Александр Мазин - Цена Империи

— Потяжелее, конечно (Ахвизра засмеялся), да Агилмунд — брат мне старший. Ему можно.

— А мне? — осведомился Коршунов.

— И тебе можно, — разрешил Сигисбарн, но при этом опасливо покосился на Коршуновский витис, словно опасался, что Алексей тут же опробует на нем свой «кентурионов жезл».

— Старший кентурион — хороший солдат, — сказал Агилмунд. — Зря бить не станет, так что ты, Сигисбарн, терпи. Это я тебе как старший брат велю. А что мне не нравится у ромлян, так это оружие ихнее. Щиты — еще ничего, а мечи и копья никуда не годятся. Железо совсем плохое.

— И обувка у них никудышная, — сказал Агилмунд. — В такой по дорогам ровным ходить можно, а все остальное — еще хуже. И Скулди то же говорит. Еще он говорит: надо к Гееннаху, то есть к принцепсу, — поправился он, — пойти: просить, чтобы наше оружие нам вернули. Что скажешь, Аласейа?

— Попросить можно, — ответил Коршунов. — А вот вернет ли — не знаю.

— Принцепс Гееннах, он всегда знает, чего хочет, — сказал Агилмунд. — Но мало кто знает, чего хочет принцепс Гееннах. Вы с ним, Аласейа, — одного племени, а совсем разные. Хотя ты сейчас на него похож становишься…

— Хочешь узнать, чего я хочу? — улыбнулся Коршунов. — Могу ответить. Я хочу, чтобы сюда скорее приехала моя тиви Анастасия. Но хотеть мне осталось недолго, потому что сегодня пришла мне весточка из Херсона: скоро уж моя Анастасия будет здесь. А вам всем — привет.

— От тиви твоей? — спросил Ахвизра.

— И от нее. И от Книвы.

Трое гревтунгов невероятно оживились.

— От Книвы? — Агилмунд даже привстал. — Значит, дошел Книва до Херсона!

— Дошел. И добычу нашу довез. И долги наши отдал: Крикше и Фарсанзу. Но добра еще много осталось. Очень рад Книва, что мы живы. Пришла им весть, что перебили нас всех римляне, только Книва в это и раньше не верил, так в письме написано.

Лица гревтунгов просветели. Добыча…

— Эх, — вздохнул Сигисбарн. — А если бы Гееннах нас не перехватил, сколько бы тогда у нас добра было!

— Это да, — поддержал младшего брата Агилмунд. — В Цекуле мы много взяли. Больше, чем раньше.

— Аласейе спасибо, — заметил Ахвизра. — Без него не взяли бы мы Цекулу. А ушли бы из Цекулы, когда Аласейа сказал, не догнал бы нас Гееннах. Надо было мне Диникея раньше убить…

— Ничего, — сказал Коршунов. — Не горюйте. Будет у нас еще добыча. И золото. Много. Будьте уверены!

— Мы верим, — серьезно ответил Агилмунд. — А что Книва? Долго он в Херсоне будет? Надо бы ему добычу нашу в бург свезти. Так надежнее.

— Уже везет, — сказал Коршунов. — Он письмо мое получил, когда уж отправляться собирался. Так что теперь его уже в Херсоне нет. Повез Книва добычу нашу в бург. Только не в старый, а в новый: в тот, который этим летом Одохар строить начал.

— Это правильно, — сказал Агилмунд. — Там земля побогаче. И к морю ближе. Комозик два года назад тоже хотел поближе к морю сесть, да с боспорским царем не поладил.

— Ничего! Если все хорошо пойдет, скоро у нас будет в Боспоре свой царь! — сказал Коршунов.

«Только мне это уже не очень нужно, — подумал он. — Что такое боспорское царство? Мелкий сателлит Рима…»

— Из Боспора и к ромлянам поближе… — мечтательно протянул Ахвизра и подмигнул Агилмунду.

— На что это ты намекаешь? — возмутился Алексей. — Мы же теперь Риму служим!

— Теперь служим, а потом перестанем, — рассудительно произнес Агилмунд. — Вон Скулди тоже раньше ромлянам служил. Ты, Аласейа, не сердись, да только любому ясно: богаче ромлян никого нет, значит, и грабить их — лучше всего.

Трое гревтунгов переглянулись с полным пониманием.

«Сколько волка ни корми… — подумал Коршунов. — Только ничего у вас, ребята, не выйдет. Потому что теперь вы больше не свободные звери, а личные волки Генки Черепанова. И мои, конечно…»

Через три дня, после занятий, они со Скулди явились к палатке принцепса.

— Там? — спросил Коршунов у бенефектария, полировавшего толченым мелом Черепановские поножи.

— Там. Позвать?

Но Черепанов уже услышал.

— Давай заходи! — по-русски позвали из палатки.

Оба кентуриона вошли.

На столе перед принцепсом лежала куча исписанных глиняных пластин и восковых табличек. Местные документы. Алексей уже знал, что бюрократия в римской армии — почище, чем в российской. А дотошный Генка взял за правило все проверять лично…

— Садитесь, — сказал Черепанов и чиркнул что-то стилом на зеленом воске. — Говорите, чего надо.

— У нас к тебе просьба, принцепс, — с каменным лицом произнес Скулди. — Нельзя ли, чтоб нам наше старое оружие вернули? А то эти ваши ромлянские железки, — он похлопал по ножнам гладия, — ими только хлеб резать.

Черепанов оторвался от таблички и посмотрел на герула… и смотрел на него до тех пор, пока тот не опустил глаза, а тогда уж произнес ровным голосом:

— Ваше старое оружие вы получите. И сложите в свои сундуки. Потому что я хочу, чтобы вы все прошли полный курс римской военной науки. Старший кентурион Гай Ингенс лично вами занимается. Но не думайте, что это — честь. Просто вы сами: и ты, Скулди, хотя и служил раньше в ауксилариях, и тем более он, — кивок в сторону Коршунова, — такие же новобранцы. А я хочу, чтобы через два месяца вы все умели сражаться оружием легионера как подобает легионерам. Но свое оружие вы тоже получите, потому что я не намерен использовать вас как обычных легионеров. И как вспомогательные войска — тоже. Поэтому я забрал вас у префекта Трогуса и поставил под начало вашего собственного вождя.

— И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс? — сразу оживился Герул.

— Узнаешь в свое время, гастат. А сейчас можешь идти. Алексий, останься.

— И как же ты намерен использовать нас, мой принцепс? — осведомился Коршунов, когда они остались вдвоем.

Черепанов усмехнулся. Едва Скулди вышел, он сбросил маску высшего римского офицера, снова превратившись в старого Лехиного друга Генку.

— Использую, можешь не сомневаться! Грешно держать в обычных войсках ребят, которые способны скрытно пройти почти сотню миль по чужой густонаселенной земле.

— Разведка?

— Именно! Но две сотни парней мне мало. Я хотел бы, чтобы к следующей весне их у меня было не меньше полутысячи. Сумеешь организовать?

— Да хоть пять тысяч! — уверенно ответил Коршунов. — Правда, мне придется сплавать в Боспор и самому заняться вербовкой. Отпустишь?

— Без проблем. Тем более идея не моя — Максимина. У него большие планы на будущее. Так что — чем больше людей ты приведешь, тем лучше… И тем выше будет твой собственный чин. Только мне нужны качественные бойцы, такие как твой Скулди, а не всякий сброд, учти это.

— Надо — значит, будут, — уверенно ответил Алексей. — Правда, пять тысяч таких, как Скулди, я тебе не приведу. Это товар штучный. Но качество — обещаю. Там, — он махнул рукой в сторону северо-запада, — я, Гена, в большом авторитете. А сейчас у меня к тебе просьба…

— Да?

— Мне надо уехать…

— В Боспор?

— Ближе. В Томы. На днях Настя моя туда приплывет, если все будет путем… — Коршунов постучал по деревянной раме кровати, на которой сидел. — Хочу ее сам встретить, а то мало ли… отпустишь?

— В Томы? Без вопросов. Недели тебе хватит?

— Пяти дней. Это же в шестидесяти милях.

— Я тебе даю неделю, — сказал Черепанов. — Если не уложишься — здешние суда — это не электрички, у них расписания нет, — разрешаю тебе ждать до дня Дианы. Это тринадцатое августа по-здешнему. Но дай мне знать. Годится?

— Замечательно.

— Когда отправляешься?

— Хотелось бы — послезавтра. Нормально?

— Да хоть завтра. Я тебе прямо сейчас пропуск выпишу…

Глава восьмая

Закон и порядок в городе Томы

— …Так что я теперь не в легионе, — сказал Хрис и приложился к чаше. — Но и тут служить можно, так что я кентуриону Черепу — должен. Его здоровье! — Хрис приложился к чаше еще раз. — Эй, женщина, ты чего не пьешь? Или вино не сладкое… э-э-э… Да ты спишь!

Анастасия и впрямь спала, сидя, привалившись спиной к стене.

— Умаялась, — пробормотал солдат. — Сейчас мы тебя получше устроим…

Хрис осторожно поднял женщину, уложил на собственную постель.

— А ты красавица… — проговорил он, глядя на спящую. — Грудка — как у Наяды…

Некоторое время он смотрел на нее, потом отвернулся и пробормотал с ожесточением:

— Нет уж! Хрис не таков, чтобы на женщину соратника покуситься… Хрис — не то что некоторые… — Он снова приложился к вину и подумал: «Завтра на заре пошлю с почтарем весточку в лагерь одиннадцатого. Прямо Черепу и пошлю. Пусть знает, что Хрис добро помнит. А если соврала женщина? — Он покосился на спящую. — Ну, если соврала, значит, будет старине Хрису добрая порка». Что ж, не привыкать. И старый солдат снова приложился к чаше.