Юрий Валин - Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»

Стукнул выстрел — почему-то гораздо дальше. Пуля задела верхушку елочки рядом с вежливым автоматчиком — немец машинально нагнул голову, ствол «шмайсера» качнулся вниз. В следующий миг просека опустела — и Юрий, и немец рухнули на землю. Свинцовая строчка прошила мелкую поросль подлеска, но Нерода уже успел уйти с линии, наугад ответил из «штурмгевера». Содержательность перестрелки поддержала неизвестная винтовка, вновь бахнувшая откуда-то с просеки…

Юрий стремительно отползал в глубь леса и был уверен, что немец удирает от просеки в «свою» сторону. Да, как-то не задалось. Наверняка «Вежливый» тоже разочарован, и даже сильнее старшего лейтенанта.

От болота донесся выстрел, ему ответили автоматные очереди — Жека проверял себя в роли снайпера. Это уже ни к чему, раз здесь так обделались. Нерода достал гранату, рванул шарик и с совершенно неоправданной силой и злостью зашвырнул «колотушку» почти вертикально — в кроны сосен. Побежал прочь. «Колотушка», естественно, в ветвях не застряла, свалилась вниз, неспешно бухнула, не причинив серьезного урона вредоносному вороньему племени.

Нерода двигался вдоль просеки, прочь от болота — следовало проверить неизвестных стрелков, пока их немцы не проверили. Может, партизаны или армейская разведка? Сейчас бы зажать ягд-команду и хоть одного фрица да загрести. Хотя это вряд ли — не дадутся. Специфическая задача, чтоб ей…

Стрелок, наверное, ждал — намекающе хрустнул веткой. Нерода вышел из-за дерева:

— Чего тут? Тебе, помнится, сказали в бригаду идти.

— И чаго? Я и шол, — Михась посмотрел в сторону просеки. — Утёк фрыц?

— Ага, разошлись. Ничья. Спасибо.

— Не попал, значыць, я? У руку хател вдарыть. — Михась с печалью посмотрел на карабин.

— Непристрелянный, — объяснил Нерода.

— Ну. Удобны, но не прыстрелянны, — согласился пацан.

— Пошли. Надо напарника найти, пока его фрицы не догнали.

— Чаго ж. Дагоним.

Крюк заложили солидный, но Михась ориентировался в знакомых местах идеально — двинули по какой-то удобной тропке.

На минутном «перекуре» Поборец посоветовал:

— Ты им не здавайся. Парвут. Егера же.

— Я и не собирался. Из автомата готовился…

— З писталета зподручнее.

— Так я налегке. По-солдатски. Ты откуда про егерей знаешь?

— Видел. Я пака атсиделся у Шестаков, только выбирацца начал…

— Чего ждал?

— Чаго… Танки нашы глядел. Потым вы мима проскочыли, за вами егеря. Трэба ж праследить. Тольки я вас дагнаць не мог. Потым на стральбу пошел — сцихло. Думаю — пряма к Зайченай просецы идти трэба.

— А еще говорят «лес большой».

— Лес вялик, да тропки в им перасекаются, — справедливо заметил Поборец.

— Ладно, пошли, карабинер.

…Ага, а мы в такой компании возьмем,да и припремся к Элис…

…На карте ручей, впадающий в болото, был вполне очевиден. А на местности, да практически в темноте, насчиталось два болота, поляна неопределенной степени увлажнения, бочажки[124] и лужи, но вот ручья как ориентира обусловленного места встречи товарищ Земляков обнаружить не мог. Дальше начинался лес, на болото вообще не похожий. Пришлось устроиться в лозняке. Не успел Женька вытянуть ноги и взять сухарь, как зашуршало. Переводчик, стиснув зубами сухарь, вскинул винтовку.

— Спокойнее! Чего дойти-то не смог полсотни шагов? — прошептали из темноты со знакомыми интонациями.

— Да ён уже жрет, — удивился не менее знакомый голос.

Женька вынул изо рта сухарь:

— Так, опять нас партизанские представители контролируют? Куда ручей слили, народные мстители?

«Рогоз» торопливо жевал на ощупь нарубленные кубики сала с остатками сухарей.

— А свайго они прыбили, я того мярцвяка бачыв, — сообщил Михась. — Голы и з мордой у яго… Месиво. Зверье те егеря. Дажы не прыкопали.

— Да… — Женька глотнул из фляги воды. — У меня безрезультатно. Пальнул пару раз, они в ответ потарахтели, тут граната отсигналила, и я свернулся.

— Это правильно. — Нерода вытер штык. — У меня тоже безрезультатно, хорошо, что Михась помог. А то вообще…

— Бывае. Галавное, жывыя усе, — сказал Поборец. — Фрыцы скоро тут будут. План хочите?

— Я говорил, лопату нужно было взять, — уже повторно просопел запарившийся Женька.

— Усе на гарбу не утягнеш, — заметил Михась.

Копали штыком и обломком ржавого обруча от бочки — больше ничего подходящего под руку не подвернулось. Нижний венец сгоревшего сруба как назло глубоко ушел в землю. «Рогоз» усиленно зарывался еще ниже…

Хутор каратели сожгли в конце зимы — крапива на пожарище еще не успела заматереть. Поставлен был хуторок в самом бору, дорога здесь петляла меж вековых сосен, и сейчас над остатками строений поскрипывали опаленные ветви разлапистых деревьев. Собственно, от строений относительно уцелел лишь колодец со скособочившимся дощатым навесом — похоже, каратели швырнули в воду гранату. Своим «фортом» оперативная группа выбрала остатки сарая — здесь обуглившийся сруб был чуть повыше.

— Тут мертвяков нет, — сообщил Михась, отгребая землю. — Деда и астальных у реки потым похоронили. Капай спакойна.

— Я мертвецов не очень стесняюсь, — пропыхтел переводчик, ожесточенно подкапываясь под бревно.

— Ну? Памерлыя люди живую мысль враз паварачивают, — пробормотал Поборец.

— Тоже верно. Если с философской стороны, — Женька взял штык в другую руку. — Вроде рыхлее пошла…

Сквозную нору чуть расширили — Михась протиснулся, сообщил, что «нармальна». Требовалось убрать демаскирующую землю, оказывается, от нее запах.

Подполз Нерода:

— Время, хлопцы, время. Заканчивайте. Застукают на фортификационных работах — все коту под хвост.

— Чаго пад хвост? Скончыли, — Михась утер пот, надел кепи.

— Ну и по местам, — скомандовал Нерода. — Ты, Жека, как? В настроении?

— Угу, привычная урбанистическая обстановка просто обязана помочь. — Земляков оглядел черный остов стен.

— Осваивайся. Ты, кстати, в дизайн вполне вписываешься. Пошли, Михась.

— Погоди. — Поборец сунул руку под пиджак. — На, вось. Мне ужо со сваим беспалым кручком неловка стрылять. А табе, можа, и сгадится.

— Ух, ты. — Нерода взял изящный пистолет. — Редкая вещь. Но у меня сейчас задача помасштабнее. — Старший лейтенант похлопал по кобуре с массивным штурмпистолем. — Лучше Жеку еще одним короткостволом усилим. Ему, так сказать, «в постели с врагом».

— Офигеть как остроумно. — Женька пытался рассмотреть в темноте оружие. — У меня как-то малый «вальтер» имелся. Весьма пригодился.

— Чаго тот «вальтер». Пэта ж «Астра». Чатыры патроны усего, но правераны. И чыстил я яго, — строго заверил Поборец.

— Спасибо. В решающий резерв приберегу, — Земляков убрал эксклюзивную хлопушку.

— Всё, по местам, рейнджеры, — скомандовал Нерода.

— Чаго знову-то… — осудил заумное городское сквернословие Михась и исчез в остатках дверного проема.

Сразу стало тихо и неприятно. Женька присел к угасающему костерку — огонь развели для «жилого», заманивающего запаха. При слабом свете проверил пистолет: действительно, четыре патрона, наростов грязи на затворе незаметно. Берег мальчишка игрушку. Воронение местами стерлось, одна из щечек треснута. Бывалый ствол. Надо думать, и магазин «Астры» не по консервным банкам опустошали.

Женька раскидал угли, чтобы быстрей затухали, глаза не слепили. Бросил на угасающую головешку кусочек припасенного сала. Аппетитно запахло. Должны клюнуть.

— А вдруг они и курят, а вдруг они и пьют? — чуть слышно продекламировал засадный переводчик.

Поморосил и перестал легкий дождик. Земляков сидел, привалившись спиной к горелым бревнам, слушал поскрипывание сосен-старушек, ждал. В голову лезли мысли посторонние: то о солидной такой, яиц на восемь, яичнице с беконом, то об Ирине, которая в последнее время что-то стала темнить насчет своего универа. Надо думать, с летней сессией не все гладко. Вот вылетит из вуза, как тогда на такой легкомысленной особе жениться? Семья недоучек уж чересчур гармонично смотрится.

Снайперский «маузер» лежал на коленях — Женька прикрывал рукавом затвор, слушал вечный разговор стародавнего леса. Древесина вроде бы вообще безголовая, птички-белки с соответствующими объему мозга мыслительными способностями, а ведь единый организм. Чувствующий. Когда-то очень душевно рядовому Землякову о лесе рассказывали, да…

Чуть слышно стукнув, упала внутрь выгоревшего сруба шишка. Сигнал чуткого леса и зоркого старшего лейтенанта. Идут, значит, гости. Ну и слава богу.

Женька, пригибаясь, прошелся по вверенной укрепленной точке, пошевелил сапогом головешки, втянул носом аромат дымка — аромата кулинарной приманки, наверное, уже не чувствуется, но рот все равно наполнился слюной. Младший сержант в сердцах сплюнул на угли — что ж за убогость мышления? Такой решительный момент, а мысли опять на жратву сворачивают?