Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)
– Приходите через три дня, проверим, что получилось, – весело сказала ему вслед Оля, загружая графитовую лодочку германием.
Он непонимающе мотнул головой, занятый своими мыслями. Оля, вставив наполненную лодочку в колбу, пошла к стекольщикам заделывать основное отверстие. Затем отдала колбу на вакуумную установку, через специальный стеклянный отвод откачать воздух из колбы и заварить его. Можно начинать зонную очистку. Она оценивала, что придется осуществить не менее шести проходов вдоль будущего слитка, перед тем как измерять зависимость сопротивления от температуры и сравнивать параметры проводимости с теоретическими кривыми. По отклонению можно грубо оценить количество примесей, вносящих вклад в проводимость. Оля знала, чтоб достичь в будущем устойчивых параметров полупроводниковых диодов и триодов, нужно к тем двум девяткам чистоты материала, которые уже есть, добавить еще семь, а желательно восемь после запятой. Одна примесь на десять миллиардов атомов основной решетки – такой степени чистоты материала еще никто не получал. Естественно, глядя на ее колбу, трудно поверить, что через двенадцать часов значительная часть загруженного в нее материала приобретет такие параметры.
"Настоящие чудеса никогда не бросаются в глаза и не собирают толпы народа. Природа щедро дарует их нам, а мы жадно глотаем все подряд, не замечая, не разбирая вкуса и цвета. И вечно ноем, как скучна и неинтересна наша жизнь… надо хоть немного вздремнуть, мысли какие-то странные в голову лезут", – подумала Оля. Она завела будильник, чтоб разбудил ее через два часа, и, сев поудобнее, положила голову на книжку в мягком переплете.
В деревянном ящике тикал странный механизм, наматывая нитку на вал со скоростью двадцать сантиметров в час. Сорокасантиметровую графитовую лодочку нагревательное кольцо должно было пройти от одного края до другого за два часа. Потом следовало выставить кольцо на начало. И так шесть раз подряд. Точно как в том анекдоте про грузина, подумала Оля, засыпая.
***На следующий день она уже демонстрировала Лосеву очищенный слиток и его проводимость. Десять девяток получить не удалось, впрочем, это уже было вопросом дальнейшего совершенствования технологии. Полученного результата вполне хватало для изготовления полупроводниковых диодов и транзисторов. Для этого зонным выравниванием нужно было получить исходный материал. В один конец графитовой лодочки помещали соответствующим образом ориентированный затравочный кристалл германия, прижатый к слитку поликристаллического очищенного материала. В торце слитка со стороны затравки имелась прорезь с вложенными в нее небольшими пластинками германия n-типа (если есть), либо просто вложена щепотка сурьмы. Проводя однократное прохождение по слитку расплавленной зоны материала, получили равномерно легированный сурьмой материал. На фронте охлаждения зоны оставалось ровно столько сурьмы, сколько нужно для получения требуемого удельного сопротивления базы n-типа.
Получив основной слиток, Оля отнесла его оптикам. За этот год удалось создать на заводе свою оптическую лабораторию и взять на работу пару толковых студентов, специализировавшихся в кристаллографии. Так что резку и ориентацию кристаллов они уже проводили на месте. Порезав слиток на тонкие пластинки, она получила заготовки для изготовления сплавных плоскостных транзисторов и диодов. Сплавной плоскостной транзистор представляет собой тонкую пластинку германия, в которую с разных сторон вплавлены два шарика из индия, один поменьше, второй побольше, образующих соответственно эмиттер и коллектор. Подбирая режимы так, чтобы ширина базы между эмиттером и коллектором была минимальна, такая технология позволяет изготавливать надежные низкочастотные транзисторы с максимальной частотой до одного мегагерца. Германиевые диоды они уже демонстрировали и предлагали промышленности. Лютов обещал на следующий год включить некоторые виды заводу в план. Транзисторы, которые Лосев тут же назвал кристодами, никому не демонстрировались. Тут предстояло еще несколько лет возиться по отработке различных технологий изготовления высокочастотных кристодов. Работа была в самом начале.
Вспоминая все это, она стояла возле двери и бездумно смотрела через стекло на работу десятков девчонок в соседнем цеху, склонившихся над рабочими столами. Вдруг входная дверь открылась, и в цех вошли главный инженер с двумя мужчинами в форме работников НКВД. До них от дверей лаборатории было метров тридцать. Один был явно старше тридцати с лычками капитана, второй, лет двадцати пяти, зашедший в цех первым, был в звании лейтенанта. Главный инженер, показывая рукой на дверь лаборатории, из которой выглядывала Оля, порывался двинуться дальше, но старший чекист мягко остановив его, отправил обратно. Молодой легкой, стелящейся походкой пошел первым в направлении лаборатории. Отойдя в сторону открывающейся двери, Оля достала свой Вальтер ППК, сняла с предохранителя, передернула затвор и спрятала руку за спину.
– Света, сядь за стол, спиной к двери. Быстро! – Зло прошипела она лаборантке с непониманием в глазах оглянувшейся в ее сторону. Та быстро упала на стул и замерла с напряженной спиной.
Все, что Оля увидела в эти пару секунд, ей категорически не понравилось. Не понравилось, что Виктора Андреевича достаточно бесцеремонно отправили обратно, не понравилось, что молодой сотрудник первым направился к ее двери, не пропустив вперед старшего по званию. Так ведут себя оперативники при задержании особо опасных преступников. А особенно ей не понравилось, как двигался молодой чекист. Легко и стремительно. Красиво двигался, другой раз и полюбоваться не грех, но не тогда, когда к тебе, щелкая хвостом, легко и стремительно движется голодный леопард.
***Зиновий Борисович ждал. Операция, которую он проводил уже два с половиной месяца, вступила в свою завершающую фазу. До сегодняшнего дня все развивалось без сучка и задоринки. И это беспокоило больше всего, не одну он провел операцию и знал, никто не может отменить закон сохранения подлости. Пусть он не сформулирован и никем не доказан, людям с жизненным опытом это ни к чему. Они его своей печенкой прочувствовали.
Началась эта история после неожиданного звонка Литвинова к нему в Киев.
– Зиновий Борисович, свяжитесь со мной, когда будете в Москве, у меня есть к вам одно предложение.
Поскольку редкая неделя проходила без командировки в Москву, очень скоро он уже сидел вечером в гостях у наркома индел, пил чай и вел с ним достаточно откровенную беседу.
– Зиновий Борисович, я не буду ходить вокруг да около. У меня есть к вам деловое предложение. Если вы выполните мое поручение, то я переправлю вас и вашу семью в САСШ, и вы получите на месте сто тысяч долларов.
– Максим Максимович, давайте я скажу так. Для жизни в Советском Союзе это очень приличное вознаграждение. Америка – это совсем другое дело. Не зная сути вашего предложения, позволю себе следующее замечание. Если мне и моей семье в результате выполнения этой работы придется эмигрировать, то сумму вознаграждения следует удвоить. Поймите меня правильно. Может, работа того не стоит, но мне сниматься с места за меньшую сумму тоже смысла нет.
– Понимаю вас правильно. Я принимаю ваши условия Зиновий Борисович. Надеюсь, мы о деньгах больше говорить не будем. Теперь выслушайте, что от вас требуется.
Выслушав Литвинова, Зиновий Борисович надолго задумался. С Артузовым связываться не хотелось по многим причинам. Во-первых, в ИНО работал его двоюродный брат. Лева очень уважал и много рассказывал, и об Артузове, и о Слуцком. Вся эта история могла брату очень повредить. А дела у него шли неплохо. "Швед" вместе с послом СССР в Испании блестяще провели операцию по вывозу золотого запаса Испании в более надежное место. А что может быть надежней госбанка СССР? Об этом вот уже несколько недель ходили легенды и разговоры в кулуарах. Он, фактически, руководил созданием испанского аналога НКВД и был у своего начальства на самом хорошем счету.
Во-вторых, Зиновий Борисович, выполнив этот заказ, наступал на ногу слишком могущественным людям. И Сталин, и Артузов такое не прощали и мстили очень жестоко. Лева не раз участвовал в ликвидации предателей и невозвращенцев, так что Зиновий Борисович знал это из первых рук. Но было несколько соображений, которые заставляли его продолжать этот разговор и не отказываться от сделанного предложения. Не был Зиновий Борисович уверен в завтрашнем дне. Более того, практически не сомневался, что чистка рядов НКВД рано или поздно коснется и его. Обладая трезвым умом и проводя сравнение со своими данными биографий и послужных списков тех, кого уже не было в рядах НКВД, он понимал, что особых отличий не видно. А это значит, что рано или поздно и его возьмут под белые руки и в лучшем случае отправят на пять лет вместе с семьей подымать целину в Казахстан, а в худшем – расстреляют, как это случилось уже со всеми, кто участвовал в хлебозаготовках на Украине в 1933. Зиновий Борисович был из их числа.
