Марик Лернер - Другая страна
Вечно они шатались по дальним улицам, носились в зарослях, забирались в поля, голодные, грязные, издевались над детьми из религиозных семей. При этом все разборки между собой они проводили исключительно во внутрисемейном виде, без присутствия посторонних. И не дай Бог, кому-то было зацепить одного из них. Нападение было незамедлительным и совместным. Соседские дети давно уже усвоили, что даже старшим по возрасту их лучше не трогать. У нас в школе физкультурник ведет уроки самообороны. Он как очень многие жители поселка, из первых наборов моего батальона. Так что знает чему учить, чтоб и польза была, и до членовредительства не доходило. Пришлось их обоих отвести на обучение, чтобы хоть немного энергию направить в полезное русло. Они хоть и самые маленькие, по возрасту, но совсем не самые слабые, бывает и старших заваливают. В жизни пригодится.
А вообще, чем дальше, тем больше Дита становится похожей на Анну. Не лицом, хотя если ее помыть и одеть в платье, что она страшно не любит, предпочитая мужские рубашку и штаны, многие умильно сообщают, как она на нас похожа и про сущего ангелочка. Ага, не видели они этого ангелочка после очередного похода на стройку, куда, кстати, строжайше запрещено ходить. Эта схожесть что-то трудно объяснимое, как она движется, поворачивает голову или слушает тебя во время очередного воспитательного процесса. Она ведь никогда не видела, как я ее мать гнал на внеочередной наряд, но выражение лица точь в точь. И ее желание верховодить над братом, тоже из той же оперы.
Пятилетний Яир, совсем другой. Крепкий, тихий, спокойный ребенок. Может совершенно спокойно оставаться один. Правда, не плохо, потом проверить чем он был занят, а то можно обнаружить разобранные часы или еще что нужное. Он вовсе не ломает. Он проверяет, что там внутри и очень хорошо соображает, куда надо вставить вот эту деталь, чтобы все снова заработало. Просто, не всегда получается, за неимением инструментов и необходимой силы. Очень его занимают разные вещи, особенно сложные — краны, винтики и пружины в часах, утюг, телефон. Что там внутри и для чего предназначено.
Пришлось все стреляющие предметы спустить в подвал и закрывать в специальном железном шкафу. У меня такого добра раньше было много, кое-что пришлось даже сдать в полицию. Добровольно сдающим оружие, оставшееся на руках после двух войн, даже не задают вопросов, откуда взял. Еще и спасибо говорят. На что мне, в самом деле, два пулемета, десяток гранат и паршивый Стэн? У меня в подвале кое-что гораздо лучше в смазанном виде лежит. Когда в доме маленькие дети это превращается не в коллекцию, а в опасность. Никогда не знаешь, что им в голову придет, даже притом, что они прекрасно знают, что направлять на людей нельзя.
А для лучшего понимания окружающей жизни Яир постоянно задает вопросы, на которые иногда очень сложно ответить. Ответ «вырастешь, поймешь» категорически не принимается. Если ты умный, изволь пояснить, чтобы было понятно. Ему нравится, когда с ним говорят, как равный с равным. Я очень надеюсь, что раз он уже самостоятельно взялся за азбуку, то через годик можно будет ему подсунуть детскую энциклопедию.
А знания он не только сбирает, но и любит делиться. Вот и сейчас, при виде автобусов, он мне объяснял разницу между марками «Форд» и «Фарго». Мотор у «Форда» намного сильнее. «Фарго» слаб и беспомощен. Такое впечатление, что сам ездил. Явно технарь растет, в кого пошел совершенно непонятно. Наверное, от Ицхака набрался. Тот работает у нас дедушкой с моей стороны. Посидеть с детьми, при необходимости и просто так, нет лучшего кандидата. Они его так и зовут — дедом, что Соболю ужасно нравится.
И что самое странное, Яир совершенно не умеет врать. То есть, если надо в игре смухлевать — это сколько угодно, но на прямой вопрос всегда отвечает правду. Тут иногда сильно подумаешь, прежде чем спрашивать, не хочется злоупотреблять. А то ведь и в обратное удариться может, если поймет, что правда — не всегда хорошо.
— А вон дядя Дан, — радостно кричит Дита, — и лезет из машины.
Семейство Хаймовичей уже прибыло. Изрядно располневший Даниил, с нависшим над ремнем животиком, и широкобедрая, высокая Геула, в узкой короткой юбке, зеленоглазая и рыжая. Вся такая яркая, как будто с обложки журнала соскочила, и не поверишь, что помню ее конопатой малолеткой. Впрочем, их дочка, Иордана, как раз такая, все в веснушках и ужасно рыжая. Ровесница Яиру и очень ему нравится. Вот соседских девочек, он почему-то не выносит.
— А что это ты один, — спрашивает Геула, мимоходом целуя в щеку.
— Анна сказала, что в ее положении ходить трудно, и лучше она отдохнет от всех нас. А сама что-то втихую пишет.
— Вам сколько надо детей?
— Что пишет? — спрашивают они одновременно.
— Что касается детей, то от меня очень мало зависит, еще одну девочку хочет для симметрии. Но думаю, что это будет последний. Раньше у нее такого токсикоза не было. Вряд ли захочет повторить эксперимент скоро.
— Я думаю, — глубокомысленно сообщает Геула, — что нас вскоре ожидают какие-нибудь проблемы. Как только подходит время рожать Анне, так ты моментально исчезаешь по заданию правительства и командования. Что в первый раз, что во-второй. Сейчас будет третий.
— Ты еще скажи, что я это специально устраиваю, — обиделся я
А вот что пишет, не показывает. Но я видел кое-какие черновики, а в нашей деревне разговоры быстро становятся всем известны. История батальона из первых рук, от свидетелей.
— А! Теперь про папу израильского спецназа издадут книгу — заявил Дан.
— Ну, хоть ты не прикалывайся... Папа у нас генерал Вингейт, даром, что всех достал, в свое время, но в учебники уже попал.
— Э... нет. Я за это время ужасно подковался, меня теперь на не знании святых книг, не поймаешь. Евреям положено иметь трех праотцов. Авраама, Ицхака и Якова. Так что ты свободно попадаешь во вторые. И, если задуматься, то закономерно. Вингейт тоже на правоверного иудея не тянет. Все очень правильно и закономерно. Что ты там намудрил, с подчинением собственного батальона и созданием разведрот, товарищ полковник?
— А вот это тебя никак не касается, информация секретная, ты свои дома строй и жизни радуйся. Когда ты, наконец, закончишь постройку торгового центра? Задолбало уже ездить по магазинам.
— Недолго уже, но ты совсем зажрался, не так много время прошло, как по карточной системе жили, а тебе уже подавай поскорее. Быстро в Израиле не бывает. Прежде чем центр откроется, там полсотни разных комиссий побывает и все проверит. Что нужно и что никогда не будет нужно — если чиновник существует, должен же он чем-то заниматься.
— Папа, папа, — дергает меня за рукав Дов, — ну мы пойдем, наконец?
— Идем, сынок. Не будем же мы до вечера стоять, правда?
И мы трогаемся в направлении входа. Дита тут же несется, чтобы успеть первой, косички лупят ее по спине.
— Это ты какую секретность имеешь ввиду? — с интересом спрашивает Дов. — Надо просто пригласить Гарика на день рождения его сестры — он кивает на Геулу, — и сразу узнаешь массу полезной информации. Надо только не упустить определенный момент, когда количество выпитого переходит определенную границу и появляются калибры огромных размеров и прыжки на секретных танках через противотанковые рвы. Потом только найти подходящего шпиона, чтобы информацию продать.
— А кому она нужна, — отмахнулся я. — Американцы и англичане постоянно в курсе подобных дел, от них не скрывают. Наши к ним учиться ездят, они к нам на стажировку посылают. Ничего особо секретного нет, разве что в газетах не пишут. Он что про свою деятельность распинался?
— Не надо проводить воспитательный процесс, — вмешалась Геула. — Ничего такого он не рассказывал. Даже я знаю, что они работают по заданиям Генштаба, и он отвечает за нововведения в тренировочном процессе, поставку техники и нового оружия, маскировочных средств. Я тоже свое отпахала в роте, — она гордо продемонстрировала выправку.
— Да, — саркастическим тоном сообщил я. — Прекрасно помню твою службу. И еще очень много народа ее запомнило. Ты тоже умудрилась прославиться и попасть в инструкции и учебники. Первый случай, когда солдатка умудрилась скрывать беременность до шестого месяца, и уже со здоровенным животом, требовать, чтобы ее допустили до прыжков с парашютом.
— Да, ладно, — отмахнулась Геула. — Мне и оставалось-то всего ничего до конца срока, а если бы меня уволили раньше, никогда бы не дали возможность учиться от армии, как раз закон вводили... А вообще, если уши на базе не затыкать, то все знают, что ты специально добивался, чтобы на таких должностях, как у Гарика, сидели выходцы из подразделений. А уж про то, что в каждой дивизии есть свой батальон, а в бригаде рота спецназа, в нашей стране каждая собака знает. Он все больше про вертолеты заливался, какая это ценная вещь.
