Иван Оченков - Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна III
- И что вразумили?
- Да как тебе сказать, кто-то тверд в своей вере остался, а какие и покаялись, да только никому и покаяние нужным не оказалось.
- Это как?
- Да так, князь, одним хотелось царю послужить, а другим пограбить, да поозоровать. Так что, сперва плетей, потом дубьем, а потом разошлись и саблями. Бабы закричали, детишки заплакали, наши кто грабить, кто избы поджигать, кто баб сильничать кинулись. А жители местные кто бежать, а кто ровно мученики христианские перед нами, только плачут и богу молятся. Тут смотрю, воевода наш младенчика у бабы какой-то отнял, за ноги раскрутил, да и об угол. Да так что кровь до меня долетела. Тут у меня будто пелена с глаз упала, понял что творю вместе со всеми неподобное и того греха мне век не отмолить. Ну, и когда мы назад возвращались, отстал от своих и подался к Дмитрию посмотреть каков он. Точно ли государь природный?
- Ну и каков он тебе показался?
- Эх, князь, да разве это объяснишь! Я к нему как пришел сначала не назывался, все думал, присмотрюсь сначала. А на третий день нашелся знакомец и опознал меня, да Дмитрию-то и выдал. Казаки уж колышек для меня строгали, а я богородице молился, да только он велел меня привести к нему сначала. Ну, я царевичу все как на духу и рассказал, и что Годуновым родня, и что людей ему поверивших лютой смертью казнил и что раскаиваюсь в том злодеянии, однако не знаю истинный ли он царевич или самозванец.
- А он что?
- Велел отпустить меня, сказал, - "сам посмотришь, царевич я или нет".
- Ну и то, посмотрел, каков он был?
- Каков спрашиваешь? Не злой он был внутри, не то, что Годунов. К людям своим заботлив был, с пленными без жесточи обходился, отчего многие на его сторону переходили. А если говорить начинал, то люди его слушали больше чем попа в церкви.
- Ты его прямо святым рисуешь!
- Не святым он точно не был, уж больно девок любил.
- Что сильно лют до них был?
- Да нет, лютости в нем николи не бывало, говорю же, любил он их, ну и они его куда деваться. Вроде тебя.
- Ты чего несешь? - чуть не остановил я коня от неожиданного сравнения. - Ты говори, да не заговаривайся!
- А ведь верно, похожи вы с ним, - продолжал не слушавший меня Вельяминов. - Оно конечно, что лицом, что статью Дмитрий покойный плюгавец против тебя, а вот нравом вы схожи с ним. Ты природный государь, так и в нем, несмотря ни на что, порода чуялась. Ты к людям своим добр и к врагам без лютости относишься, и он таков был. Ты щедр, да удачлив. Ну, точно ...
- И закончу точно так же, если ты не угомонишься!
Городок, когда-то богатый и бойкий, а теперь совсем захиревший, встретил нас угрюмой тишиной. На давно не поправляемом и покосившимся от времени тыне окружающем город почти не было часовых. Лишь на колокольне стал стучать в било увидевший нас звонарь, сообщая жителям града о новой свалившейся на них напасти. Хмурые неприветливые люди смотрели на нас с подозрением будто прикидывая, ограбим ли мы их только или еще и отнимем опостылевшую в конец жизнь. Расспросив жителей мы поняли что разбойники обложившие данью местные земли в городе останавливаться опасаются и прячутся по окрестным лесам. Лесов этих, понятное дело никто не знает и проводником быть не может.
- Ну и чего делать? - Спросил меня Аникита, - покуда мы в городе тати сии и носа не покажут, и в лесу мы черта разве найдем, а не их, если искать примемся.
- Разделится надобно, - отвечал я ему, подумав, - надо чтобы тати решили, будто мы их искать отправились, а в городке оставили малые силы, вроде как для порядка. А чтобы ворам непременно напасть захотелось, надо сделать вид, что чего-то ценного привезли и прячем.
- А чего ценного?
- А ничего! Амбар какой ни есть в городе занять и охранять по крепче. Да пару раз привезти чего по темному, чтобы не видать было. Слухи то и пойдут.
- Пустой амбар говоришь...
- Ну, зачем пустой, спрячем там сколько-нибудь моих драбантов. Они у меня ребята дисциплинированные посидят тихонько, да и для местных все на одно лицо, так что с охраной можно менять, чтобы не закисли совсем уж взаперти. Ну а как воры пожалуют, так и встретим.
- Хитро задумано, а кто останется?
- Ну как кто, драбанты мои, стало быть, я и останусь с Казимиром. А ты рыщи вокруг, нагоняй жути. Ну, а как отойдешь подальше, так тати и пожалуют, если ты их конечно совсем их не распугаешь.
- А далеко ли отходить?
- Да хоть до Вологды, главное вернуться не забудь, а то мало ли.
Город Устюг-Железный или как его еще называли Устюжна, сравнительно недавно был крупным центром обработки железа, от чего, собственно, и происходило его название. Но года три назад местные ополченцы отбив нападение каких-то залетных литовцев почувствовали в себе силу и совместно с белозерцами попытались дать им сражение у деревни Батеневки. Увы, насколько хороши были местные в обороне за крепким тыном, настолько же плохи они оказались в чистом поле против профессиональных рубак. Литовская панцирная кавалерия покосила ополченцев "как траву". Потом, правда, немногие уцелевшие в том погроме, довольно успешно отразили штурм снова нагрянувших интервентов и город устоял. Однако кругом чувствовалось разорение, ремесла и торговля захирели.
Как ни странно просторный двор с большим теремом и крепкими амбарами нашли довольно быстро. Найденное нами жилище, когда то было двором невесть куда сгинувшего вовремя смуты купца. На первом этаже двухэтажного терема раньше располагалась лавка, на втором, очевидно, проживал сам купец. Во вместительных амбарах хранились товары, а кроме того имелись конюшня и другие постройки. Увы, и амбары и постройки и лавка давно пустовали. Единственными обитателями строений были довольно крепкий еще однорукий старик и его дочь с двумя детьми. Старик был некогда кузнецом, а потеряв руку, в той самой неудачной для местных битве у Батеневки, нанялся к купцу сторожем незадолго до его отъезда.
Местные власти в лице земского старосты на занятие двора не прореагировали. Старик попробовал было возражать, но Аникита просто показал ему плеть и велел не умничать.
Наотрез отказавшийся покидать меня Кароль лично отобрав людей и для караулов и для засады принялся готовить нашу резиденцию к возможному нападению. Сказать по правде мне самому свой план безупречным не казался. Насколько я понял, местные разбойники особой храбростью не отличались и напасть на хорошо охраняемый объект вряд ли решатся. Придумал я его с единственной целью спровадить подальше Аникиту, пока я буду заниматься поисками Марьюшки дочери Ксении Годуновой. Да именно в Устюжне она в свое время оставила ребенка у верных людей и именно поэтому я вызвался помочь Вельяминову. Шансов найти ребенка было, честно говоря, не много. Смута перевернула жизнь всей страны, разорила и лишила жизни многих людей. Что уж тут говорить о маленькой девочке оставшейся совсем одной в жестоком мире. К тому же не адресов, ни фамилий у простых людей в эту пору не было. Ксения рассказала мне что люди, взявшие на воспитание ее дочь, жили в посаде недалеко от церкви архангела Гавриила, занимались мелкой торговлей и имели прозвание Жидовины. Прозвание это могло указывать на их еврейское происхождение или иметь какое-то отношение бушевавшей в свое время на севере Руси жидовствующей ереси. Или просто намекать на излишнюю хитромудрость кого-то из членов семьи, а то и вовсе не иметь никакого значения. Есть у нас такая традиция относить не нравящихся нам людей к израилеву племени. Проблема заключалось в том, что посад к моменту нашего там появления выгорел вместе с церковью, а жители частью переселились в город, частью сбежали, а частью просто сгинули за время смуты. Можно было конечно попытаться расспросить окрестных жителей. Городок был не велик, и большинство местных прекрасно знали друг друга. Однако, по всей видимости, у нас с Казимиром был слишком нездешний вид и обыватели не торопились идти с нами на контакт. Все что удалось выяснить нам за два дня это примерное месторасположение сгоревшей церкви и то, что рядом с ней действительно была когда-то лавка. И ту и другую информацию добыл Казимир. Недавно вернувшийся в лоно православия лисовчик не пропустил ни одной службы в городском соборе. Усердно молясь и относительно щедро жертвуя, он смог обратить на себя внимание настоятеля храма и немного пообщаться с ним. Увы, помимо этого местный батюшка ничем не смог нам помочь. Выслушав рассказ Казимира я посоветовал сказать ему что он разыскивает Жидовиных чтобы отдать долг. Возможно, среди прихожан найдутся люди, знавшие их и если мы с Казимиром для них чужаки, то уж священнику то, они должны сказать. Кстати, историю о неудачной битве местных с литовцами и последующей осаде, я так же узнал от Казимира. На вопрос, откуда у него такие обширные и подробные сведения бывший лисовчик только поднял к небу глаза и немного виновато улыбнулся. Знаю я его эту улыбочку!
