Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
— Вот погоди, — пригрозил распоясавшийся нищий, — придёт настоящий Шарлах — он вам всем покажет: и тебе, и дружкам твоим голорылым!..
Выдержкой Шарлах и в лучшие‑то времена не отличался. Он взревел, выхватил из‑за пояса тесак, и нищий опустился в пыль с раскроенным черепом. Это убийство послужило как бы сигналом. Толпа взвыла и кинулась на маленький отряд, тут же ощетинившийся клинками. К гавани удалось пробиться лишь шестерым, считая самого Шарлаха.
* * *
У досточтимого Ар‑Мауры (да и у караванного тоже) сложилось впечатление, что восстание было подготовлено заранее. Слишком уж слаженно действовали мятежники. Откуда‑то взялись главари, замелькали длинные, запрещённые указом клинки, стража, потеряв чуть ли не треть состава, затворилась в бараках, а стоящим в порту кораблям пришлось выдержать серьёзный штурм. Нечего было и думать о высадке десанта, и караван, бросив на произвол судьбы стражников тени, пополз, отбивая всё новые и новые наскоки, к выходу из порта. План караванного Хаилзы был прост: зайти против солнца и поджечь оазис боевыми зеркалами. Напрасно судья Ар‑Маура и Шарлах умоляли его не делать этого — упрямый Хаилза и слышать ничего не хотел. Мятежники тоже прекрасно понимали, что их ждёт, если каравану удастся вырваться из гавани, и последний их отчаянный натиск был отбит чудом. От внимания караванного не ускользнула ещё одна странность: самым яростным атакам подвергся почтовик Шарлаха, вероятно, успевшего крепко досадить местным жителям, зато корабль Ар‑Мауры прошёл, можно сказать, беспрепятственно. Давя огромными колёсами трупы бунтовщиков, «Саламандра» пронесла пятнанные кровью борта извилистым песчаным коридором и вывела караван в пустыню. А дальше досточтимый Хаилза даже не сразу поверил своему счастью: с юга под всеми парусами к тени Ар‑Аяфы, сверкая тараном и страшными серпами, сияя позолотой нежно-розовой кормы, приближался боевой двухмачтовик с бьющимися по ветру ослепительно белыми рваными вымпелами. «Самум».
Встреча была настолько неожиданна, что ложиться в поворот не имело смысла. Знай Ар‑Шарлахи о том, что сейчас творится в порту, он бы, конечно, бросил «Самум» правее и попробовал прорвать левый фланг развёртывающегося каравана, с тем чтобы проскользнуть в мятежную гавань. Предстоящий бой казался ему заведомо безнадёжным, но и уклониться от схватки не было возможности. Единственное мыслимое решение, атака на головной корабль, тоже не могло привести к успеху, поскольку караванный, конечно же, предвидел этот вполне естественный ход. Тем не менее Ар‑Шарлахи приказал атаковать «Саламандру».
Приказ этот выполнен не был по вине Алият, храни её и впредь разбойничья злая луна! Увидев среди атакующих знакомый почтовик, Алият обезумела, кинулась с палубы в рубку и, оттолкнув одного из разбойников, стала за штурвал сама.
— Шакал!.. — завизжала она и, оскалившись под повязкой, налегла на рогатое рулевое колесо. — На своих? С голорылыми?
Ар‑Шарлахи хотел отшвырнуть её прочь, но вдруг почувствовал такую тоску и безнадёжность, что махнул рукой и отступил. Всё это уже не имело ни малейшего значения. Он проигрывал бой в любом случае.
Однако для команды почтовой каторги смена направления атаки была далеко не безразлична. Сверкая медью тарана, «Самум» тяжко двинулся на хрупкое судёнышко, отчаянно пытающееся увернуться от разящего удара. И, нужно отдать должное Шарлаху, манёвр он провёл блестяще. «Самум» таранил пустоту, а оскаленный серп левого колеса прошёл в расстоянии шага от низкой кормы почтовика. Однако внезапный этот ход несколько расстроил первоначальные планы досточтимого Хаилзы. Теперь «Саламандра», лёгкая каторга Шарлаха и «Самум» оказались расположенными на одной линии. Впрочем, это тоже ничего не меняло: промахнувшись по почтовику, Алият подставила розовый борт «Самума» кораблю Ар‑Мауры. Именно с этого момента все участники боя перестали вдруг понимать, что происходит.
Вместо того чтобы атаковать, «Бархан», одномачтовик судьи, лёг в поворот, а потом на нём сработала катапульта. Косматый клок смоляного огня всплыл над пустыней и расплеснулся пылающим озерцом в десятке шагов от «Саламандры». Караванный выругался и приказал отсигналить судье, чтобы немедля шёл на таран. В ответ в тёмное от зноя небо воспарил ещё один зажигательный снаряд. Теперь уже ошибки быть не могло: первый выстрел не был случайным — «Бархан» обстреливал «Саламандру».
Первым опомнился Шарлах. К моменту второго выстрела картина для него стала совершенно ясна: судья Ар‑Маура, подгадав решающий момент, перекинулся на сторону своего давнего дружка, выровняв соотношение сил. «Главное — вовремя удрать». Верный этому разбойничьему правилу, Шарлах развернул каторгу и повёл её в обход двух кораблей досточтимого Хаилзы. Следом устремился «Самум», по‑прежнему ведомый Алият, не видевшей уже ничего, кроме ненавистного Шарлаха.
Это движение было неправильно истолковано караванным: он решил, что имеет дело со всеобщим заговором, что Шарлах изменил точно так же, как Ар‑Маура, и теперь вместе с «Самумом» начинает атаку на левое крыло. Склонный к острым решениям, что не раз выручало его в недавнем рейде по тылам Кимира, Хаилза метнулся к югу с целью оторваться от противника, обогнуть тень Ар‑Аяфы и, зайдя против солнца, зажечь её зеркалами. Таким образом он связал бы руки мятежникам в самом оазисе, лишив их возможности прийти на помощь увеличивающемуся прямо на глазах разбойничьему каравану.
Тем временем на «Бархане» сорвали вымпелы Харвы и укрепили взамен знакомые до дрожи белые лоскуты. Лишь тогда на борту «Самума» поняли наконец, что происходит. Внезапно воскресший Ар‑Шарлахи оттащил от штурвала бьющуюся, визжащую Алият, и розово-золотой двухмачтовик двинулся вслед за «Барханом» — догонять караван досточтимого Хаилзы. А из гавани уже выползали две каторги и парусник — мятежники шли на выручку Шарлаху. Настоящему Шарлаху, а не тому, чья почтовая каторга удирала как можно дальше от оазиса, колеблясь вместе с зыбким от зноя горизонтом.
Зажечь тень Ар‑Аяфы досточтимому Хаилзе так и не удалось. Противник прочно повис на хвосте, не давая времени построить фалангу зеркальщиков. Кроме того, несколько отрядов ополчения (откуда‑то взялось довольно грамотно действующее ополчение!) вышли на южные границы тени и, осмелься караванный приблизиться хотя бы на выстрел катапульты, пошли бы на абордаж в пешем строю.
Оставалось одно: стряхнуть погоню, добраться до ближайшей тени и просить подкрепления, что караванный и сделал. Пять мятежных кораблей преследовали его почти полдня, потом отстали, и досточтимый Хаилза взял курс на тень Ар‑Льяты, ещё не зная, что и этот оазис непонятно по какой причине тоже успел взбунтоваться.
* * *
В эти дни, наверное, один лишь Улькар не был поражён тем, сколь дружно и слаженно полыхнула мятежом вся
