Александр Конторович - Чёрный бушлат-2
В 07.40 противник открыл сильный минометный огонь по выстроившимся для атаки подразделениям. Первыми же минами был полностью уничтожен командный состав третьего батальона, собранный командиром батальона на инструктаж. Погиб командир батальона капитан Нойфельд и шесть офицеров. Было уничтожено два грузовика и легковой автомобиль. Убито 56 унтер-офицеров и солдат вермахта. Ранено 72 человека. В результате этого начало атаки было перенесено на десять минут. Атака началась в 08.10.
При выходе пехоты из-за укрытий по ней был открыт массированный ружейно-пулеметный огонь с левого фланга. Пользуясь захватом дота, русские успели устроить на нейтральной полосе засаду силами не менее взвода при поддержке станковых пулеметов. В результате огня засады, продвижение пехоты было приостановлено. Мною было отдано приказание подавить огневые точки противника. В результате комбинированного удара танков и бронетранспортеров, при поддержке минометной батареи огонь противника прекратился. Бросив на поле боя разбитое вооружение, остатки засады отступили в направлении своих окопов. Дальнейшее их преследование было затруднено в результате сильного минометного огня со стороны русских. Артиллерией противника был подбит танк. Еще один танк и бронетранспортер, из-за плохой видимости, были внезапно атакованы пехотой противника и подожжены бутылками с бензином. В этот момент из дота № 16 был открыт пулеметный огонь во фланг и тыл нашей пехоте. Понеся большие потери, пехота залегла, и по вырвавшимся вперед танкам, противником был нанесен артиллерийский удар с замаскированных позиций. Оставшиеся без пехотной поддержки танки вынуждены были отступить на исходные позиции. При этом были потеряны все легкие и три средних танка.
В сложившейся ситуации продолжать атаку без подавления дота № 16, значило полностью сорвать атаку и подставить пехоту под кинжальный огонь пулеметов дота. По моему указанию связисты установили телефонную связь с дотом. По телефону я предложил группе противника капитуляцию. Командир штурмовой группы русских отказался. Из телефонного разговора с ним мне стало ясно, что противник направил на штурм дота специальное подразделение, укомплектованное отборными бойцами и усиленное солдатами-смертниками. Поэтому мною была затребована авиационная поддержка. В 10.14 звено штурмовиков нанесло по доту бомбовый удар, под прикрытием которого я выдвинул части на позиции для штурма дота. Солдатами этих частей была обнаружена и уничтожена линия связи, проложенная противником в дот № 16. Дот был окружен и блокирован. Ответным огнем противника из дота и со стороны основных позиций, был поврежден один самолет, который благополучно совершил посадку на аэродроме базирования. По-видимому, в этот момент в доте произошел конфликт между солдатами-смертниками и прочими бойцами штурмовой группы. Были слышны выстрелы и замечены убегающие в сторону своих окопов солдаты противника. Из-за опасения раскрытия позиций штурмовых групп, огонь по убегающим солдатам русских не велся.
В 11.10 была начата атака на дот. Была подавлена часть огневых точек в доте и на прилегающей к нему местности. Противник открыл массированный минометный огонь по нашим подразделениям и по позициям, занимаемыми его же собственными солдатами. Наша артиллерия и минометы вступили в контрбатарейную борьбу и вынудили артиллерию противника прекратить огонь. Во избежание чрезмерных потерь, командовавший атакой обер-лейтенант Гофман приступил к перегруппировке войск, но был убит пулеметным огнем из дота. Были убиты или ранены все офицеры, принимавшие участие в атаке. Оставшиеся без командования подразделения отошли на исходные рубежи. Стало ясно, что не ослепив амбразуры дота, нельзя атаковать его по открытой местности. К тому же противник внимательно отслеживал обстановку и немедленно открывал огонь по всем замеченным целям. В поддержке дота принимали участие не менее двух-трех минометных батарей, постоянно менявших позиции. Недостатка в боеприпасах они не испытывали. Было очевидно, что противник концентрирует свои войска, чтобы осуществить деблокаду дота. Наблюдателями в траншеях были замечены пыльные шлейфы в глубине обороны противника. Это могло свидетельствовать о подходе подкрепления и танков. В траншеях противника было замечено оживление.
В связи с этим, мною было принято решение о прекращении атаки и об усилении обороны. По-видимому, русские сами планировали атаку наших позиций, которая совпала по времени с нашим наступлением.
Для обеспечения следующей атаки на дот № 16, мною была дана команда саперному подразделению подготовить проход бронетехники к доту. При этом она должна быть укрыта от артиллерийского огня со стороны траншей противника. Такой проход был подготовлен. В 14.34 были взорваны заложенные саперами заряды. Путь для танков был открыт. Артиллерийским огнем танка лейтенанта Хашке были подавлены пулеметы в амбразурах. Однако его танк повредил гусеницу и в результате этого остановился. Из дота выбежал солдат-смертник и бросился на танк. Танк загорелся и взорвался. Видя, что планы русских по нанесению удара по нашим позициям сорваны, их командование приказало открыть ураганный артиллерийско-минометный огонь по доту и окружающей местности. Однако, из-за недостаточной мощности артиллерии, дот видимых повреждений не получил и в 15.00 был нами захвачен. Все солдаты штурмовой группы, оборонявшие дот - уничтожены. Около дота нашими санитарами были подобраны двое раненых солдат противника. Изучение их документов подтвердило информацию о том, что дот был атакован, среди прочих, и солдатами штрафных частей Красной Армии. Характер полученных ими ранений, указывает на то, что они были расстреляны при попытке покинуть дот.
После захвата нашими частями дота, противник прекратил все приготовления к атаке.
По предварительным оценкам, потери русских составили не менее 150 человек только убитыми и значительное количество ранеными. Были обнаружены многочисленные остатки перевязочного материала и обильные следы крови. Ввиду того, что у противника было время на эвакуацию своих раненых в тыл, оценить их количество невозможно. Потери русских войск в окопах учесть не представляется возможным. Было подавлено две батареи минометов.
Наши потери составляют:
Три легких и три средних танка уничтожены огнем противника и остались в глубине его позиций. Два средних танка получили сильные повреждения и эвакуированы в тыл силами ремонтно-восстановительного батальона. Один средний танк (лейтенанта Хашке) получил сильные повреждения, обгорел, и ремонту не подлежит.
Подбито и подожжено шесть бронетранспортеров.
Два грузовых и один легковой автомобиль уничтожены.
Получил повреждения один штурмовик.
Погиб командир третьего батальона капитан Нойфельд. Его батальон понес самые большие потери и практически утратил боеспособность.
Убит 21 офицер.
Убито 632 унтер-офицера и солдата вермахта.
В госпиталь направлено 9 раненых офицеров, 237 унтер-офицеров и солдат.
Командир 18 пехотного полка
Майор Крайновски.
Глава 12
Как там в песне поется? «И солнце жарит, чтоб оно пропало?» Так вроде у Юрия Визбора? Небось тоже в подобную переделку попадал… Хотя, вряд ли, когда б он успел? Да и где? А я вот тут, как на сковороде. Блин, хоть бы тучка какая, что ли… Как всякий кот, я воду, а особенно в виде дождя, не люблю. Но, сейчас был бы рад самому проливному ливню. Заодно и умылись бы.
Слева захрустел песок и я чуть повернул голову. Кого это там черти носят? А… еще один искатель тени… Ну-ну, флаг тебе в руки. Найти таковую днем здесь можно было, разве что, во сне. Я осмотрелся по сторонам.
Когда-то здесь добывали глину. Еще были видны следы ее разработки. После этого осталась большая, метров шестьсот в диаметре котловина, почти правильной круглой формы. Практически отвесные стены поднимались на высоту приблизительно десяти метров. Вход сюда осуществлялся по дороге, которая тянулась вдоль стены, постепенно выводя наверх. Судя по всему, выхода отсюда не было. Совсем. Во всяком случае, за время моего нахождения тут, я не видел, чтобы хоть кто-нибудь отсюда выходил. Иначе, как ногами вперед. То есть, покойников-то вывозили, надо полагать - на кладбище. А вот живые оставались здесь. В своей верхней части дорога была перегорожена колючей проволокой. В загородке имелся узкий проход, закрывавшийся рогаткой. За проволокой стояло два пулемета. Еще по одному пулемету было установлено на краях котловины, справа и слева от выхода наверх, напротив друг друга. Около них постоянно дежурили немцы. Раз в день, немцы сбрасывали вниз какое-то количество буханок хлеба и костей с остатками мяса на них. Делалось это совершенно произвольно, в любое время. Могли сбросить утром, могли к вечеру. И в любом месте. По-видимому, где-то рядом у них была кухня и объедки привозили с нее. Да и количество их тоже было непостоянным, никак не связанным с количеством пленных. Которых тут было около семисот человек. Чуть проще было с водой. Видимо немцы отвели к котловине протекавший поблизости ручеек, и теперь с обрыва сочилась тонкая струйка воды. Пить они разрешали, а вот с желающими намочить голову или ополоснуться, поступали самым кардинальным образом - высказывали свое неудовольствие посредством пулемета. Ни на какие работы пленных не водили, перекличек не устраивали. Зачем, в таком случае, они нас тут держали, так и оставалось пока неясно. При всем кажущемся бардаке, порядок тут, однако, был. Сидеть днем было можно, ходить - тоже. А вот лежать или собираться более, чем по три человека - запрещалось. С нарушителями этого объяснялись на пулеметном языке. Надо сказать, что непонятливых тут было немного. Вернее - немного осталось… Единственные, кто мог днем лежать, или, точнее не мог еще ходить, были вновь доставленные пленные. Если сюда приволакивали раненых, которые не могли передвигаться самостоятельно, им давалось три дня на выздоровление. К ним даже мог подходить наш лагерный доктор - Семеныч. В прошлой жизни он был ветеринаром, а здесь стал доктором. Немцы даже сбросили ему сверху санитарную сумку и иногда кидали бинты и йод. Если по истечении этого срока раненый не вставал, его оттаскивали к дороге. Отходили в сторону. Рявкал пулемет и сверху спускались за телом. Уносили трупы не немцы, а какие-то гражданские с белыми повязками полицаев на рукавах. Оружия при них не было. Я даже начал прикидывать вариант прорыва наверх под прикрытием трупоносов, но опоздал. Видимо, такая идея родилась не только в моей голове. Во всяком случае, на четвертый день моего пребывания тут, такую попытку предприняли. Дождавшись, когда полицаи поднимут тела и двинутся с ними к проходу, человек двадцать молча рванулись за ними. Они успели пробежать всего метров тридцать. Оба пулемета у прохода ударили почти синхронно. Положили всех. И полицаев и пленных. А потом дали несколько неприцельных очередей по всем остальным. К дороге, после этого, вынесли еще человек пятнадцать.
