Кит Робертс - Павана

— Нет, мэм.

Ему вдруг захотелось, чтобы она не уходила. Так бы и сидели, говорили, глядели, как восходит луна над погруженными в молчание горами…

— Я сюда часто прихожу, — сказала девушка. — Когда туристов нет, тут лучше. В замок ведет секретный подземный ход. Я нашла его, когда была еще маленькой. Я прокрадывалась в замок, подолгу сидела на камнях — и воображала, что это мои владения. И что вокруг кипит жизнь: полно моих подданных и солдат, как в старые времена… Вы тут жуть как долго, я заметила вас еще несколько часов назад. Вы что делали?

— Так, ничего особенного… Сидел. Размышлял.

— О чем?

— О людях, — ответил он прямодушно, — о солдатах…

— Вы забавный. Стесняетесь меня?

— Нет, мэм… Разве что чуточку. Я не был в этих краях целую вечность, так что ориентируюсь тут плохо.

— Вы один приехали?

— Один.

— А я никогда не встречала человека из Америки, — призналась девушка. — То есть так, чтобы поговорить. Забавно, да?

— Нет, мэм…

Зубами она слегка прикусила нижнюю губу.

— Я знаю, где вы можете переночевать, если вам совсем негде притулиться. Хотите остаться?

— Да, хочу. Очень.

— У моего отца таверна внизу, в деревне. У нас там уйма свободных комнат. — Она пружинисто встала и поправила волосы. — Я схожу, узнаю. Думаю, он не будет против. А потом вернусь за вами. Будете готовы к тому времени?

— Ага, буду.

Легко и уверенно ступая по траве, девушка стала сбегать по склону. В густой тени замелькали ее голые лодыжки.

— Эй, так вы к моему возвращению спускайтесь! — крикнула она, оглянувшись, и скрылась за поворотом тропинки.

А он сел и, напрягая зрение, дочитал письмо.

Во все эпохи всему свое место и время, а потому пробил час уйти нам навсегда. Но если ты мой сын, тогда ты и сын этих мест — этих скал, этой скудной почвы, здешнего солнца, здешнего ветра, здешних деревьев. Здешний народ, пусть он иначе выглядит и иначе одевается, — это твой народ.

Я так хорошо знаю тебя, Джон. Я знаю твое сердце, твои горести и радости. В этом овеянном стариной месте ты видел смерть и озлобление, которому, быть может, не дано угаснуть. Не держи обиды. Можешь грустить о минувшем, но стремись к новому, созидай новое. Не впадай в грех уныния, не скорби о канувших в небытие камнях.

Молодой человек встал. Не спеша собрал листки, сложил их в пакет и аккуратно его завязал. Потом забросил на плечи рюкзак, стряхнул траву, приставшую к коленям. Уже совсем стемнело, деревья бросали густые бархатно-черные тени. В бирюзовом отсвете догоревшего заката громоздились развалины замка.

Тут он обратил внимание на то, чего не заметил прежде. Все кругом: трава, кусты, деревья — все было усыпано светлячками, они висели будто крохотные зеленые фонарики. Он взял одного светлячка на ладонь. Тот горел ровным светом — каким-то загадочным и нездешним, словно далекая звезда.

Среди остатков каменной кладки выше по склону царили покой и тишина. Все, кто населял их, сошли в могилу… Пробежал ветерок, приминая траву. Молодой человек начал спускаться вниз, оскальзываясь на крутизне.

Девушка ждала его внизу, у ручья, — душистая тень во мраке. Она шагнула ему навстречу, и он увидел, что ее сложенная лодочкой ладонь светится. На обратном пути она насобирала светлячков и принесла их «при себе», как сказали бы местные жители.