Александр Шаповалов - Переход
– Почему? – спросил старик.
– Что почему? – не понял Стивенсон.
– Почему я не похож на монаха?
– Ты слишком чисто говоришь по-английски. Твое построение слов, изложение мысли больше подходит к европейцу, чем к монаху, который живет в горах, – высказал свое мнение скандинав.
– Если я живу в горах, это не значит, что я должен быть перемазан жиром и сажей. Многие наши братья ради получения разносторонних знаний путешествуют по миру. И скажи мне откровенно, много бы ты понял, если б я изъяснялся, как принято в ваших дешевых фильмах. Ведь главное не то, как я говорю, а о чем, – ответил монах на сомнения Стивенсона. – Теперь почему именно ты. Как бы ни был велик народ, он не способен спасти всех. Нужны лидеры и среди других племен, особенно среди вас, европейцев.
– Почему именно европейцев? – задал вопрос Инвар.
– Африка и большая часть Азии, а также Латинская Америка сохранили свою связь с землей. Так называемый прогресс не успел глубоко проникнуть в уклад их жизни. Думаю, среди них будут самые минимальные потери, исключая, конечно, города, – пояснил монах.
– Но почему име…
– Уже слишком поздно для разговоров, – недвусмысленно произнес монах, прервав Стивенсона, и демонстративно зевнул, давая понять, что разговор закончен. Затем он достал из своей заплечной сумки циновку, шерстяное одеяло, закутался в него и затих.
Инвар посидел ещё минут двадцать, осмысливая услышанное, после чего вытащил спальник из палатки, быстро разделся и залез в него. Спальник имел подогрев, поэтому он быстро согрелся. Лагерь потихоньку затихал, проводники, и носильщики уже спали, день предстоял тяжелый и они не хотели терять для отдыха ни минуты. В палатке похрапывал Радж, и только один из охранников не спал, прохаживаясь по кругу. Его крепкая фигура периодически появлялась в поле зрения Стивенсона. Прибор ночного зрения на голове охранника делал его похожим на инопланетянина, а две сенсорных антенны по бокам усиливали это сходство. Инвар пролежал с закрытыми глазами минут десять, сон не шёл. Он повертелся, спрятавшись с головой в спальный мешок. Стало ещё хуже. Стивенсон тяжело вздохнул и открыл глаза. И в этот миг на него обрушилось звездное небо гор, оно оглушило его свой красотой, бесконечностью, глубиной, в груди заныло от тоски по чему-то несбыточному. Ему захотелось туда, наверх, раствориться в скопище звезд.
Прав был старик, в нас заложена тоска по звездам, – подумал Инвар, погружаясь в дремоту.
Стивенсона разбудило солнце, оно выглянуло из-за гор, резануло золотом по глазам. Инвар поморщился, недовольно сопя, но затем открыл глаза и улыбнулся. Снег на вершинах гор переливался всеми цветами радуги, голубое небо подхватывало это праздничное настроение, разливаясь океаном над головой. Стивенсон улыбнулся и с наслаждением потянулся до хруста в суставах. Лагерь, в отличие от него проснулся, носильщики с озабоченным видом проверяли ремни и крепления. Проводники, дымя трубками, о чем-то тихо спорили между собой, Радж жмурясь от удовольствия, потягивал ароматный чай. Инвар взглянул на место, где устраивался на ночь монах, но там никого не оказалось.
– Радж, – позвал пакистанца Стивенсон.
Начальник разведки хоть и скривил недовольную физиономию, из-за того, что его заставили прервать чайную церемонию, сразу подошел к Стивенсу.
– Что случилось босс?
– Монах куда делся? – спросил скандинав.
Пакистанец задумался, почёсывая затылок, верный признак его замешательства.
– Ну, чего молчишь?
– Здесь, босс, даже не знаю, как ответить на ваш вопрос. В общем, когда я проснулся, его уже не было, – ответил Радж.
– Что говорит охрана? Пакистанец вновь принялся чесаться.
– Они не заметили, когда он ушёл.
– Спали?
– Обижаете, босс, парней я сам лично отбирал, – вступился за охрану Радж. – Тут не так все просто. Я попытался расспросить местных, но они из-за этого монаха все с ума посходили.
– И в чем это выражается? – поинтересовался Стивенсон.
– Во-первых, стоит к ним подойти, падают на колени и давай землю лбом трамбовать. Отвернешься – пытаются коснуться, а то вовсе оторвать кусок одежды. Землю, где спал монах, выскребли до скалы, даже песчинки не найдешь.
– И что это всё значит? – удивлено произнес Стивенсон.
– Все, что мне удалось понять из их лепета, так это то, что монах был не простой.
– Даже так, – усмехнулся Инвар.
– Босс, вы зря улыбаетесь, эти горы уже много веков считаются святыми. Вы заметили, что аборигены ничего не оставляют после себя.
– Нет.
– А я заметил, когда в первый день пачку из-под сигарет выбросил. Так один из носильщиков мне её потом на перевале отдал, и посоветовал больше так не делать, мол, боги покарают, – продолжал объяснять Радж происшедшие странности. – В общем, сорить в этих горах считается большим грехом. Между прочим, за это могут наказать не только боги, но также местные правители или стражники. Ещё до прихода монаха я разговаривал со старшим, он рассказывал, что многие туристы на мусоре крупно тратились. Брошенный пакет или бумажка, оценивается в один золотой, это примерно триста долларов, или сто плетей.
– А куда же тогда они девают мусор? – спросил Стивенсон.
– Есть пещеры, где они оставляют мешки с мусором, потом их забирают кто-то вроде мусорщиков и сжигают.
– Где и на чем?
– Откуда я знаю, да и неважно это. Я вернусь к тому, что услышал от наших проводников. По обрывкам слов я уловил, что монаха здесь восприняли как одно из земных воплощений бога. Я попытался узнать, почему они сделали такой вывод, но все бесполезно, для них это табу.
Высшего духа мы воспринимаем сердцем, как заявил мне старший из носильщиков и не ищем доказательств его божественного происхождения. Мы просто верим.
– М-да, – произнес Стивенсон. – Как любят говорить наши святые отцы, пути господни неисповедимы.
Дальнейшее путешествие проходило без происшествий и неожиданностей. Если не считать того, что местные жители каким-то образом прознали о приходе монаха в лагерь и теперь они съезжались со всех мест поглазеть на Стивенсона и Раджа. Правда, держались они на расстоянии. На третий день сопровождавшая их толпа выросла до несколько десятков человек и если раньше люди менялись, то на третий день этого не произошло. Прибывавшие разбивали лагерь, примерно в километре, после чего там начиналось празднество. В лагерь скандинава прибывала делегация и через проводников или носильщиков, которые также были свидетелями явления, а значит, считались причастными к чуду, передавали приглашение на празднество для Инвара и Раджа. Последней каплей, которая переполнила чашу терпения Стивенсона, стало появление одного из местных правителей. Одетый в яркие одежды, весьма упитанный, восседая на такой же толстой лошади, он появился на четвертый день почти сразу после того, как команда Стивенсона остановилась на отдых. Наверное, в этом удаленном и закрытом уголке природы, он был весьма весомая фигура, как в переносном, так и в прямом смысле. Это читалось по высокомерному взгляду, который толстяк бросал по сторонам. Въехав в лагерь, чиновник, пыхтя как паровоз, слез с лошади и отдуваясь, направился к палатке Стивенсона. Его сопровождал старший среди носильщиков, удостоенный такой чести за знание английского.
– Господина наместника, – коверкая слова, произнес носильщик, – очена просит Избранников участвоват в жертвенном приношения в честь явления Великого духа.
– Ну, все, я больше не могу, – взвыл Инвар, – Радж вызывай вертолет.
– Босс, нехорошо отказывать людям, для них это событие века, – попытался вступиться за местных пакистанец.
– Раз ты такой воспитанный, сам и отдувайся, – раздражено произнес Стивенсон и залез в палатку.
– И не забудь вызвать вертолет, – уже из палатки добавил Инвар.
– Есть, сэр, – козырнул Радж, после чего направился к ожидавшему ответа наместнику.
– Э-э, господин Стивенсон попросил меня поблагодарить вас за столь любезное приглашение, но к сожалению он не сможет присутствовать на нем, так как, э-ээ… – начальник разведки запнулся, подбирая подходящую причину для отказа, – так как Великий дух, сказал ему, что на четвертый день, он должен удалиться от мира, дабы осмыслить все услышанное.
Переводчик передал слова Раджа, наместнику. Тот в ответ понятливо закивал головой и что-то быстро произнес на местном наречии.
– Господина наместника умоляет прощение за то, что посмела беспокойство вам причинить. Он очень быстро присылать носильщик, семь штука, чтобы доставить избранных, куда они хотеть, – произнес старший носильщик, переводя слова чиновника.
– Поблагодарите наместника за заботу, но не стоит беспокоиться, за нами прилетит вертолет, – ответил пакистанец на предложение наместника.
