Пётр Макаров - Часовщик
- А с гаковницы ежели ядром, не пробовал?
- Не то. Короткая, ствол тонкий, смех да позор только. Иначе же - вес больше, неудобно.
- Так не ломай тогда голову. В поле - пищали и пушки, в крепости - добавь гаковницы. И помещикам, кто побогаче, в усадьбы.
- А наряду пушечному?
- А им пистоли. Казна не убудет, а умелые люди сохранней.
Вот так и разрешились мои сомнения. И легкая полевая пушка, и гаковница простояли на вооружении до самого перехода на казнозарядные системы. Менялись заряды и лафеты, добавлялись прицелы - а стволы оставались. Расстрелянные шли, конечно в переработку, но казна заказывала новые - той же конструкции. Возможно, правда, что и цена играла роль - ствол получился недорогой, а у нас вечно нужно было то новые полки вооружать, то новые крепости - на стены и башни эти пушечки пошли после появления единых требований к крепостным артиллерийским площадкам, ну и крепостного лафета. Удачно получилось, словом. Слава шведам моего мира, которые собственно и внедрили подобные пушки первыми. Те, правда, были медными - но важна идея.
Два дня спустя Дума утвердила не только пушки и пищали - самое главное, одобрила 'основы строения пушечного дела'. Не калибры и расчеты лафетов там были главными, нет. Даже не стандартизация порохов и зарядов, или единые правила приемки - а принцип предварительного формулирования условий и задач применения, и оценки существующих систем на соответствие им. С тех пор русская артиллерия плясала от печки, а не фантазий мастеров или взяток великим князьям.
Глава 31 Поздняя зима (начало марта) 1538
МоскваКнязь, окольничий Великого князя Московского, глава Большого Наряда, Пушечного и Охранного приказов, Иван Федорович Оболенский, иной раз прозываемый скабрезно 'княгинин барь...ин', приподнялся из-за стола, глядя на вошедшего в невысокую дверь рослого человека в пластинчатом доспехе.
- Привез?
- Здрав буди, княже. И привез, и на двор пушечный сдал. Тульскую выработку в расточку, со своего завода еще четыре жерла добавил, те уж на основах, только колеса поставить, спытать, да и в полк.
- Ты, спытальщик, одни жерла привез, что ли?
- Ну, жерл нерасточенных всего десятка два, и по полста зарядов крупного жребия на каждое. И ядер по полторы дюжины, жаль, зелья пока не могу вырабатывать.
- Ты же плакался, только десяток обещал, а привез едва не годовой урок.
- Пошло уж очень хорошо, боярин. Народец-то - не пахари, а кто торговлю имел раньше, кто ремесло какое. Вот и вышло, что управились лучше. Думаю, на следующий-то год, и полный урок сдюжим, десятков семь жерл отольем.
- Добро. - и боярин, вызвав непроизвольный кряк у сидевшего на лавке у стены дьяка, выбрался из-за стола и обнял розмысла. Двое подьячих завистливо вздохнули.
- Вот еще столы привез со своего поместья, чай, поудобней будут. Только сани в Кремль пускать не хотят без твоего ведома, Иван Федорович.
- Что за столы-то?
- А надоело мне как-то писать, на колене бумагу разложив, да потом по сундукам записи и чертежи выискивать. Ну и седлал стол с коробами, для тех бумаг, что чаще всего нужны бывают. И сюда три захватил, чай, поудобнее будет.
- Ты что же, вровень со мной дьяка посадить собрался, да сам сесть? - Иван Федорович налился дурной кровью, рука метнулась к сабельной рукояти... Не нашла - снял боярин перевязь, садясь за стол.
- Как можно, боярин, и в мыслях не держал честь твою уронить. Вот только мнится мне, то, как ты сейчас сидишь, её роняет, да делу урон наносит.
- Это чем же?
- А глянь, князь, по положению-то твоему, отдельный покой нужен, или хоть выгородка какая. Мало ли, что за бумаги у тебя на столе могут оказаться? Ну как войдет кто из заводских - надо оно им, твои дела видеть? Коли к тебе зайдут, и переговорить без гомона можно, если покой отдельный.
- Так у нас и сейчас гомона-то нет.
- А как уроки заводам верстали, вспомни, боярин. Один вслух заряды и людишек в наряд чтет, тут же писцам указ начитывают, да ведь из-за галдежа ты едва ладонь не отбил, тишины добиваясь!
- Было такое, верно. Так что, рассадить по закуткам всех предлагаешь?
- Тут, князь, тебе видней. А только ежели гвалта поменьше будет, так и работа получше пойдет.
- Столы-то покажи. Ах да, Варфоломей, пошли кого к воротам, чтобы пустили.
Крепко службу в Кремле наладили, ничего не скажешь. Московский пищальный приказ почти все сейчас именуют полком - и за дело, как мне кажется. Разобравшись с вывозом, простите, фекалий, куда-то в район будущей станции Петровско-Разумовская, уверившись в скором достатке пороха - вернее, селитры, первую сотню полка сделали постоянной. То есть, живут в Замоскворечье все, но эта сотня ни торговлей, ни каким промыслом в ущерб службе не занимается. Вернее, не имеет права заниматься - хотя 'бодрянка', например, вовсю режет и шьёт в своем сарае всякую мелочь - от детских игрушек до сапог. Уставом, над которым мы с боярином Оболенским потрудились - вернее, трудимся, часть глав еще дорабатываем - так вот, уставом не возбраняется. Главное - в любой миг, днем ли, ночью ли, будь готов выдернуть из стойки новенькую тульскую пищаль, перебросить через плечо перевязь с саблей и дюжиной готовых выстрелов - на ходу застегнешься - и беги во двор. Три минуты на всё, по новым, тульским же часам, семь для отдыхающих. Не успел - по мирному времени просто выпрут из полка, уж из первой сотни точно. Сдашь пищаль - и вперед, ищи, к кому в боевые холопы продаться. Зато и жалованье у 'нового строя' - пять рублей серебром, да корм, одежка для службы, оружие и зелья - от казны. Хотели сначала весь полк так поставить - да денег в казне маловато. Правда, люд московский, говорят, недавно челом бил - чтоб дозволили бояре выставлять от ремесленных и кузнечных сотен не временных в ополчение, а постоянных, из тех, кто к ремеслу не годен, а к службе постоянной - вполне. Это выгоднее - если вдвое меньше выставлять, чем ополченцев. Воюет Москва часто, а ополченец, даже и от небедной ремесленной слободы, хоть и снаряжен бывает не хуже иного поместного боярина, но в выучке проигрывает. То есть, гибнут ополченцы чаще - а та же первая сотня хоть раз в седмицу, а учится всем воинским премудростям. Учится по частям - в понедельник первая полусотня, во вторник - вторая, чтобы без урона службе.
Кстати, и в наряды, и в смены ходит не только первая сотня, просто остальной полк - пореже, он пока живет, как стрельцы Ивана IV в 'моей' истории. Основная разница - при создании нового полка сразу было объявлено о постепенном переводе его на непрерывную службу, то есть особо ремеслом заниматься смысла нет. Как сладится новая служба у первой сотни, обустроится всё - и начнется перевод. Пока же, дабы избежать пьянства и разврата, три остальных сотни ходят подмастерьями на тот же пушечный двор, заодно и ремеслу обучаются. Вернее, ремеслам - так как полк относится к Большому Наряду, Пушечный приказ обеспечивает его, потихоньку, всем необходимым, от оружия до шапок и сапог. Это просто выгодно казне - шить те же сапоги и кафтаны массово, в приписанных к приказу деревнях.
Единственное, что сдерживало поначалу приток желающих записаться в полк - статус после службы. Пришлось даже выпустить указ-разъяснение, мол, отслуживший, и даже выгнанный со службы, холопом княжьим писан не будет, а вместо того получит право и бумагу на вольное проживание в любом месте. И пять лет без налогов, на обустройство. Получаем, в итоге, вполне 'рукастых' - в мастерских, да не выучить? - людей. Только, вряд ли пять сотен через десять лет. Многие на службе останутся, да и потери в войске будут.
Вообще, сейчас у стрельцов - ага, именно так их зовут, в отличие от ополченцев - так вот, у стрельцов служба довольно халявная. В первый год, невыученный и не до конца обеспеченный полк нельзя выводить в поле по уставу, только на стены. А те же заводные кони пока только у первой сотни, и нагрудники, и 'стальные шапки' - уже моей работы. Остальные пока обходятся одним конем, кожаным нагрудником, иной раз и старой, выкупленной казной пищалью - заводы пока не всё обеспечивают. Те же пищали, хоть и стараемся, пока есть в количестве двухсот пятидесяти штук. А ведь еще и масса других железяк нужна - от пары ножей поясного набора, до всевозможных пряжек и лопаток. Хоть и освоили в Москве печать на паровых молотах, но пока не всю. Да и ломаются они, молоты, конструкция пока несовершенна - что в Москве, что на Тульских заводах, хоть раз в две седмицы, а приходится поправлять. Еще, те же проволоку и лист пока не выходит катать - просто по экономике не проходим. Прокатный стан, даже самый простейший, весит немало. Из дерева не сделаешь, в этом я убедился, хоть полсотни пудов железа и чугуна на один стан уйдет. А потом, как отладишь, его еще и сталью обеспечивать нужно. А рудокопы, а кормежка, а защита... Короче, не сейчас. Пять-семь лет без войн и налетов нужно, тогда можно рудные районы плотно прикрыть засеками и крепостями, и можно будет говорить об их постепенной индустриализации.
