Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость
Несколько ячеек, обтянутых сукном, в которых находится разложенный на несколько частей духовой карабин. Алексей сильно жалел о том экземпляре, что остался в Англии. Но это оружие оказалось куда лучше.
Во-первых, оно разбиралось на три части, легко умещаясь в футляре, причем вместе с насосом. Во-вторых, хотя и обладало прежней прицельной дальностью в две сотни шагов, было более точным. В-третьих, благодаря рукояти и сошкам из него было удобнее стрелять. И наконец, упростился процесс перезарядки. Теперь трубчатый магазин был оснащен пружиной, подающей пули на затворную планку. Раньше же для перезарядки приходилось задирать ствол вверх.
Савин, поочередно извлекая части, собрал карабин. Меньше чем через полминуты оружие было изготовлено к стрельбе. Хм. Изготовлено? Взгляд на индикатор давления воздуха. Порядок. К стрельбе готов. Савин положил карабин на стол и опять подошел к окну. Н-да-а. Хуже нет, чем ждать и догонять.
Шестьдесят шесть Андрею Ивановичу стукнуло, а он все еще живее всех живых. И пусть еще долго таковым остается. Туманов, конечно, успел заматереть, разменять четвертый десяток, но все одно в сравнении с Ушаковым щенок, молодой и неразумный. Нет в нем той умудренности и обстоятельности, присущей людям зрелым и битым жизнью. Ну да ничего, это поправимо, опыт с годами приходит.
Однако окажись Туманов во главе Канцелярии уже сейчас, и Петр будет спокоен. Разумеется, дров князь еще наломает. И головной боли от его действий не избежать. Но это будет в любом случае, даже если он вступит в должность через двадцать лет. Ни один начальник не может приступить к работе, не совершив ошибок и просчетов. Хотя бы по той простой причине, что неизменно начинает перекраивать механизм под себя. Вот и случаются сбои. Но в общем и целом замена Ушакову все же была.
Глава Канцелярии поднялся навстречу государю вполне степенно, как делают это, встречая ожидаемого гостя. А Петр-то надеялся, что застанет его врасплох. Впрочем… Кого заставать-то? Даже если Туманов не озаботился послать гонца, то при подъезде императора Ушакова наверняка уведомили.
Нет, точно, Туманов тут ни при чем. Вон, на парике Ушакова виден небольшой клочок паутины. Как пить дать, незадолго до этого был в подвале и не успел привести себя в порядок. А значит, уведомить загодя не успели, только когда Петр был уже на подъезде.
– Здравствуй, Андрей Иванович.
– Здравия тебе, государь.
– Да ты присаживайся, в ногах-то правды нет. А с твоей подагрой так и вовсе.
– Ничего. Врачи говорят, что двигаться мне только на пользу.
– И подвальная сырость?
– Н-да. Про подвальную сырость как раз наоборот говорят. Но что поделать, коли долг служебный повелевает. – Ушаков обреченно развел руками.
Нужно будет в обязательном порядке разузнать про лечебные источники. Но только не в Баден или иные термальные лечебницы за границей. Ушакова туда отпускать нельзя ни под каким видом. Умыкнут, а тогда вся разведывательная сеть, которой он так старательно опутывал Европу и Азию, рухнет. Одному богу известно, что хранится в этой голове.
Петру рассказывали, что в том же Крыму есть какое-то лечебное озеро, которое местные пользуют от разных болезней. Нужно озадачить Блюментроста. С древних времен в таких источниках люди с хворями боролись, и грешно будет не использовать их. Ну в крайнем случае для вот этих старичков, что еще ой как полезны будут отечеству.
– Ладно. Будем считать, что с взаимными любезностями покончено, – устраиваясь поудобнее напротив Ушакова, произнес Петр. – Ну, Андрей Иванович, докладывай, как ты дошел до жизни такой.
– Да, собственно, верной службой тебе и отечеству, государь. Ну и благодаря твоей неуемной натуре, которая спокойно спать не дает разным королевским домам.
– Ага. Начало многообещающее. А покороче?
– Что же, можно и покороче…
Ухоженная, смазанная и подогнанная дверь отворилась совершенно беззвучно, без намека на скрип. Словно видение какое-то. Плохая дверь. Савину такие никогда не нравились. Уж лучше хоть какой-то звук, чем вот такое безобразие.
Он как раз смотрел в окно, когда от двери потянуло холодком. Если бы не это… Черт, даже предчувствие опасности, которое его никогда не подводило, дало сбой. Он резко обернулся, непроизвольно выдергивая из-под кафтана пистоли. Мгновения, пока стволы нацеливались в сторону потенциальной опасности, хватило, чтобы отжать предохранители. Двуствольные пистоли оснащены колесцовым замком, поэтому взводить курки не нужно. Жми на спусковой крючок и пали во врага.
– Леша, сделаешь лишнюю дырку в друге, потом всю жизнь жалеть будешь, – поднимая руки в предостерегающем жесте, громко и уверенно произнес вошедший знакомым голосом Туманова.
– Ванька, паразит, – тут же вздергивая стволы вверх и включая предохранители, ругнулся Савин. – Разве можно так пугать?
– А чего тебе пугаться, Леш? Вроде совесть чиста, и опасаться нечего.
– Угу. Как представлю, сколько народу жаждет моей крови, так руки сами к пистолям тянутся. Вот только в имении себя в безопасности и чувствую.
– Ну-у, дружище, если кто захочет добраться, и там достанет.
– Знаю. Но дома все одно покойно. Может, того… Я уж свой срок давно отслужил. Можно и на покой. Опять же родителям по хозяйству помощь требуется. Нынче в имении дела куда лучше идут, в наличии шестьдесят ревизских душ, землицы прирезали. Так что забот хватает. Да и батюшка с матушкой внуков хотят.
– А ты что же, уже и невесту присмотрел?
– Я не Петр Алексеевич, могу и не по любви. Оно хорошо бы по расчету, да кому такой голодранец нужен. Значит, сойдусь с кем-нибудь из соседских дочерей, нашей ровней. О! Тогда получается, что и по любви.
– А вот тут я тебя, пожалуй, разочарую. Ты не в армии. Секретный протокол по КГБ читал?
– Еще бы, – не удержавшись, хмыкнул Савин.
– Ну тогда ты знаешь, что мы со службы только вперед ногами выйти можем.
– Угу. Но ведь покоя хочется, Ваня, – вздохнул Алексей.
– И я тебя понимаю. Вот именно поэтому и собираюсь предоставить тебе отпуск. Эдак на полгодика. Без дураков. Все по-честному. Тогда и женишься, и о наследнике позаботиться успеешь.
– А чего же ты только собираешься, Ванечка?
Вместо ответа Туманов кивнул на стол, где на сошках стоял духовой карабин.
– Я смотрю, ты на свою ненаглядную налюбоваться не можешь?
– Да вот, после Швеции сдать нужно. Думал…
– А ты не спеши, Леша.
– Я-асно. И куда на этот раз?
– Так ведь привет передать нужно. А то как-то нехорошо получается. Нас тут обхаживают со всех сторон, а мы словно невеста на выданье, слова в ответ молвить боимся.
– И насколько громко нужно то слово молвить?
– Ну эдак прошептать. Да только чтобы всем кому надо слышно было.
– Вот, значит, отчего ты на мой карабин глаз положил?
– Не твой. Вернее, твой только по службе. Эту игрушку тебе никто не отдаст.
– Жаль. С таким охотиться одно удовольствие. Опять же дичь по округе не пугаешь.
– Штука редкая, но все же не настолько, чтобы при желании нельзя было сыскать. Вот, кстати, поедешь в Европу, где-нибудь и купишь. Среди немцев много достойных мастеров.
– Ну ты сказал. С одной стороны, там цены – залюбуешься, рублей двести похожая духовушка стоить будет. С другой, таких и нет ни у кого. Наши и выделаны получше, и по надежности куда как предпочтительнее. Все же канцелярские мастера с особым рвением к делу подходят. Как-никак жизнью ответить могут.
– Выходит, даром хочешь?
– А как ты думал, при моем-то жалованье, которое почитай все уходит родителям в помощь.
– Да, чуть не забыл. Тебе премия полагается в пятьсот рублей. – Туманов положил на стол вексель. – И разъездные. – На стол лег кожаный кошель, глухо звякнувший монетами. – Сотня золотых. Этого тебе должно хватить с избытком.
Ага. Золото наличностью, потому как при погашении векселя в банке выдадут российскую монету. А Савин опять превращается в иноземного подданного, и лучше бы русскими деньгами не светить. Ну точно, вон Туманов и документы выкладывает.
– Х-ха! Прав таки оказался шельма. Хотя малость и ошибся.
– Ты это о чем, Алексей? – взметнул брови ничего не понимающий Туманов.
– Да Лесток. Когда я ему сказал, что, мол, могу его выдать, ответил, что, может, я тогда и получу сто рублей премии. Выходит, ошибался он. В пять раз ошибся.
– А ты не ерничай, Леша. Не надо. А то нам не известно, что он убийце-наймиту уже уплатил аванс в размере десяти тысяч рублей.
– Хм. И тут не соврал. Да это я так… – Алексей подошел к столу и небрежно взял в руки свои новые документы. – Лесток честно признался, что на допросе молчать не станет и все как есть выложит, и даже придумает, если дознавателям будет мало сказанного.
– Содержательные, как я погляжу, у вас беседы были, – покачав головой, весело произнес Туманов.
– А то. На допросе-то он, чай, не рассказывал, как за Расею-матушку радеет и готов жизнь положить на алтарь нового отечества.
