.
Высокий мускулистый парень в длинной темнозеленой тунике, подпоясанной шелковым пояском, напоминал старшего приказчика. Скорее всего – управитель, тиун – рядович или холоп… Хотя – молод, молод… Красивое лицо, длинные каштановые волосы, бородка… Не всех людей Костомары побили разбойники – многие успели скрыться в лесах. Теперь вот возвратились… Ну, а к кому еще идти, как не к старой своей хозяйке? Тем более видели – усадьба-то возрождалась, отстраивалась, и ясно всем было – успеют теперь до зимы под кров! Коров да овец разведут, и озимые посеют – жито имелось – ратнинское. Правда, потом отдавать – однако не так и много, да и в течение пяти лет – так с воеводой договаривались.
Костомара гостей встретила радостно и тут же велела накрывать на стол – пока еще в шатре, подаренном ратнинским воеводою дедом Корнеем. Хоромы-то едва только под крышу подводили, хорошо вёдро стояло – сухо, без дождей, как часто в начале сентября и бывает. Вот и нынче так – лучше, чем лето! Не жарко и не холодно, и солнышко сверкает – и почти уже сжали хлеба, да яблоки в садах доспевают, а в лесу – грибы, ягоды, орехи – море всего!
Вдова нынче потчевала ушицей да дичью, еще два киселя – черничный да овсяный, «белый», да яйца гусиные, да хлеба, да каши, да пироги с белорыбицей… Еще и бражка нашлась ягодная! Для дорогих-то гостей…
– Жито-то наше, слава богу, все не пожгли, – радовалась хозяйка. – Собрали уже… Да и люди, что смогли схорониться, – вернулись, не к кому чужому ушли. Знать, не зря жила. Ратибор-вьюнош, в челяди у меня был, – нынче тиуном. Парень, нечего сказать, расторопный…
Костомара вдруг улыбнулась, и улыбка та, едва только скользнувшая, вышла застенчивой – сотник заметил. Заметил, но виду не подал, хотя суть угадал правильно – положила глаз хозяйка на расторопного слугу, ай положила! Ну, так а в чем грех-то? Чай – вдова!
– Братьев моих да прочих павших наши и схоронили, – встав, вдовушка подняла чарку. – Помянем.
– Помянем, и то…
Миша взял со собой в гости Ермила, Добровою и четверых ратников-второгодков, в их числе и Глузда, хоть тот и поварихин сын. Зато не холоп! В отличие от той же Ланы, кою за стол не позвали – да она и сама не пошла б. Ну, и первогодкам тоже пока еще рановато было. Те поснедали на улице, у речки…
Лишь после трапезы, по обычаю, перешли к делам. Как женщина умная и уже много чего на своем веку повидавшая – все ж таки за тридцать уже! – Костомара прекрасно понимала, что сотник заехал не просто так и не просто так взял с собой вооруженных воинов. Знать, снова что-то…
– Не так давно двух дев наших убили, – покусав губу, негромко начал Михайла. – Нагло, мерзко… Где-то в ваших краях лиходеи бродили, конно, людно, оружно…
– Хм… – хозяйка задумчиво намотала на руку выбившийся из-под кики локон. – Лиходеи… что же – еще одни?
– Не столь многочисленны – с дюжину, – пояснил гость. – Однако кровушки не жалеют! И я так думаю, людишек здесь прикормили. Потому и помощи у тебя прошу. Про соседей своих расскажи! Ну, хотя б про Мировида…
– Про бирюка этого? – Костомара явно удивилась, приподняв тонкие сурьмяные брови. – Живет у себя в деревне, в один дом, не слышно и не видно. Голь-шмоль, едва концы с концами сводят… А что ты про него? А! – вдова вдруг усмехнулась. – Небось, слухи дошли, будто Мировид к Маланье-девке приставал, с Нимеева?
– Ну-у, дошли… – спокойно кивнул Михаил.
Костомара хмыкнула:
– Так ты не всему верь, Миша! Маланья с выселок – та еще девица, и нрав у нее – ого-го! Сама к кому хошь пристанет, уж ты мне поверь!
– А еще говорят – Мировид этот корову недавно купил. Стельную! – продолжал сотник. – Это нищеброд-то? На какие, спрашивается, шиши? Стельная телка – это…
Тут Миша понизил голос, прикидывая сам для себя: «…это дороже мотоцикла, но дешевле подержанного авто. Где-то посередине… Однако ж для человека небогатого – многовато».
– Вот я и думаю – откуда Мировид серебришко взял?
Костомара фыркнула и махнула рукой:
– Да мало ли! Белок набил, куниц… Да и горностай мог в силки попасться!
И в самом деле… Вот о горностае он как-то не подумал. Вдруг да и правда – повезло?
И все ж таки – стельная корова…
– Корова?
Вошедший в шатер Ратибор что-то прошептал на ухо хозяйке – видать, докладывал о ходе работ, но, услыхав про Мировида, отвлекся…
– Корова, корова, – с язвительною усмешкой покивала вдова. – Стельная.
– Если вы про соседа нашего Мировида, так у него еще и конь, – тиун выпрямился и посмотрел Михаилу в глаза. – И тоже – недавно куплен. Хороший конь, но… не пахотный, скорей – ратный. Думаю, перепродаст его Мировид, вот уже на торжках. Недолго уж до них и осталось.
Ну да, ну да, до торжков – ярмарки в Ратном – осталось совсем ничего…
О том, откуда у Мировида средства на покупку еще и коня – так к общему выводу и не пришли. Да откуда угодно! Вовсе не обязательно от лиходеев. Да и ничего подозрительного в поведении соседа не замечалось.
– Рыбу разве ловит частенько, – подумав, припомнил тиун. – На уду – лодки-то нет. Так он – на Савиных мостках. Там деревня когда-то, до мора еще, была – Савино. Нынче обезлюдела, одни мостки и остались…
– Савино… – Костомара задумчиво причмокнула губами. – Не так-то и близко… Постой-ка! Там же рядом еще деревня была… как его? Коняхино, что ли?
– Коняхино, да… – отрывисто кивнул Ратибор. – Только Коняхино – уже не наша земля – соседей. Боярина Ковуча, а ему сам киевский князь ту землицу пожаловал. Так себе деревня, захудалая – в один двор. Там на мостках тоже ловят… Они рядом – мостки-то… Что Савины, что Коняхины – рукой подать.
– Да что вы все про деревни, – рассмеялась хозяйка. – Далась вам голота эта! А ну-ка, Ратиборе, прикажи еще бражки нести. Выпьем да запоем… а? Что уж тут на ночь-то глядя, с делами… Завтра уж переберем всех соседушек, всем косточки перемоем, на чистую
