Анатолий Логинов - Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке
Ленинабадская область, пос. Фальгар.
Чайхана.
Невысокий сухонький старичок с длинной жиденькой бородкой проскользнул в чайхану, суетливо озираясь, прошмыгнул к дастархану в дальнем углу веранды и вежливо поздоровался с сидящими там аксакалами:
— Ассалам алейкум, уважаемые!
— Ваалейкум, ассалам, Мустафа, — ответил Абдулла, высокий жилистый старик, словно вырубленный из цельного ствола столетней арчи. Второй аксакал, сидевший на дастархане, молча кивнул.
— Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?
— Ты всегда так торопишься, Мустафа, как будто боишься опоздать родиться на свет? — ответил Вагиз. — Присядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец. Ты уже родился.
— Как скажешь, о мудрейший, — пришедший прислушался к совету, поспешив устроиться на дастархане.
— Хороший чай, — произнес все тот же Мустафа после третьей пиалы чая, устраиваясь поудобнее, — и все же, уважаемые, есть ли новости?
— Есть, Мустафа, есть! — усмехнулся Вагиз. — Как может не быть новостей, если мир сошел с ума и катится в сторону Джаханнама быстрее, чем мы успеваем наполнять пиалы чаем?
— Поделись с нами открывшейся тебе мудростью, досточтенный, — заинтересованно произнес Абдулла, — что привело тебя к таким выводам?
— Уже несколько дней урусы суетятся, словно Искандер-бек снова перешел границу, к Самарканду подходят муджахеды Энвер-паши, а Салим возродил Матчинское бекство.
— Ты меня удивляешь своей плохой памятью, Вагиз, — горько усмехнулся Мустафа, — Искандер-бек гостит у гурий уже десять лет как. Энвер-пашу зарубили джигиты Буденного еще в двадцать втором году, а Салима урусы застрелили годом позже. Тогда же пала и Матча.
— Я не говорил, что они ожили! — не растерялся Вагиз. — Я только сравнил суету последних дней с теми временами. Может быть, ердамчи Сталин начал большую войну? Он ведь не зря обликом похож на Хромого Старца…
— Между прочим, — продолжал Мустафа, словно не слыша собеседника, — говорят, что Энвер-пашу разрубили пополам, словно курдючного барана. Не каждый батыр может нанести такой удар…
— Точно так же потерял свою пустую голову Сахреддин Набиев, когда захотел безвинно наказать сына «железного Шамси», — вступил в разговор Абдулла, отставив пустую пиалу. — Большая глупость — налететь на дом Абазаровых, имея всего лишь пять джигитов!
— Сахреддин всегда был дураком, — усмехнулся Вагиз, — он думал, что ему придется иметь дело всего лишь с двумя бойцами. Честно говоря, и в этом случае неизвестно, чем бы кончилось дело. А так все было ясно заранее.
— Эта история прошла мимо моего внимания, уважаемые, — нетерпеливо подпрыгнул Мустафа. — Не могли бы вы поделиться лепешкой мудрости, разломив ее снова?
— Ты тогда уезжал работать в Сталинабад, — пояснил Абдулла, — и вернулся только через три года, когда страсти уже поутихли.
— И что же произошло?
— Набиев называл себя «последним муджахедом», — сказал Вагиз, — но был всего лишь басмачом, самым обычным бандитом, умеющим воевать лишь со стариками и детьми. Однако, как показала жизнь, он и с ними не мог справиться.
— Это показала не жизнь, — уточнил Абдулла, — это показала смерть. Одного зарезал «железный Шамси». Как барана, пчаком в горло. Еще двоих забрали стрелы, выпущенные мальчишкой. А самого Сахреддина и Максуда Ахмадова зарубили сын и внук старика. Говорят, кетменями. Но кетмень не проходит сквозь кости, словно через масло! Еще одного взяли в плен. Говорили, что Фарида ударила его по голове большой сковородкой.
— Жена старого Шамси? — уточнил Мустафа. — Да, она может…
— Так это мы к чему, — проговорил Вагиз. — Энвера-пашу убили таким же ударом, что и Набиева с другом.
— Думаешь, это сделал кто-то из Абазаровых? — спросил Мустафа.
— Ну, я не буду клясться бородой пророка… — протянул Вагиз. — Но Шамси-сын тогда был в тех местах. А вот Салима точно убил он. Из винтовки. Это видели многие. Это уже потом урусы ворвались в кишлак…
Старик умолк и потянулся к чайнику. Остальные последовали его примеру.
— Все Абазаровы хорошие стрелки, — произнес Мустафа, опустошив пиалу. — Но ведь Энвер-паша был сейидом. Как можно поднять руку на потомка Магомета?
— Все Абазаровы не верят в Аллаха, — пояснил Вагиз. — Атеисты, да спасет Аллах их заблудшие души. Да и люди говорят, что Энвер-паша — всего лишь жалкий самозванец и ведет свой род чуть ли не из кяфиров…
Аксакалы осушили еще по пиале.
— И все-таки, — спросил Мустафа, — из-за чего так переполошились урусы? Неужели война?
— Не знаю, — ответил Вагиз.
— Вы совсем разучились думать, уважаемые, — с сочувствием сказал Абдулла, — по радио сказали, что Советский Союз перенесся в будущее.
— И только? — удивился Вагиз. — Было бы из-за чего беспокоиться.
— Не скажи, — возразил Абдулла, — что ты будешь делать, если твой внук Саид сейчас придет сюда восьмидесятилетним? Как ты будешь с ним общаться, ведь ты еще сам не достиг этого возраста!
Вагиз задумался.
— Да… — наконец сказал он. — Это серьезный вопрос. Что с тобой, Мустафа?
Обычно смуглое лицо аксакала сейчас было бледно, как мел.
— Уважаемые, — произнес он. — Вчера в дом Шамси Абазарова пришли двое: старик и мальчишка. Это Абазаровы из будущего. Старик — правнук «железного» Шамси. Так получается, если посчитать его годы. А ребенок — еще более отдаленный потомок.
— Почему ты так решил? — поинтересовался Абдулла.
— Старик очень похож на прадеда.
— И что? Это могут быть их родственники из дальних кишлаков.
— Нет. Это они. Я видел одну вещь, которой не может быть ни у кого другого.
— И что это за вещь? — поинтересовался Вагиз.
Мустафа с победной улыбкой обвел собеседников:
— Фамильный лук Абазаровых! «Железный» Шамси никогда не даст лук чужому. Даже дальнему родичу! Этот лук из будущего!
На этот раз раздумья длились две пиалы.
— Ты прав, — сказал Абдулла. — Носить этот лук может только Шамси Абазаров. Но если пришедший старик — правнук домулло, то где его первый правнук, который в прошлом году ушел в армию?
— Думаю, он служит там, где был, — ответил Вагиз. — Ведь он тоже перенесся со всей страной. А вот кем он приходится вновь пришедшему?
Целых три пиалы аксакалы думали о степени родства двух Шамси Абазаровых, но ничего не смогли решить.
— Не знаю, — признал поражение Абдулла. — Я и раньше вечно путался в Шамси. Что за дурацкая привычка, называть сына по отцу! Но тогда, по крайней мере, было понятно: «Железный» Шамси, его сын, внук, правнук. А теперь?
— А теперь есть еще старый правнук и правнук правнука, — сказал Мустафа. — При этом правнук правнука старше праправнука, который скоро родится и будет приходиться ему дедом.
— Кто кому будет приходиться дедом? — подозрительно уточнил Вагиз.
— Шамси Абазаров Шамси Абазарову! — гордо ответил Мустафа.
— Это и так ясно. Но какой какому? — ехидно уставился на хитреца Абдулла.
— Тот, который еще не родился, тому, который уже пришел, — эту фразу Мустафа произнес уже не так уверенно. — Или наоборот? Вы меня запутали. Нет, вроде все правильно.
— А кем будет приходиться тот старый Шамси, который пришел, тому который еще не родился? — голос Абдуллы сочился ядом. — И кто старше, «железный» Шамси или его правнук? А, Мустафа?
— Кто считает чужие годы, начинает путаться в своих, уважаемые… Но Шамси ходил с пуштунами воевать англичан, а это было шестьдесят лет тому назад. Что-то мне говорит, что они сами с этим разберутся…
Прибалтика. Один из портов СССР.
Алекс Лаго, капитан трампа «El Zorro Polar».
Пришедший в порт трамп особого внимания ни усталых пограничников, ни бдительных, несмотря на огромный объем работы, таможенников не привлек Подумаешь, еще одно из нескольких сотен судов, стоящих на рейде и ждущих либо указаний от начальства, либо разгрузки. За пять дней в порту навидались такого до полного отупения. Форс-мажор, ничего не поделаешь. Страны и фирмы исчезли, но грузы-то остались, и куда-то их девать надо? Вот и тянулись в порт суда, везущие нужные и ненужные уже никому автомобили и бытовую электронику, удобрения и керамическую плитку, игрушки, резиновых женщин и изделия из латекса, надеясь спихнуть кому-нибудь ненужное содержимое трюмов или получить страховку.
Капитан, он же — как выяснилось из документов, — совладелец судна, попытался узнать у таможенника, что ему делать с несколькими тысячами тонн минеральных удобрений, закупленных какой-то уже несуществующей фирмой, но мрачный работник советских «органов» разговорчивостью не отличался. Уяснив, что хочет этот, говорящий с жутким акцентом по-русски, капитан-капиталист, таможенник коротко послал его по адресу размещения специальной комиссии, решающей такие вопросы. Добавив, что там все разъяснят, он тут же распрощался.
