Сапер. Том III - Алексей Викторович Вязовский
Ну вот, за думами и не заметил, как доехали. Склады показались из-за поворота. Основательно построенные, сразу видно: старая работа, не тяп-ляп. По словам местных товарищей, раньше здесь была контора «Заготзерно», а до советской власти — каких-то мироедов склады. Короче, место с историей. Так, вышку одну только поставили, недоработочка с их стороны. И стоит там боец расслабленный, покуривает, будто не во вражеском окружении, а у тещи на блинах.
А ворота заперты. Серьезная преграда, не из горбыля на трех гвоздях, сразу видно — на века. И даже охочие до всего крестьяне не утащили их во время революции и последующего разгула. Подъехали, встали. Из калитки высунулся фельдфебель, что-то пролопотал, но вполне мирно. Козырнул даже. Сидящий на переднем сиденье Майор ответил, тоже на венгерском, показывая на воителя. Объяснил, видно, куда старый делся. Местные ворота открыли и быстренько начали растаскивать подвижные заграждения и поднимать шлагбаум. Похоже, они тут боятся только тех, кто по дороге приехать может. Наворотили баррикаду целую. Ну, а дальше — дело техники. Мы первые во двор заехали, конечно же, а грузовик — за нами. Вроде как капитан добыл неимоверное количество провианта, аж напрокат транспорт пришлось брать.
Ну и посыпался из кузова… десант наш. Молодцы, отлично сработали! Опасочка была, конечно — примеряли всё по рассказам, «вот до вышки метров пятьдесят, а казарма — тут в углу, шагов тридцать». Оно, конечно, когда есть возможность хоть на похожем объекте потренироваться, всегда спокойнее, а тут сплошной экспромт.
На вышке парень решил не выпендриваться. Оно ему надо: только моргнул, а тебе в организм из двух карабинов целятся. Тут лучше лапки кверху и на землю спуститься. Ну, а возле ворот ребята, пока свою баррикаду на место перетаскивали, под дулом пулемета оказались.
Заковыка у казармы случилась, кто-то там решил геройствовать и начал заполошную стрельбу. Дурак, что сказать. Даже не подумал о гранатах. А они ведь иногда летают. Поломало храбрецу ногу, посекло брюхо, лежит теперь, помирает. А вел бы себя спокойно, живой остался. За то, что склад проворонили, медаль бы, конечно, не дали, так не в наградах счастье, а в том, когда их вручают не посмертно.
Короче, сдались гонведы. Поняли, что живым лучше. Итого, в активе у нас: склад с продовольствием, оружие стрелковое с кой-каким боеприпасом, сани с лошадками — три штуки, полуторка советская, на ходу — одна. Вражеский солдат мертвый — тоже один, тридцать семь пленных. В пассиве — боец Игнатов, который при десантировании из кузова упал и разбил лицо. А также сломал себе нос и потерял три передних зуба.
Нагрузились мы самое не могу. Даже в опель насовали так, что тот еле с места тронулся. Хорошо нам венгерские парни подсобили, прямо как себе всё носили и грузили. Ну да, побыстрее же надо. Склады хоть и на окраине, а стрельбу и разрыв гранаты услышать могли. А нам зачем лишнее внимание? Вот и я так думаю.
Пленных согнали в погреб и хорошенько заперли дверь. Кто-нибудь потом откроет. Я бы, конечно, им пару гранат на прощание бросил, но Юлий просил земляков по возможности не обижать. Ладно, один хрен, им теперь в штрафную роту всем коллективом.
А когда мы выбрались уже на дорогу, никого при этом не встретив, я окончательно поверил в то, что командирова удача и с нами. Потому что начался снежок, вроде и легенький, но с ветерком, поземочкой небольшой. Вряд ли через пол часа по такой погоде кто-то сможет понять куда мы поехали.
Глава 17
Если честно, я вот эти все подсмотрел-подслушал не очень люблю. Для дела если, то да, тут сам отличился не раз. А вот так, для праздного любопытства, кто с кем, сколько раз и зачем — я пас. А вот вляпался по самое не могу. И перед товарищами неудобно, хотя они зла на меня не держали.
Виной всему какая-то ерунда, попавшая мне в сапог. Да так неудачно, что я идти не мог. Вроде и осталось пара шагов всего до крыльца, а вот остановился, чтобы вытряхнуть помеху. И как раз под окном нашей со Стариновым палаты. Хоть и выздоровели вроде, а всё продолжали полушутя эту комнатку между собой так называть.
Пока стащил обувку, опираясь о подоконник, слышу, как через приоткрытую форточку разговаривают Старинов и Базанов. Причем беседа официальная вроде, судя по тону, и только началась.
— Ты пойми, Иван Федорович, я ведь не для того спрашиваю, чтобы материалы собирать. Я сам считаю, что Соловьев — очень хороший командир.
— Ну, насчет очень хорошего командира, это ты, товарищ Старинов, погорячился, — отвечает Базанов. — Опыта маловато пока. Но он имеет качество, которое отличает его от нас всех.
— Это какое же? — слышу, Илья Григорьевич заинтересовался. Да и мне тоже любопытно стало.
— Удача. Фарт, если хочешь, — торжествующе заявил Базанов.
Ну, и начал травить про взрывы в Киеве, побег из лагеря и прочие наши похождения. И везде подводит к тому, что если бы не я со своей везучестью, то всех бы давно похоронили и забыли как звать.
Бывает такое: как втемяшит кто какую идею себе в голову, так и подгоняет под это дело теории всякие. А на войне насчет удачи был пунктик. У всех, наверное. Жить хочется, вот и придумывают обереги, приметы появляются как грибы после дождя. Ну, и легенды про ребят, которых пули не берут, само собой. Вот и Иван Федорович мимо этого не прошел. Хотя и Кирпонос, помнится, тоже, нет-нет, а про это дело вспоминал.
Тут я наконец-то справился с хреновиной, мешавшей мне ходить, и натянул сапог на ногу. Зашел в палату и сразу повинился, мол, стал невольным свидетелем. И категорически против всех измышлений товарища Базанова, как не соответствующих диалектическому материализму, научному атеизму и граничащих с поповским мракобесием пополам с потаканием малограмотным предрассудкам. Посмеялись, конечно, но Иван Федорович вроде как слегка ненатурально.
— Ты пойми, — сказал я ему, —
