Монгольские степи. Халхин-Гол - Андрей Готлибович Шопперт
— Ох, и парилка завтра будет. Представляете, товарищ комбриг, после недели дождей и сразу плюс пятьдесят градусов. Да ещё ветер поднимается. Точно с собой пыльную бурю принесёт. Почувствуете завтра всю прелесть местной погодки.
С Жуковым расстались не друзьями закадычными, не заливали за кадык. Не время и не место. Будущий маршал предлагал скоординировать действия и, перейдя через ближайший мост, всеми силами ударить по, рвущимся, там, к реке, япошкам. Брехт будущему маршалу отказал. Никакой координации с теми необученными и не готовыми, так сказать, ни морально, ни материально частями разрозненными и практически неуправляемыми у его бригады не получится. Это же не «Зарница». Тут всё взаправду. Наверное, в 57-ом Особом корпусе служат неплохие ребята, но они только будут сковывать действия 9-й мотоброневой. Ну, и кроме всех других минусов был ведь и огромаднейший. Связь. Тут, несмотря на то, что Иван Яковлевич давным-давно передал Мехлису разработанные артелью «Глас» рации с чертежами и даже кратким бизнес планом по развёртыванию производства таких необходимых РККА раций, ничего в Монголию не поставили. Всё старьё сюда спихнули нерабочее или, как всегда у русских, долго запрягают? Рации в корпусе в принципе были, но связи в тех подразделениях, что недавно принял будущий маршал, практически не было. Радиостанции толком не работали, больше помехи в эфир выдавая. Вся польза от них — треском своим почти все частоты заняли, и более радиофицированные японцы пользоваться радиосвязью тоже не могли. Связь была у Жукова альтернативная: телефонисты, курьеры на лошадях, даже всё те же красноармейцы из ВНОС, что полотнища на земле раскладывают, вот и вся связь. Как можно с этой неуправляемой массой разношёрстных войск какие-то действия координировать.
— Извини, Георгий Константинович, но мы сами. У нас есть чёткий план, и мы ему будем следовать. Ты со своими продержись до утра. В атаки не ходите, просто обороняйтесь, А я самураям в тыл и во фланг ударю. Закончится всё это завтра. Ну, может, послезавтра ещё по степи разбежавшихся погоняем. Да, ты монголам скажи, что послезавтра могут загонную охоту начинать. Пусть перейдут на левый берег Хайластын-Гола и ждут утра. А потом пусть резвятся.
Брехт поднёс бинокль к роже лица. Весь правый берег реки был забит вражеской техникой. Сотни автомобилей. Артиллерия. Несколько броневиков и даже парочка танков И-го. Несколько автомобилей дымились. Видимо, пытались удрать, и получили из противотанкового ружья пятнадцатимиллиметровую пулю по колёсам, но не унялись, и тогда получили точно такую же в движок, а чего разнокалиберничать. Солдатиков в серо-жёлто-зелёной форме видно не было, попрятались. Хотя нет, храбрецы же, залезли под машину и сеппуку себе сделали.
— Товарищ комбриг, там справа на лошадях кто-то, — доложил стоящий рядом Пашка.
— Лейтенант, ты точно училище заканчивал? Я тебе бинокль свой подарил, а ты мне, стоящему тут без охраны, докладываешь, что к нам кто-то, мать его, на лошадях скачет. А если это баргуты?
— Не, товарищ комбриг — наши, вона Щорс под красным знаменем, — заржал поганец.
Ох, уж эти союзники. Не, не так, ох, уж эти хозяева. Точно, скачут под красным, развевающимся на ветру, знаменем. Это, как выяснилось через пять минут, был сам министр внутренних дел, главнокомандующий Монгольской народно-революционной армии, да ещё и первый заместитель премьер-министра, маршал Хорлогийн Чойбалсан. Говорил по-русски товарищ Чойбалсан на твёрдую двойку. Хорошо, на тройку с минусом Всё же почти два года учился в СССР в Военной академии в Москве. Догадываясь об этом, рядом с собой главнокомандующий держал переводчика — толмача, который говорил по-русски на твёрдую тройку, или всё же на тройку с минусом. Первое, с чего начал переводчик, так это сообщил, что имя Чойбалсан можно перевести на русский как — «Великий Волк». Как у Апачей прямо.
Великий Волк не только с переводчиком приехал. Он ещё и с фотографом приехал. Встал рядом с Брехтом на фоне совершенно секретного БТР-1 и заставил фотографа сделать пять снимков с разного ракурса. По идее, нужно было этих руководителей, ну, Главнокомандующего, главу МВД и заместителя премьера послать, уж больно это на шпионаж промышленный походило. Но этот единый в трёх лицах (что-то навеяла ассоциация) обладал такой кипучей энергией и, как ни крути, был хозяином этих степей и этой реки, так что Брехт промолчал, улыбаясь или делая задумчивую рожу, глядя в карту, позировал, для журнала Форбс. Ну, не смогут монголы БТР-1 повторить. Даже попытаться повторить не смогут, а если снимки попадут к японцам или китайцам, то те тоже не смогут, главное ведь в нём не форма, хотя она важна. Главное — движок форсированный, коробка передач доработанная с использованием зацепления Новикова, многослойная броня. Даже если японцы и собезьянничают, то для его ружей Симонова это будет лёгкая добыча, да и не будет СССР больше воевать с Японией до лета 1945 года. А там соотношение сил будет просто несопоставимым. Так, что пусть друг «Великий Волк» потешит себя.
Польза от посещения маршала была. Брехт добился без всякого Жукова согласия о переброске целой дивизии монгольской на левый берег Хайластын-Гола к завтрашнему утру. И плюсом дал маршал взвод лучших джигитов и целого полковника для связи.
Событие шестидесятое
Акула-мама учит своего акулёнка охотиться….
— Вон видишь мелководье, пляж? Подплываешь к человеку и наматывай круги вокруг него…
— А можно без кругов? Есть хочется!
— Тогда будешь есть с дерьмом!
Амазасп Хачатурович Бабаджанян нашёлся на небольшой высоте, что находилась метрах в ста от реки. Смотрел в бинокль на переправу и ругался, наверное, Иван Яковлевич с армянскими ругательствами был на вы, но выражение «Търькем гельхит» (Коровий навоз залью на твою голову) — любимое ругательство интеллигентного полковника запомнил, и сразу распознал.
— Что случилось, Амазасп Хачатурович? — Брехт, поздоровался, автоматически,
