Андрей Величко - Кавказский принц 2
– Дорогие сограждане, это я не вам. Это просто общие впечатления об организации встречи… А устроена она будет так. В девять вечера приходите в приемный парк. Двести наиболее достойных поместятся в конференц-зале, остальные и в парке все услышат, будет трансляция. Опять же в парке приятнее будет слушать мою речь под пиво, в зале ведь не дадут… Так что до вечера, сейчас, извините, мне отдохнуть надо, все-таки восемь часов за штурвалом, а я уже не мальчик, к сожалению…
Мне вообще-то надо было не столько отдохнуть, сколько послушать доклады и вникнуть в обстановку.
В общем, встреча с народом вроде прошла неплохо. Я даже не стал пытаться говорить пафосную речь – ну не мое это совершенно. Просто начал с того, что перечислил уже погибших на той войне летчиков – двадцать четыре звания и фамилии, и попросил почтить их память минутой молчания… Потом коротко, в своей манере, рассказал, как мы там жили и как воевали. И под конец историю, случившуюся незадолго до нашего отбытия и в пересказах стремительно распостранившуюся по Ляодунскому полуострову…
Было решено завести на аэродроме в Чалиндзе пару коров – чтобы они, значит, парного молока давали летчикам дежурной смены. Коровы находились около консервного завода, в Хуицаинзе (здесь публика почему-то оживилась). Гнать их свом ходом тридцать километров по горам пастухам не хотелось, автомобили были заняты… А тут как раз дирижабль «Серафим» собрался в очередной рейс за запчастями. Ну и решили по дороге подкинуть коров, но, так как в той Хуицаинзе садиться было некуда, приняли животных на внешнюю подвеску. Наверное, коровам с непривычки стало страшновато, и с ними приключилась медвежья болезнь… И надо же было такому случиться, что как раз в это время административного коменданта Порт-Артура Стесселя зачем-то понесло посмотреть на береговые батареи, которые находились как раз на пути дирижабля. Правда, прямого попадания не вышло, но Стесселю вполне хватило и близкого накрытия… Теперь он успешно лечится от заикания.
Потом были вопросы, а в конце какой-то техник с моторного завода набрался смелости и спросил в наступившей тишине:
– А зачем нам вообще нужна эта война?
– Нам она ни к чему, – пожал плечами я. – Но у нас нашлось немало дураков в больших чинах, которые вели себя так, как будто никакой Японии вообще нет. А там нашлось немало горячих голов, решивших, что искать мирные пути решения проблем не обязательно… Все это так и осталось бы нашей дуростью и их беспочвенными планами, но тут в дело вмешалась третья сторона. Она дала деньги японцам, потом еще и еще – на оружие… Война стала неизбежной. Зачем она им? Сложный вопрос, и я пока не готов аргументированно отвечать на него. Но именно пока, потом отвечу обязательно. Так что эта война нам была не нужна. Но раз уж на нас напали, нам необходима победа, потому что поражение будет расценено во всем мире как сигнал, что Россия слаба. Союзники отшатнутся, враги осмелеют… Ничем хорошим это не кончится, можете мне поверить.
По-моему, мне поверили. Но все же хорошо, думал я поздним вечером у себя дома, снимая бронежилет, что никто не додумался задать следующий вопрос – а чем может кончиться не поражение, а победа в этой войне? Потому что ответа на него у меня не было…
Глава 35
– Извините, но это авантюра, – твердо сказал Густав и выжидательно уставился на меня.
– Вы продолжайте, продолжайте, – подбодрил его я.
– Самолету, может, и хватит недельных испытаний, – Тринклер косо поглядел на Миронова.
– Ну, может… – неуверенно промямлил тот, – хотя…
– Вот именно – даже самолет не помешало бы доиспытать. Но моторы! Один на стенде проработал двести пятьдесят часов, другой семьдесят. Однозначной причины такой разницы пока не найдено. Далее, почему у третьего мотора клапана приходится регулировать вдвое чаще? Почему у всех компрессия в четвертом заднем цилиндре падает быстрее, чем во всех остальных?
– Так я же у вас не все моторы забираю – четыре на «Кондоре» и четыре в запас. Вот и будете спокойно, вдумчиво их гонять на стенде и смотреть, почему они себя ведут так нехорошо. Найдете – радируете мне, я уж как-нибудь поправлю.
– В воздухе, – ехидно уточнил Густав.
– При вас же летел на одном моторе из четырех! Можно даже сказать, почти горизонтально… А уж на двух я всяко до аэродрома дотяну.
– Да чем вам «Кошка» не нравится?
– Скорость меньше, и ей до Владика придется делать четыре посадки, а «Кондору» двух с запасом хватит.
– Ага, и на каждой вы по двое суток будете в моторах ковыряться! Это если посадка получится на аэродроме, а не посреди тайги. Короче, вы можете, как директор, канцлер и… и…
– Самодур, – подсказал я.
– Вот именно. В общем, я категорически против и менять своего мнения не собираюсь.
– Что с вами сделаешь, – вздохнул я, – придется лететь на «Кошке»…
Вообще-то главной причиной моего желания оседлать «Кондор» была не его скорость и дальность. Мне просто хотелось прилететь во Владик, а потом в Артур на четырехмоторном гиганте! Но спорить с Густавом дальше было уже нельзя – он, как главный конструктор, еще не считает свои изделия доработаными. Значит, так оно и есть…
– Вот и замечательно! – оживился Миронов, – у последних «Кошек» улучшенная отделка, то есть плюс пять километров скорости, и дополнительные баки в крыльях. Не придется в фюзеляж две бочки с бензином заталкивать.
– Ладно, готовьте «Кошку» на послезавтра. Сначала летим в Питер, у меня там еще дел дня на три-четыре. Самолет за это время как следует проверяется, а потом – во Владик. Какую-нибудь откидную кушетку в фюзеляже соорудите, чтобы спать можно было и лежа – раз уж летим без бочек…
– «Летим» – это кто и докуда? – не понял Густав
– Это мы с вами до Питера. Вам же спокойней будет, если перед моим полетом во Владик лично моторы проверите. Да и еще одно небольшое дело у вас в Питере есть, заодно и решим в рабочем порядке…
Это небольшое дело состояло в том, что просто Тринклером Густаву осталось ходить три дня – за выдающиеся успехи на ниве конструирования движков Гоша решил произвести его в князья и даже попросил меня придумать прилагательное для титула. Я отказался, сославшись на занятость, Гоша тоже не родил ничего умного, и в результате Густаву предстояло статьь просто князем Тринклером, без уточнения, что это князь Тринклер-какой-то там.
Смысл данного преобразования был несколько шире награжения Густава – Гоша решил начать, если так можно выразиться, национализацию своих предприятий. Ведь тот же моторный завод, крупнейшее в мире предприятие данного профиля, по сути представлял из себя частную лавочку некоего Георгия Романова и примкнувшего к нему Найденова. Но Романов вдруг стал императором, что подразумевало смену статуса принадлежащих ему заводов, газет, пароходов и прочего… Так что руководитель государственого моторного завода должен иметь соответствующий статус, ведь по табели о рангах такая должность тянет как минимум на четвертый класс. А раз Густава все равно придется снабжать титулом и званием, рассудил Гоша, то почему бы не приурочить это событие к какому-нибудь достижению, чтоб меньше возни и расходов? Следующими в очереди были Миронов с Гольденбергом, их предполагалось украсить довесками к именам по сдаче «Кондора» в эксплуатацию.
На «Кошке» мы с Тринклером долетели до Гатчины за четыре с половиной часа. Густав рулил, а я занимался испытаниями дополнительного оборудования, то есть установленной вместо бомбодержателя кушетки. Ничего так получилось, спать вполне можно, только одеяло подсунули какое-то колючее, а подушку надо будет сделать малость пожестче…
Гоша уже решил, что резиденция канцлера будет именно в Гатчинском дворце. Там же будут организованы малые императорские покои, в данный момент конкретно на случай очередного раунда переговоров с Вилли. Значит, и официальный «Дом», и полуофициальный «СИБ» тоже должны быть рядом, так что в правом крыле дворца уже обживалась Татьяна. Ну, а Беня нашел для своей службы приличный особняк на Мойке и осел там.
Густав таки не удержался от сюрприза. Когда полет уже подходил к концу, а я как раз задремал и даже видел какой-то сон, он спокойно встал с пилотского кресла, подошел ко мне и потряс за плечо:
– Ваша светлость, вставайте, а то мы уже почти прилетели!
– Ага, – буркнул, просыпаясь, сел и тут проснулся окончательно. В некотором обалдении я смотрел на стоящего рядом Тринклера, пустое место пилота и самостоятельно двигающийся штурвал…
– Автопилот? – допер я. – Электрический или гидравлика?
– Электрический. Раз уж он стоит на самолетах-снарядах, то почему бы и просто дальний самолет им не оборудовать? На «Кондоре» он будет штатно, а тут пока в порядке исключения… Это мы совместно с Корнеем такую смелость на себя взяли, доработать одну «Кошку».
