Восхождение (СИ) - Коруд Ал

Демичев заметил, что его последний спич далеко не у всех нашел понимание. Богема зачастую была глуха к пожеланиям властей и держала фигу в кармане. Ничего, и на них найдется управа. «Мягкая». Ведь не обязательно рукавицы должны быть «ежовыми». Но с этими гражданами они все равно обязаны быть. Иначе распоясаются. Будущее это правило полностью подтвердило.

Глава 31 21 декабря 1976 года. Научно-исследовательский физический институт (НИФИ) при Ленинградском государственном университете имени А. А. Жданова

Геннадий Андреевич Месяцев производил впечатление человека интеллигентного и умного. Его обычно задумчивое лицо в очках с роговой оправой именно сейчас повернулось вслед невысокой женщине с нарочито прямой спиной. Он так загляделся на её точеную фигурку, идеально подчёркнутую брючным костюмом, что совершенно забылся. Видно, что вещи на ней были шиты под заказ, идеально легли на тело. Через минуту Месяцев как будто очнулся и торопливо зашагал вслед женщине:

— Валентина Алексеевна! Пожалуйста, постойте! Мне надо с вами переговорить.

Молодая дама с явным недовольством обернулась на зов, но нахмуренные брови тут же разошлись.

— Вы же…?

— Геннадий Андреевич Месяцев из Новосибирского Академгородка. Я присутствовал на вашей защите.

— Помню-помню, — Галызина улыбнулась, а Месяцев должен был признаться, что у Валентины отличная улыбка. Она сразу превращала её простоватое личико в невероятно обаятельное. — Вы еще задали мне пару каверзных вопросов.

— Прощу извинить, Валентина Алексеевна, мне стало любопытно узнать больше.

— Можно просто Валентина.

— Тогда меня зовите Геннадием.

Отчего Месяцев, один из ведущих исследователей плазмы в Союзе сейчас улыбался, ему самому было неизвестно. Чем его, уже женатого мужчину внезапно привлекла именно эта далеко не красавица? Но он смотрел на неё совсем не на как коллегу.

— Геннадий, вы что-то хотели мне сообщить?

Галызина уже привыкла, что некоторые мужчины среднего возраста именно на нее смотрят Так. Искусство обольщения не так уж сложно, тем более для нее, дамы из будущего. Главное — напрочь вывести собственные комплексы и потратить время на свою внешность. Местные женщины семидесятых зачастую оказывались в проигрыше перед ней, даже очень красивые. Но для Валентины это уже был пройденный этап. Играть с мужскими сердцами и эрекцией, конечно, забавно, но не более того.

— Я внимательно прочитал ваши публикации последнего времени. Да и прошлогодние тоже. Знаете, впечатляют!

— Я …

— Не надо, Валентина, я в курсе, что их у вас внаглую оттарабанили. Боже, Колесников никогда бы до этого не догадался, я его хорошо знаю. Обычный середнячок.

— Можно ближе к делу, — уже более холодно попросила Галызина.

— Да без вопросов! Мы в Новосибирском Академгородке создаем новый исследовательский институт. Кроме изучения глобальных физических проблем одним из его главных направлений будут так называемые Темпоральные. Так вот! — Месяцев поднял вверх указательный палец. — Мне лично кажется, что из советских ученых никто так не приблизился к пониманию Времени, как физического явления, как вы, Валентина Алексеевна.

Галызина не заметила, как её лицо вспыхнуло. Хоть на публике она и старалась всегда держаться хладнокровно, но этот странноватый мужчина поразил её в самое сердце. Ведь та незаслуженная рана еще не зажила. Она переехала в Ленинград, поступила работать в НИФИ, даже преподавать начала. И на её лекции любили ходить и не только студенты курса. И надо же…

— Спасибо, это лестно слышать. Но ведь уже в Москве есть подобный институт. Там в том числе работают и мои коллеги из будущего.

— Да! — Месяцев смешно махнул рукой. — Людей набрали грамотных, но ведут их не туда. Хотя по мне, завсегда лучше двигаться разными путями. Позвольте, — мужчина оглянулся. — Есть у вас здесь свободная аудитория?

— Вот сюда, пожалуйста!

Они вошли в лекционный класс, Геннадий бросил свой портфель на один из столов, моментально нашел мелок и занялся делом. Через несколько минут донельзя довольный он оглянулся. Галызина стояла, нахмурившись, внимательно изучая замысловатую формулу. Затем она подошла к доске и ткнула пальцем.

— Я почти все понимаю, но откуда у вас вот эта буква и что обозначенный символ обозначает?

— Вот! — снова торжественно поднял указательный палец Месяцев. — Χ, греческая буква в начале слова Хронос. Так называемая темпоральная переменная. Мы ввели её в это уравнение неспроста.

— Я, кажется, начинаю понимать, что у вас получается, — под возмущенным взглядом целого член-корреспондента академии наук Галызина решительно стерла конец формулы и закончила её по-иному.

Месяцев с минуту смотрел на новую ипостась своего творения, а затем вскрикнул:

— Эврика! Валентина, это же чистый шедевр! Вы взяли и попросту сократили меня, — мужчина захохотал. — Это признак настоящего математического гения. Вы великий математик.

Галызина улыбалась. Ей нравилось, когда ей говорят комплименты. Пусть в той жизни не досталось, но зато здесь в этом странном времени, которого не было, их предостаточно.

— А я скромничать не буду. Такая концовка сама напрашивается.

Месяцев недоуменно оглянулся:

— Это почему же?

— Но вы же имеете дело со временем. Забыли, что оно может растягиваться и сжиматься.

Геннадий задумчиво повертел в руках кусок мела:

— Какое отношение к науке имеют ваши чисто поэтические выражения?

— Знаете, это совсем не поэзия. Скорее, новый вид науки. Я вам сейчас кое-что покажу.

Галызина достала из папки брошюру, а после толстую тетрадь. Месяцев некоторое время изучал содержимое перевода американской статьи, затем недоуменно уставился на женщину:

— Откуда это у вас? Это же закрытая тема.

— Геннадий Андреевич, вы не подумали откуда я?

— Ах да! Извините великодушно. Вещь новая, американцы явно на что-то наткнулись и еще сами не поняли на что. Иначе бы сразу закрыли публикацию. Интересно, кому в голову пришла идея привезти журнал сюда?

— Геннадий Андреевич, — Валентина смотрела на ученого, как Гэбист на героя Никулина в известном и в этом времени фильме. — Кроме вашего будущего заведения есть и действующий институт. Меня оттуда по знакомству снабжают. Вы лучше посмотрите некоторые мои выводы. Вот эти три страницы.

Месяцев оторвался от чтения и прошел к доске. Стерев только что переписанную формулу, он начал живо чертить другие. Отходил назад, что-то проверял в уме и снова чертил. Иногда стирал некоторые знаки, ставил новые. Отходил и думал. Минут через десять обессиленный ученый присел на край стула и посмотрел на женщину отдохновенно. Галызина усмехнулась:

— Ну что, в ваших выводах есть рациональное зерно.

— Зерно?! — Месяцев не мог стоять на месте и возмущенно заходил взад-вперед. — Да милочка моя дорогая, вы же только что открыли новую науку! Представляете себе — целую науку!

Галызина побледнела и придвинула к себе стул. Она ожидала от своего открытия многого, но точно не такого пафоса.

— Вы уверены?

— Даже более чем. Это прямая дорога в академики. Их у нас немного, но пусть потеснятся для женщины, — Геннадий остановился и открыл портфель, достав оттуда блокнот и ручку. — Валентина, вот мои телефоны. Рабочий и домашний. Я сейчас иду к ректору и позвоню своим, чтобы пошевелили кого следует. Ну а вы покамест собирайтесь.

— Как? Куда?

— В Новосибирск. Ничего, не бойтесь, у нас не так страшно. Да и народ в основном молодой, бодрый и веселый. Вы там точно приживётесь. Жильем вас обеспечим, у меня есть резерв, нас хорошо снабжают.

— Но у меня здесь работа, студенты… — Валентина откровенно растерялась. Она только устроилась и снова куда-то бежать. Да еще и так далеко. И в той жизни она даже никогда не была в Сибири.

— Какая работа, Валечка? Я вам сразу дам целый отдел. Через год это уже будет отдельный институт. Я умею видеть будущее ученого. Вы нащупали самое главное, значит, и остальное добудете. Милочка, у вас редкий дар, не растрачивайте себя на всякую ерунду.