Андрей Дай - Без Поводыря
И на поддержку Франции вице-канцлер Российской империи тоже не мог рассчитывать. После Кённегреца и Вены, Париж просто обязан был встать на сторону проигравшего. Хотя бы уже потому, что с победителей требовать каких-либо территориальных уступок было бы, по меньшей мере – странно. Вопрос с Венецией повис в воздухе. Тем более что дважды битая – и на суше и на море – Италия не смогла даже оккупировать земли, в которых была так заинтересована.
Русские презирали Австрию, и на переговорах целиком и полностью поддерживали претензии Бисмарка. Канцлер страны-победительницы, решил – раз теперь на южного соседа в качестве возможного союзника рассчитывать не приходится – поправить за счет Вены шаткое финансовое положение Пруссии. Поддержка Горчакова – этого, по мнению Бисмарка – дракона в человеческом обличье, играла Берлину на руку, но там не забыли кто именно обрушил все их планы! Размолвки еще не было. Оба "железных канцлера" продолжали ласково улыбаться друг другу. Только, так сказать – в кулуарах, каждый вел свою игру. Обе стороны имели чуть ли не противоположный взгляд на вопрос прусской аннексии северогерманских государств.
Австрия молчала, не имея ни военных, ни моральных прав требовать чего-либо. В Богемии и большей части коронных земель стояли Прусские гарнизоны. В Венгрии активизировались сепаратисты, подстрекаемые Берлином. В Галиции – полки князя Барятынского. Назначенный в мрачные дни после Кёнеггреца министром иностранных дел и первым советником императора Франца-Иосифа, граф Фердинанд фон Бойст – один из опытнейших дипломатов Европы, больше занимался урегулированием "Венгерского" вопроса, чем мирными переговорами. Его слишком серьезно никто и не воспринимал. Он даже не был подданным габсбургской империи, и прежде занимал пост премьер-министра Саксонии. Да он и сам не скрывал своей роли в этом общеевропейском фарсе – называл себя "государственной прачкой", позванной, дабы она отстирала грязное белье униженной империи.
Еще и Франция, не испытывавшая, еще со времен войны за испанское наследство никаких, симпатий к Вене, тем не менее, взяла на себя обязанности австрийского адвоката. Чем немедленно вызвала прямо противоположную реакцию Лондона. Лордам в Адмиралтействе не нравился излишне сильный, по их мнению – способный представлять угрозу морским коммуникациям островного королевства, французский флот. Лорд Стэнли не скрывал, что готов поддержать Санкт-Петербург в его желании присоединить к империи Галицию и часть Буковины, если Россия согласится умерить аппетиты в Синьдзяне и Средней Азии. Увлечение молодого наследника престола завоеваниями должно быть прекратиться.
В общем итоге – пушки в Европе умолкли, но битвы продолжались. Присутствие в составе русской делегации молодого Великого князя Владимира никого не удивляло и не настораживало. Матерые дипломаты полагали, что царь послал сына учиться Большой Игре, не догадываясь, что именно третий сын – автор всего этого европейского недоразумения. Именно Володя придумал план, убедил семью в необходимости его реализации и провел всю операцию, так и выходя из-за спин отца и старших братьев.
На Южном фронте тоже наступило затишье. Никса писал, что оба противника – и Коканд и Бухара, полностью подавленные мощью русского оружия, послушно соглашаются на все требования. Просят лишь, не взымать слишком уж большую контрибуцию, но никто загонять их в угол и не собирался. Санкт-Петербургу нужны были послушные, не помышляющие о какой-либо своей игре, малые государства вдоль потенциальной границы с британской Индией, и хлопок. Очень-очень-очень много хлопка. Все, что бы ни выросло на наделах местных дехкан. Больше того! Империя была готова привезти и бесплатно раздать семена американских сортов этого растения – обладающих более длинным волокном и дающим меньше отхода при производстве хлопчатобумажных тканей.
В Китае у Николая тоже все складывалось более чем хорошо. Наиболее злостных и непримиримых инсургентов оттеснили к пустыням. Самые плодородные области севера Синьдзяна были полностью под контролем. Необходимости в присутствии в тех диких краях Великого князя больше не было. Как писал сам цесаревич – "мавр сделал свое дело, мавр может уходить". Еще извещал о своем намерении к октябрю месяцу вернуться в Томск, и интересовался судьбой польских разбойников.
Ответил ему честно – зачинщиков арестовать не удалось. Калтайские станичные татары – люди простые и плохо понимающие нюансы русского языка. Сказано было – исключить угрозу переправы восставших на правую сторону Томи, они и исключили. Мертвые, знаете ли, плавать не умеют. К тому моменту, как к берегу реки возле деревеньки Тутальской, в восьмидесяти с небольшим верстах к югу от столицы края, подошли пехотинцы Томского батальона, повстанцев нужно было уже не ловить, а спасать. Опять все решилось, как-то само собой. Выжили и были доставлены для следствия и суда всего с десяток рядовых участников этого непотребства. Так что, если Николай планировал устроить показательные казни, пришлось его разочаровать. Каторгу эти панове быть может и честно заслужили, но уж никак не виселицу.
Великий князь Александр был педантичен, но немногословен. Раз в три недели по короткому посланию. И высказывался всегда очень и очень осторожно. Планирует вернуться домой к зиме, посетив прежде еще Париж и Копенгаген. Естественно о том, что второй царский сын забыл в столицах Франции и Дании – ни слова. Что хочешь – то и думай. И как там у него отношения складываются с баварской принцессой – тоже молчок. Если письма Великого князя Константина – рождественский подарок для шпиона, но Александр – прирожденный конспиратор.
Как вы уже наверняка догадались – Эзоп тоже меня не забывал. От него, кстати, только и узнал, что за таинственные ружья поехали с наследником в Верный на испытания в боевых условиях, и зачем ко мне должны прибыть Гунниус с Якобсоном. Все говорило о том, что "пиратские" традиции у нас в стране родились вовсе не вместе с изобретением интернета, а за сто пятьдесят лет до. Понятия "авторское право" для военного ведомства не существовало. С правами теперь в империи вообще тяжело. Декларация прав человека в ведомстве господина Мезенцева бы за возмутительную прокламацию была принята.
Так что никто даже и постесняться не подумал. Штабс-капитан Карл Иванович Гунниус ознакомился с изготовленными в Москве образцами созданной по мотивам мосинской трехлинейки винтовки, признал ее настоящим прорывом в оружейной науке, что-то улучшил, что-то исправил и увез чертежи в Ижевск. Там уже за дело взялись профессиональные оружейники, и к осени 1866 года изготовили сто штук для испытаний в Ораниенбауме. Причем – двух видов. С пятизарядным магазином и однозарядную. Первой планировали вооружить кавалерию, а той, что попроще – царицу полей.
Но прежде чем ружья сделали для испытания в Туркестане и Синьдзяне, в конструкцию было внесено более сотни поправок. Калибр в четыре линии был признан излишним – отдачей легкого кавалериста могло снести с седла, в то время как трех лини было вполне довольно для поражения целей на расстоянии в полверсты. Большего генералам и не требовалось.
К весне на Ижевском оружейном заводе успели сделать двести магазинок и семьсот пехотных ружей. И по сто патронов на каждую. По-моему – ничтожно мало для полноценных испытаний в условиях напряженного сражения. Но и этого хватило, чтоб командовавшие ротами офицеры написали прямо-таки восторженные отзывы.
Особенно после того, как дозорный эскадрон драгунского полка на переправе через одну из речушек в Кашгарии был атакован из засады дунганским отрядом. Дозор был сильно растянут. Кто-то уже успел переправиться, кто-то – нет. Место тесное, непригодное для конной схватки, и если бы не прямо-таки подавляющая огневая мощь вооруженного новыми винтовками эскадрона, дело могло кончиться плохо. Кавалеристы успели выстрелить раз по десять, прежде чем враг не дрогнул, и не обратился в бегство.
Схватка вышла скоротечной. Едва ли больше пяти или шести минут. Гораздо дольше драгуны выискивали среди камней разлетевшиеся гильзы. Ружья были так сказать – экспериментальные, и инженерам важно было знать то, как поведут себя латунные бутылочки. А главное – можно ли будет их потом переснарядить.
Из оговорок же князя Константина я сделал вывод, что в столице теперь гораздо больше внимания уделяется Сибири, Дальнему Востоку и южным рубежам страны. Иначе, зачем бы они намеревались… как бы сказать-то… помягче… Настоятельно порекомендовать мне организовать в Западной Сибири патронное производство?! Если в Россию возить, так лучше было бы на Урале какой-нибудь заводик перепрофилировать. Там, как и у нас на Алтае – и медь есть, и свинец. Цинка только нет. Он или в Польше или у нас. Ну так сколько того цинка нужно? Сотню пудов в год не сложно и привезти. Вопрос только – как с порохом быть. Делали его мало, и только на казенных заводах. Для охоты, или еще каких-нибудь частных нужд купцы из Европы везли. Это дешевле и быстрее выходило, чем с отечественных заводов покупать.
