Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— А вы не расстраивайтесь, — сказал Капица. — Не вы один такой. Из лаборатории Гольдберга в накопителях полностью разобрался только он сам. Там все довольно сложно. Но для вашей задачи это неважно. Нужно изучить все производственные процессы и дать свои рекомендации и замечания. До этого вы неплохо помогали в такой работе.
Вечером Самохины сами прослушали новости съезда по недавно купленному радиоприемнику. Ничего важного к утреннему выпуску добавлено не было.
— Теперь Лаврентий Павлович по объектам мотаться не будет, пошлет кого‑нибудь другого, — с грустью сказала Лида. — Знаешь, я, в отличие от тебя, по нему соскучилась.
Ее слова оказались пророческими: через неделю после окончания съезда вместо Берии на объект прибыл один из новых секретарей ЦК Капустин. Через десять минут после того, как он зашел к Капице, туда же вызвали Лиду.
— Лидия Владимировна, — обратился к ней директор. — Где Алексей Николаевич? В лаборатории? Вызовите его, пожалуйста, и зайдите ко мне вдвоем.
Она вышла от Капицы и позвонила в лабораторию Гольдберга.
— Олег? Алексей далеко? Дай ему, пожалуйста, трубку. Леш, приехал секретарь ЦК, который сейчас у Капицы. Как я поняла, он будет нами заниматься вместо Берии. И директор для чего‑то вызывает нас вдвоем. Подходи, я жду.
Для того чтобы появиться в приемной, Алексею потребовалось меньше пяти минут.
— Что за секретарь? — спросил он у Лиды.
— Яков Федорович Капустин, — ответила она. — Ребята с КПП передали данные, у меня его в списках не было. Наверное, из новых. Заходи первым.
— Лаврентий Павлович говорил мне о вашей молодости, но по личным делам я вас все‑таки представлял старше, — сказал гость, с любопытством разглядывая Самохиных. — За содействие развитию науки комитет по Сталинским премиям при Совете министров наградил Алексея Самохина второй Сталинской премией в размере пятидесяти тысяч рублей. Возьмите медаль и диплом лауреата. Подождите, это еще не все. Кроме того, вы награждаетесь орденом Трудового Красного Знамени. Вот орден и свидетельство. К сожалению, Лидия Владимировна, лично для вас у меня ничего нет.
— Ничего, Яков Федорович, — улыбнулась она. — У нас в семье все на двоих. Мы можем идти?
— Вы давно с ними работаете? — спросил Капустин Капицу, когда Самохины вышли.
— С самого первого дня пребывания в Центре. До этого Алексей работал в той же лаборатории, но на одном из атомных объектов. А что вас в них заинтересовало?
— В первую очередь, конечно, возраст. По документам вашей секретарше двадцать один год, а я бы дал всего шестнадцать. Да и ее муж выглядит ненамного старше, просто очень хорошо развит.
— Я понял, что это люди Берии, — сказал Капица. — Всех, кто с ними работает, предупреждали, чтобы не вздумали интересоваться их личной жизнью. Даже подписку взяли. Я и не интересуюсь. Так что вам лучше справиться у него.
— Он сейчас сильно занят, — пояснил Капустин. — Мы говорили всего минут десять, причем обсуждали перечень моих задач, а не странности работников вашего центра. Меня послали в ознакомительную поездку и попросили вручить награды. Кто‑то посчитал нежелательным вызывать Самохина в Москву. Ладно, не будем больше терять время. Выделите мне кого‑нибудь в сопровождение.
— Я вас сам провожу и все покажу, — сказал Капица. — Реактор почти готов, его сейчас обшивают преобразователями. Дело это долгое, а почему — сейчас увидите сами.
Второй раз в Центр Капустин приехал через три месяца.
— Как видите, мы сильно продвинулись с монтажом, — сказал ему главный инженер объекта, когда они зашли в реакторный зал. — Здесь осталось работы на четыре месяца. Нужно закончить с пластинами преобразователей и монтировать магниты. Вентиляторы для обдува и все оборудование уже готовы. В соседнем зале идет доводка контрольно–измерительной аппаратуры, остальное уже принято. Здесь мы все закончим раньше срока, а вот силовые подстанции пока задерживают поставщики. Вы бы надавили на них, Яков Федорович! Там все делать на поверхности, поэтому хотелось бы закончить до зимы. И ЛЭП тянут очень медленно. А там две линии общей протяженностью около двухсот километров. Реактор хоть и экспериментальный, но энергию должен выдавать не хуже серийного. А пока мы не обеспечим минимальной нагрузки, его даже опробовать нельзя.
— Я посмотрю, чем можно будет помочь, — пообещал Капустин. — Мне сказали, что Самохин в генераторном зале, но я его что‑то не вижу.
— Был здесь минут двадцать назад, но ушел к себе. Наверное, вы с ним разминулись.
— Тогда и я пойду к ученым. Нет, сопровождающего не надо, сам доберусь.
Алексей был в своем кабинете, сидел за столом и что‑то записывал в тетрадь.
— Ну как у вас успехи? — спросил Капустин, после того как они обменялись приветствиями. — На объекте я уже был, хотелось бы узнать, чем занимаетесь вы.
— Накопителями мы занимаемся, — ответил Алексей, закрывая тетрадь. — Вы в полном объеме ознакомились с проектом?
— О накопителях читал, но мельком. У меня, кроме вашего Центра, еще три подобных объекта. И помимо этого есть дела, да и недолго я на этой работе.
— Вас интересуют накопители или лично я? — спросил Алексей.
— Вы меня тоже интересуете, — улыбнулся Капустин. — Я о вас спросил товарища Берию.
— И что же он вам ответил?
— Сказал, что в перечне моих работ вы не значитесь, а если меня заело любопытство, могу обращаться лично к вам. И было заметно, что он на эту тему разговаривать не хочет. Естественно, я его больше не беспокоил.
— Решили побеспокоить меня, — кивнул Алексей. — А цель? Что вами движет, только любопытство?
— Я могу рассчитывать на то, что этот разговор останется между нами? — спросил Капустин.
— Мне трудно вам что‑то обещать, не зная темы разговора. Вы ведь знаете, что я офицер ГБ?
— Тема — это вы. Сейчас в руководстве партии и в правительстве появилось много новых людей. Естественно, что они интересуются всем окружением первых лиц. Это полезно и для работы, и для собственного здоровья.
— И один из таких руководящих — это вы? Или вы выступаете от чьего‑то имени? И непонятно, при чем здесь я? Да, я знаю Лаврентия Павловича, но к его близкому окружению не отношусь.
— Вы загадочная личность, Самохин! — усмехнулся Капустин. — И вы, и ваша жена. После того, как вы несколько месяцев были личными гостями товарища Сталина, о вас пошло много разговоров. Ни до вас, ни после он никому такого уважения не выказывал. И присвоение вам звания старшего офицера госбезопасности не осталось без внимания. Потом в копилку фактов легло покровительство Берии и ваши награды. Вы не ученый, но по вашим идеям трудятся три института. И еще ваша молодость, которая прямо режет глаза. Наверняка за всем этим скрывается нечто очень важное, о чем пока знают очень немногие.
— И вы бы хотели войти в круг знающих? — утвердительно спросил Алексей. — А для чего я буду с вами откровенничать? Что мне это даст, кроме возможных неприятностей в будущем? Да, Берия разрешил мне кое о чем говорить, но то, что могло бы вас заинтересовать, как раз под запретом. А то, что я могу сказать, не принесет вам никакой пользы, только добавит к старым сплетням новые, а если дойдет не до тех ушей, может вообще оказаться опасным. Так что не буду я с вами откровенничать, вы уж извините. Да, докладывать о нашем разговоре я тоже не собираюсь.
— Жаль! — поднялся Капустин. — Я рассчитывал на другой ответ. Но вы еще хорошо подумайте. Я к вам не в последний раз приезжаю. Если передумаете, скажете сами. Вредить я вам не собираюсь, а польза может быть обоюдная.
Больше в этот день они не встречались, а вечером Капустин уехал.
— Захотелось сладкого? — спросил Алексей жену, когда она ему вечером к чаю положила начатую плитку шоколада.
— Я не покупала, — ответила она. — Это Капустин подарил. Он сегодня вокруг меня больше часа вертелся, засыпал комплиментами вперемежку с вопросами. Отвечать не хотелось, поэтому пришлось изображать дурочку. Он меня быстро раскусил и отстал.
— У меня с ним тоже был разговор. Шоколадом он меня не кормил и не обхаживал, а задал вопрос в лоб. Расскажи ему кто мы и откуда. Я его вежливо послал.
— А зачем мы ему сдались?
— Я думаю, он и сам этого не знает. О нас в Москве ходят слухи из‑за Иосифа Виссарионовича и наших странностей. Кое‑кто предполагает, что за всем этим скрывается что‑то важное, а знание — это сила. Не слышала такого выражения? В нашем случае это так и есть, но я с ним откровенничать не стал. Если вдобавок ко всем остальным слухам пойдет гулять слух о пришельце из будущего, который сыпет идеями направо и налево, это может кое–кого заинтересовать. Не сейчас, понятно, а когда СССР оставит всех позади. Мне во всем этом не понравилось то, что к нам обратились вопреки желанию Берии. Он, правда, прямо не запрещал, но высказал неудовольствие. Раньше этого любому хватило бы с головой. В чем причина? То ли позиции Берии не так крепки, как кажется со стороны, то ли во власть пришла молодежь, которую еще толком не били.
