Будни наемника - Евгений Васильевич Шалашов

— Пешком в Силинг пойдете, засранцы. Не верите? Сейчас убедитесь.

Взяв гнедого за повод, хотя в этом и не было необходимости, пошел от палаток, опасаясь, что сейчас устрою пьяным волшебникам хорошенький мордобой, безо всякой магии, но они, на старости лет, могут не выдержать. Но мой гнедой вдруг резко остановился и, хорошо, что уздечка была не натянута, потому что Гневко присел, дернулся и, судя по всему, двинул кого-то копытом. Сзади раздался крик боли, а обернувшись, увидел еще одного мага, катающегося по земле и зажимающего руками причиндалы. Вроде, мужское достоинство колдунам не нужно, но коли получить по нему копытом, так все равно больно. Даже очень.

— Го-го, — заявил Гневко.

— И правильно, — похвалил я коня. — Не хрен тут колдовством заниматься.

— Юджин, ты что творишь? Спятил, что ли?

Меня догонял Габриэль. Опасливо посмотрев на Гневко, зашел с того бока, с которого опасность не угрожала — то есть, со стороны хозяина и попытался удержать меня на месте.

— Надоели мне твои пьяницы, — сообщил я, сдержавшись, чтобы не сказать — да и твоя пьяная морда порядком осточертела.

Впрочем, вполне возможно, что и сказал бы, но отвлекся на конюха. Лично расседлав Гневко и, проследив, чтобы его напоили, повернулся к барону:

— Хочешь сказать, что я не прав? Понабирали колдунов со всего герцогства, только на кой тоффель? Какая от вас польза? Жрете как свиньи, пьете еще похуже…

Почему все обижают несчастную скотину? Ни разу в жизни не видел пьяной свиньи. Умная животина, в отличие от колдунов, вино пить не станет. Фон Скилур, к моему удивлению, не обиделся:

— А что поделать? — философски отозвался барон. — У всякого человека, даже если он маг, должны быть свои слабости. Я ведь тебе объяснял, что выпивка — единственная радость для мага. А тут и повод хороший — мой племянник и повелитель прислал целый обоз продовольствия и бочку вина из собственных погребов. Как же винцо не продегустировать, а? Не думай, мы с латниками поделились. Слово чести, граф — завтра же выйдем, найдем проклятую ведьму и убьем.

— Успокойся, ее уже нашли без вашего участия, — устало сказал я, потом добавил в голос чуточку презрения. — Нашли, упокоили, можете заливать глаза дальше. Моя миссия выполнена, завтра я уезжаю. Герцогу доложишь, что его приказание выполнено. Передай, что сам убил ведьму, мне все равно.

Я думал, что Габриэлю станет стыдно или хотя бы неловко, но верно, я не так хорошо изучил своего приятеля.

— Нашли, да еще и упокоили? — радостно воскликнул барон. Кажется, он собирался хлопнуть меня по плечу, но не решился. — Даже не представляешь, какую добрую весть ты нам принес. Прямо-таки гора с плеч.

Бросив меня, фон Скилур помчался к костру сообщать новость своим коллегам. Вот ведь, сволочь, а я его другом считал.

Я шел не спеша, а когда подошел к столу, то галдевшие маги враз притихли и настороженно уставились на меня. Видимо, испугались, что испорчу им праздник. Окинув пьяный сброд недобрым взглядом, выбрал себе миску побольше и начал собирать в нее то, что мне приглянулось — жареные сосиски, курочку, несколько ломтей хлеба. Подумав, сунул еще и парочку яблок — не подерутся.

— Сообрази, чтобы мне каву сварили, — приказал я первому попавшемуся на глаза магу, а тот, захлопав глазами, кивнул. Повернувшись к фон Скилуру, сказал. — Я твою палатку займу.

— Занимай, — не моргнув глазом ответил тот. — Распоряжусь, чтобы каву сварили и тебе подали.

— Только не такую скверную, как в прошлый раз.

На самом-то деле кава была неплоха, но хотелось к чему-то попридираться. Да и злость на господ магов не улеглась. Может, и на самом деле отправить их пешим строем до столицы герцогства? Прикажу латникам, те все исполнят. А колдовать начнут, сделаю им козью морду в воскресный день. Ладно, подумаю.

Палатка Габриэля небольшая, уютная. И есть лежанка, раскладной стол и стул. Вон, даже масляная лампа светит, но не чадит.

Подтащил к лежанке походный столик, скинул плащ, сапоги, устроился на манер древних эллинов и принялся жадно уничтожать все, что притащил. Сам не заметил, как уничтожил все съестное. Не удивительно, не ел с самого утра. Когда захрустел яблоком, раздумывая — а не пора ли сходить поторопить слугу, варившего каву, как заявился господин придворный маг, с подносом. Это что, он лично тащил? А, нет, не лично. Судя по звукам, до палатки каву тащил слуга, а Габриэль только сейчас перехватил поднос.

— Позвольте, господин граф, — проворковал барон, наливая в кружку божественный напиток.

— Эх, благодать, — проговорил я, отпивая первый глоток.

— Я все удивляюсь, как ты её можешь пить? — хмыкнул маг, усаживаясь на раскладной стул. — Кава, она же горячая, а ты ее сразу в рот.

— Допустим, не сразу, а чуть попозже, — отозвался я, чувствуя, что раздражение слегка улеглось.

— Вот, надо тебе было вначале поесть, авось, и не напугал бы моих старичков, — усмехнулся Габриэль. — Да что там, я и сам испугался, — признался барон. — Явился весь разъяренный, думал, сейчас за меч схватишься, всех порубаешь.

— И надо было, — хмыкнул я. — И чего это я сразу твоих друзей не пришиб?

— Мерцонию, из-за твоего жеребца, придется теперь долго лечиться, — вздохнул маг. — Мы ему все обезболили, но хирург все равно понадобится. Увы, к некоторым частям тела магию не применишь.

— Сам виноват, незачем было к жеребцу сзади подходить, да еще и магией баловаться, — пробурчал я, хотя и начал испытывать чувство вины. Мужская солидарность, ёшкин оползень.

— Сам, — не стал спорить маг.

Мы с бароном замолчали. Он сидел с таким понурым видом, что я не выдержал:

— Ты хотя бы в пещере был, меня выручал, с оборотнями повоевал, а остальные? Сидят здесь, герцогские харчи переводят, пьют в три горла, а толку от них?

— Так страшно же, как ты понять не можешь?

Нервно вскочив, барон прошелся по палатке, дошел до двери, откинул полог и приказал невидимому слуге:

— Эй, малый, притащи-ка сюда кувшин, что напротив моего места стоит. Может, не выпили еще господа маги?

Побегав еще немного по палатке — три шага сюда и три обратно, фон Скилур сел.

— Юджин, я тебе честно скажу, виноват. Хочешь услышать, что мне стыдно? Да, стыдно, что напился, с тобой не пошел. Хочешь, на колени перед тобой встану, покаюсь.