Ольга Денисова - Мать сыра земля
— Не думаю. Хитров, конечно, сильно мешал, но никто не ожидал от него никаких разоблачений.
— Ты не выяснял у своих, пригодилась ли тетрадка Игора Поспелова?
— Выяснял. Говорят, наши нашли эксперта. Через пару дней мне что-нибудь ответят. Если посчитают нужным.
— А если не посчитают? — хмыкнул Моргот.
— Тогда не ответят, — пожал плечами Макс с улыбкой.
— В шпионов играете? Детский сад это все, Макс. Детский сад. Кнопки на стуле учителя. Вы уже вывезли контейнеры с юго-западной площадки? Я тебе план нарисовал — вы их вывезли?
— Не смеши меня! Как мы их вывезем? Сколько машин потребуется, ты представляешь?
— Вот я об этом и говорю. Зачем это все? Старший Кошев может в сотни раз больше, чем все ваше Сопротивление, вместе взятое! Я не удивлюсь, если контейнеров там уже нет.
— Перестань, — махнул рукой Макс, — я устал это слушать. Возьми и вывези контейнеры, что тебе мешает?
— Это вы — пламенные борцы, а я так, погулять вышел… — Моргот хмыкнул. — Кстати, как прошла встреча с агентом «Кролик»?
— Сам ты… Кролик… — Макс отвернулся и скрипнул зубами.
— Что-то я не понял, неужели ты не сумел продолжить столь блестяще начатого знакомства?
— Это не твое дело, — Макс продолжал смотреть в сторону, и лицо его сделалось каменным.
— Да ну? Товарищ командир не желает отчитываться перед подчиненными?
— Отвяжись, сказал.
— Макс, я не понял, — Моргот слегка смягчился. — Ну, не вышло, что ж теперь… Я же должен знать, что мне делать.
— Ничего, — сухо ответил Макс, сжимая губы. — Продолжай ей звонить.
— Да ладно, рассказывай. Неужели добрый молодец, кудрявый блондин двухметрового роста, да еще и герой Сопротивления не впечатлил тонкую натуру художницы?
— Послушай… — Макс наконец повернулся к Морготу лицом, — заткнись, а?
— Да иди ты к черту! Ты еще вчера учил меня, как ее надо правильно трахать, а сегодня это все «не мое дело» и мне надо заткнуться?
Макс неожиданно схватил Моргота за грудки:.
— Не смей даже заикаться о ней, ты понял?
— Убери руки, придурок… — спокойно ответил Моргот.
— Если бы ты только знал, какая ты сволочь… — Макс скрипнул зубами напоследок и толкнул Моргота обратно в кресло, — ты… такая сволочь…
— А ты не знал? — довольно ухмыльнулся Моргот.
— Я всегда знал, — Макс снова отвернулся. — Она же… Она чистая, понимаешь? А ты… ты что, по-человечески с ней не мог?
— Ты чокнулся, — Моргот рассмеялся. — Ты чокнулся, Макс! Ты впал в детство!
— В этом нет ничего смешного. Неужели ты не видел, кто перед тобой? Тоже мне, милый друг…
— Я должен был поразить ее тонкостью душевных качеств и глубиной мыслей? Я выбрал другой путь. Заметь, мне это было совершенно не нужно, это только ради тебя и твоего Сопротивления.
— Иногда я действительно тебя не понимаю… — Макс покачал головой, — я не понимаю, как у тебя рука поднялась? Ну как можно было?…
— Рука? Макс, ты что-то путаешь, — Моргот снова расхохотался, откидываясь в кресло.
— Сейчас я точно дам тебе в зубы. Если ты не заткнешься.
— Между прочим, она была в меня влюблена. Не веришь? — продолжал глумиться Моргот, заливаясь смехом.
— Громин, заткнись! Я мастер спорта, я не промахнусь!
— Макс, ты не представляешь, как это смешно!
Макс поднялся с подлокотника, но не рассчитал и стукнулся головой о низкий полоток, вызвав у Моргота новый приступ хохота. Я думал, Макс обидится, но он, напротив, сначала усмехнулся, а потом неуверенно хохотнул, потирая макушку.
— Конспиратор, мля, — смеялся Моргот, — подпольщик!
— Иди к черту, — проворчал Макс, начиная нерешительно смеяться.
— Непременно, — кивнул Моргот со смехом и смахнул слезу. — Макс, какой у тебя глупый вид! Сними уже с лица выражение восторженного идиота!
Макс не выдержал и расхохотался вместе с Морготом, плюхнулся в кресло рядом с ним и толкнул кулаком в плечо.
Они смеялись и возились, выплескивая пиво на засаленную обивку. Мы даже притихли, недоумевая, чего это взрослые серьезные дядьки резвятся, как маленькие. Это сейчас я понимаю, что они оба были очень молоды. В два раза моложе меня… Та сцена перед телевизором почему-то обведена у меня в голове траурной рамкой, и за кадром я слышу нежную, печальную музыку. Реквием. По телевизору в это время показывали похороны журналиста Анджея Хитрова.
— Все равно ты сволочь и циник, — Макс в последний раз пихнул Моргота в бок, — я никогда тебе этого не прощу.
— Ага, — Моргот потянулся за сигаретами, — а я — тебе.
На следующее утро Макс пришел к нам чуть свет, мы еще не вставали, а Моргот и подавно. Мы никогда не запирали дверь на ночь, поэтому он вошел и разбудил нас громким возгласом:
— Подъем, ребята! У меня для вас радостная новость!
Радостные новости мы любили, поэтому сон слетел со всех, кроме Первуни, в один миг.
— Мы едем ко мне на дачу, купаться, — сообщил Макс.
Такая весть разбудила и Первуню. Подпрыгнув на кроватях, мы заорали «ура» и наперегонки кинулись к умывальнику, не надевая тапочек. Кто-то с грохотом опрокинул стул, Первуня верещал, что он тоже хочет купаться и пусть его пустят умыться первым, мы с Силей разодрались из-за полотенца, но не всерьез, а так, помутузить друг дружку, Бублик ставил чайник и случайно пролил воду нам под ноги, на резиновый коврик, а потом сам же на нем и поскользнулся, едва не свернув раковину, отчего чайник упал и вся вода из него вылилась на пол. Макс, посмеиваясь, наблюдал за нашей суетой. Я не знаю, почему мы всегда производили столько шума, особенно когда спешили, поэтому, конечно, разбудили Моргота: вскоре он выглянул из каморки, сонный и с сигаретой в зубах.
— Охренели? — начал он, но тут увидел Макса и поморщился.
— Моргот, Моргот, мы едем купаться! — крикнул Первуня.
— Да, мы с Максом едем к нему на дачу! — подтвердил Силя.
— Да ну? — Моргот мрачно осмотрелся и уставился на Макса. Взгляд его не обещал Максу ничего хорошего.
— Правда! — сказал я. — Мы уже почти собрались.
— Моргот, хочешь с нами? — спросил Силя.
— Нисколько, — Моргот брезгливо приподнял губу.
— Собирайся, — с улыбкой кивнул ему Макс, — моя мама нас ждет. На пироги с капустой и на клубнику. Детям нужен свежий воздух.
— Детям, может, и нужен, а я тут при чем?
— Собирайся, говорю. У меня сегодня свободный день. Попьем пивка, погреемся на солнышке…
— В гробу я видал твое солнышко, — проворчал Моргот и захлопнул двери.
Макс нисколько не изменился в лице, продолжая улыбаться. Нам же было не до того: мы слишком торопились.
Моргот появился из каморки через несколько минут, в брюках и в майке, по дороге к умывальнику щелкнул Макса по лбу и выругался.
— Макс, ты будешь с нами завтракать? — вежливо осведомился практичный Бублик.
— Мы не будем завтракать: я набрал бутербродов, купим лимонад и в электричке поедим.
Это нас тоже порадовало — путешествие обещало стать настоящим праздником.
— Макс, мля, — Моргот, не дочистив зубы, вынул щетку изо рта и сплюнул в раковину. — Ты больной, честное слово…
— Ты здоровый, — улыбнулся Макс.
На вокзале Моргот купил нам по мороженому, да не простому, а самому дорогому — с кокосом и в шоколаде. Сами мы такого себе не покупали. Но он наотрез отказался брать колу и купил лимонад «Дюшес» с грушей на картинке. Кола казалась нам вкусней и слаще, и мы никак не могли взять в толк, отчего и Макс, и Моргот так хвалят желтый лимонад и вспоминают детство. В электричку мы садились, с ног до головы перепачкавшись в шоколаде и в мороженом.
Масло на бутербродах растаяло, но жевать их в электричке было здорово. Вагон оставался полупустым, и мы успели побегать по нему немного. Какой-то дядя в очках и с корзинкой попытался сделать нам замечание, но Моргот не был расположен к нам цепляться и не обращал на нас внимания. Мы же обнаружили чудесную дверь в тамбур, на которой можно было кататься. Дядя в пятый раз не добился от нас послушания и желчно обратился к Морготу:
— Если мальчики с вами, будьте добры, усадите их на место. Они портят государственное имущество! Это называется вандализм!
— Бублик! Быстро сели все! — рыкнул на нас Моргот и повернулся к дяде: — Это давно не государственное имущество. Я бы на твоем месте жалел детей, а не вагоны.
— Когда я был мальчиком, мы не позволяли себе таких шалостей! — назидательно ответил дядя. — И обращались к старшим на «вы».
Моргот ничего не сказал и отвернулся к Максу. Мы уселись на другой стороне и прилипли носами к окну, за которым мелькали окраины города — мертвые заводы за полуразрушенными заборами, тонувшие в зелени крапивы и низкого кустарника. Изредка ландшафт разнообразили яркие бензоколонки и дорожные кафе, а потом их сменили пустые поля, заросшие лебедой. Разумеется, нам стало скучно, и мы галдели все громче, скакали по скамейкам и попытались воспользоваться полкой для багажа как турником. Меня полка выдержала.
