Империя. Пандемия (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

‑ А какая гарантия, что русские не введут войска? Если уж, по вашим словам, царице необходимо будет отвлечь народ и элиты?

Принц поклонился.

‑ Это хороший вопрос, Государь. Смею полагать, что это забота нашего внешнеполитического ведомства.

Кайзер вновь прошелся по кабинету.

‑ Если наши войска не войдут в ближайший день‑два в Австро‑Венгрию, то мы не сможем гарантировать положительный для нас итог плебисцита в той же Чехии. А Чехия крайне важна для нас. А император Карл вполне может заупрямиться, если на него будет давление только с нашей стороны. Как бы и до стрельбы не дошло. Радует лишь то, что в текущей ситуации, вряд ли Карл обратится к России за помощью, зная, что на троне сидит итальянка.

Все закивали, соглашаясь. Вильгельм помолчал, обдумывая сказанное. После чего задал новый вопрос:

‑ Отменит ли царица выборы?

Рейхсминистр иностранных дел Германии граф Ульрих фон Брокдорф‑Ранцау кивнул:

‑ Посол в России граф Вильгельм фон Мирбах докладывает, что идея с отменой выборов достаточно популярна среди российских правых и монархистов. Если царь умрет, то с большой долей вероятности можно предсказывать перенос выборов на весну, так как вряд ли юная царица решится на такие политические пертурбации в момент, когда ее личная власть еще слаба. Но, даже если Михаил выживет, он совершенно однозначно не будет влиять на принятие решения о проведении выборов в России, а царицу ее окружение постарается убедить. Слишком велики риски. Причем, решение будет принято не позднее завтрашнего дня, возможно еще в дороге.

Монарх возразил:

‑ События последних часов показали, что итальянка готова идти на риск и решительности ей не занимать. Убийство бывшего царя Николая, исчезновение его семьи, вылет в Москву, да и сам факт покидания острова и оставления детей – все это характеризует ее вполне с определенной стороны.

Военный министр генерал Эрих фон Фалькенхайн поднял руку. Получив дозволение, тот заметил:

‑ Я смею заметить, что проведение выборов в России заметно отвлечет внимание на себя, а значит царице будет меньше нужна военная авантюра за рубежом. А вот если выборы отменятся, то тогда такая операция станет практически неизбежной. С другой стороны, пушки могут начать стрелять и сами по себе, если стороны не доверяют друг другу. Поэтому, да простит меня Ваше Величество, нам необходимо с русскими договариваться, прежде чем начинать активные действия. К большой войне мы сейчас не готовы. Настало время дипломатии.

* * *

ТЕЛЕГРАФНОЕ АГЕНТСТВО РОССИИ И РОМЕИ (ТАРР). 6 октября 1918 года.

Ее Императорское Величество Государыня Императрица‑Кесарисса Мария Викторовна выразила соболезнование семье, друзьям и сослуживцам покойного Министра иностранных дел Единства графа Сергея Николаевича Свербеева‑Новоримского.

В частности, Ее Величество сказала: «Память о блестящем дипломате и великом сыне Отечества, навсегда останется в сердцах всех нас и будет записана золотыми буквами на скрижалях истории МИД Единства. Желая увековечить память о беспримерных заслугах графа, Высочайше повелеваю присвоить открывающейся Дипломатической академии МИД ИЕРР имя графа С. Н. Свербеева‑Новоримского».

Так же Государыня Высочайше повелела назначить исполняющим должность Министра иностранных дел ИЕРР тайного советника господина Гирса Михаила Николаевича.

Напомним нашим читателям, что Министр иностранных дел граф Свербеев‑Новоримский скончался в ночь на 6 октября от «американского гриппа» на 62‑м году жизни. За исторические заслуги перед Отечеством, Высочайшим повелением ЕИВ Государыни Императрицы‑Кесариссы Марии Викторовны, граф Свербеев‑Новоримский будет похоронен на территории Чудова монастыря в московском Кремле, рядом с могилой погибшего в Кровавую Пасху председателя правительства Российской Империи генерала Нечволодова. Именным повелением похоронам присвоен статус государственных.

* * *

ЛИЧНОЕ ПОСЛАНИЕ КАЙЗЕРА ГЕРМАНИИ ВИЛЬГЕЛЬМА II ИМПЕРАТРИЦЕ‑КЕСАРИССЕ ЕДИНСТВА МАРИИ ВИКТОРОВНЕ. 6 октября 1918 года.

Ваше Императорское Величество!

Не будучи лично представленным Вам, я взял на себя смелость написать данное письмо. Глубоко поражен известием о болезни Императора Михаила и спешу выразить слова глубокого личного сочувствия Вам, сударыня, и надежду на скорейшее выздоровление Вашего Августейшего супруга. Уверен, что к моим пожеланиям присоединяется сейчас множество голосов поддержки, поскольку новость о болезни Августа Нового Рима и Единства потрясла весь цивилизованный мир и все, без исключения, королевские Дома Европы.

В моем лице, в лице Дома Гогенцоллернов и всей Германии, Вы, Ваше Величество, Дом Гольштейн‑Готторп‑Романовых и вся Россия всегда будут иметь доброго друга, хорошего соседа и надежного партнера.

Еще раз примите уверения и проч.

Остаюсь Ваш,

Вильгельм.

Потсдам, Новый дворец, 6 октября 1918 года.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. КРЫМ. КАЧА. ВОЕННО‑ВОЗДУШНАЯ БАЗА «БУРЕВЕСТНИК». 6 октября 1918 года.

‑ Ваше Императорское Величество!

Маша обернулась к своему морскому адъютанту:

‑ Слушаю вас, Евгений Андреевич.

Командор Беренс взял под козырек:

‑ Государыня! Смею обратить внимание Вашего Величества на то, что сейчас в Севастопольскую бухту входит линкор «Императрица Мария». Представляется правильным послать от Высочайшего имени приветственный лист. Это будет огромная честь и одна из величайших реликвий для всего экипажа линкора

Царица кивнула.

‑ Хорошо, составьте текст, я подпишу.

Адъютант козырнул и поспешил исполнять повеление, а на его месте тут же образовалась фигура княгини Долгоруковой.

‑ Ваше Императорское Величество! Дозвольте доложить!

‑ Докладывайте, княгиня.

‑ Государыня! Сводки погоды показывают, что пока над Харьковом плотная облачность. Есть надежда на то, что она развеется, но ждать долго невозможно, поскольку мы не можем вылететь из Качи позже двух часов пополудни, иначе мы рискуем садиться уже в сумерках, а то и в полной темноте. Это недопустимый риск для безопасности Вашего Величества.

‑ Какие могут быть варианты?

‑ Можем лететь на Киев, но в Москве все равно буран. Придется ждать.

‑ Понятно. Благодарю, княгиня. Что ж, время еще есть. Считайте Харьков приоритетом.

‑ Слушаюсь, Ваше Величество!

Маша козырнула Долгоруковой. Что ж, у них есть четыре часа на принятие решения. Харьков лучше во всех отношениях. Там основная перевалочная база между Константинополем и Москвой. Там есть все, включая Императорский поезд и узел связи. А Киев, что? Захолустье. Там такая же военно‑воздушная база, как и здесь, в Каче. Да и то, тут хоть Севастополь рядом, а там что? Нет, если что, можно и из Киева выехать на поезде, или, если погода позволит, перелететь ближе к Москве, но…

‑ Командор Беренс! Что вы там говорили про Севастополь?

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. КРЫМ. КАЧА. ВОЕННО‑ВОЗДУШНАЯ БАЗА «БУРЕВЕСТНИК». 6 октября 1918 года.

Когда кортеж Государыни выехал из ворот базы, к командиру «Разящей Алконост» подошел франтоватый господин.

‑ Прошу простить мою бестактность. Не имел счастья быть вам представленным, княгиня. Смею нарушить дворцовый этикет, представившись самолично. Светлейший Князь Петр Петрович Волконский, Гофмейстер Двора и тайный советник.

Волконский склонил голову в светском приветствии.

Долгорукова кивнула в ответ:

‑ Капитан графиня Софья Алексеевна Бобринская, по мужу ‑ княгиня Долгорукова, честь имею.

‑ Это для меня честь, княгиня. Счастлив нашему знакомству. Много наслышан о ваших полетах до войны и о ваших подвигах на войне, а сегодня имел возможность лично убедиться в вашем высочайшем летном мастерстве.