Борис Царегородцев - Комфлота Бахирев
Эсминец продолжал погоню, и, как только на горизонте был замечен дым, кавторанг Черниловский-Сокол приказал еще добавить оборотов, чтобы быстрей сблизиться и определить, что же за корабль идет впереди. Через десять минут на горизонте начали вырисовываться мачты.
– В дальномер мачты видны! – громко объявил сигнальный унтер-офицер Егоров.
Штурман поднялся к девятифунтовому дальномеру, до корабля было еще далеко, да и миноносный дальномер не такой совершенный, его возможности поскромнее, чем у крейсеров или дредноутов.
– Ну что скажешь, чьи мачты? Это «Гебен»? – задал вопрос адмирал.
В дальномере стало видно, как над густым дымом, что вырывался из труб корабля, идущего на полном ходу, на обеих мачтах обозначились характерные рога, между которыми натянута антенна радиостанции. Вот эти рога не спутать ни с каким кораблем на Черном море. Федосеев, глядя в свой артиллерийский бинокль, также распознал, что за корабль там вдали.
– «Гебен»! Ясно видны его мачты и трубы, – последовал торжествующий ответ штурмана. – Расстояние 155 кабельтовых. Он идет один, больше кораблей нет.
– Ближе не подходить, оставаться на этом же расстоянии, – отдал приказ командир. – Радиограмму командующему! Срочно! – выкрикнул Трубецкой. Потом обратился к Агапову: – Молодец матрос, не подвели тебя глаза. Говорю еще раз – молодец! Свою награду получишь позже, а пока сдай вахту, и можешь пойти отдохнуть, я отдам распоряжение.
VI
– Ваше превосходительство! Радиограмма от Трубецкого. «Гебен» обнаружен, – доложил прибывший на мостик лейтенант Плотто.
На мостике все сразу зашумели, как только это услышали. Я прочитал поданную радиограмму и слегка удивился некоторым обстоятельствам произошедшего. Особенно тому, где был обнаружен немецкий корабль.
– Как это могло произойти, что Трубецкой обнаружил германский линейный крейсер в сорока пяти милях позади кораблей оперативной группы, идущих фронтом? Предположим, что, идя крайним, он обнаружил корабль и пошел за ним. Тогда он должен был сразу предупредить о корабле. Но он не предупредил. Также возможно, что он отстал по техническим причинам, и по устранении неисправностей намеревался сразу догнать, но поломка была серьезная, и на ее устранение ушло больше времени, чем рассчитывал князь. И опять же, об этом он не поставил меня в известность. Хорошо, я на эту тему с ним поговорю, как только вернемся в Севастополь. Почему-то и Остроградский не забил тревогу, когда идущий крайним эсминец вдруг пропал, – размышлял я.
– Ваше превосходительство, – это командир линкора прервал меня, видя, что пауза после прочтения радиограммы затягивается. Мои офицеры смотрели на меня, ожидая, что я им объявлю. Они все только-что услышали, что «Гебен» обнаружен.
– Приказываю, всем кораблям – курс 280. Ход двадцать узлов. Точка сбора в квадрате…
После такого объявления на лицах офицеров отразилось полное недоумение по поводу поворота кораблей на обратный курс.
«Да не смотрите вы так на меня, – хотелось мне сказать им, – неужели вы подумали, что я собрался драпать от какого-то «Гебена». Нет, это мы сейчас бросимся за ним в погоню».
– Господа офицеры! Вы уже знаете, что князь Трубецкой обнаружил «Гебен». Сейчас он идет позади него на почтительном расстоянии и ведет наблюдение. «Гебену» удалось пройти севернее нашей завесы, и только какое-то чудо помогло Трубецкому его обнаружить в, – я сделал небольшую паузу, окидывая всех взглядом, – в сорока пяти милях позади нас.
– Но, имея на пять-шесть узлов меньше «Гебена», мы не сможем его догнать, – высказал свои опасения старший офицер линкора Городысский.
– Да, наша скорость не позволит его догнать в открытом море, господин капитан второго ранга, однако мы его будем загонять под орудия «Екатерины». А там и сами подоспеем.
Корабли разворачивались на обратный курс, и все нацелились в определенную точку моря. Через сорок минут они уже двигались походным ордером; впереди линкор «Императрица Мария», в пяти кабельтовых позади крейсер «Память Меркурия», на траверзе линкора шли эсминцы «Беспокойный» и «Пронзительный».
Глава 12. Кольцо сжимается
I
Корабли второй оперативной группы подошли к Босфору за два часа до рассвета. Новицкий в темноте не решился подходить близко к проливу, опасаясь быть атакованным подводными лодками, и не только немецкими, но и своей, которая находилась в дозоре перед проливом. Как только над морем появились первые лучи солнца, вице-адмирал Новицкий послал два эсминца к Босфору вести наблюдение, а также установить контакт с дежурившей там «Нерпой», так как пользоваться радиостанцией было нежелательно. Сам с остальными кораблями держался вне видимости берега, следуя переменными ходами. Через час после восхода радиостанции кораблей стали перехватывать интенсивный радиообмен между турецкими радиостанциями. Некоторые разговоры частично были расшифрованы, из них узнали о бомбардировке Зонгулдака. После того как перехватили радиограмму от адмирала Каськова, некоторое нервное напряжение было снято, так как стало известно, что «Гебен» еще в море, а не прячется в проливе. Теперь можно было спокойно ожидать его появления с востока, но вот только когда? Командующий сообщил, что линейный крейсер идет курсом на болгарский порт Варну, но это может быть уловкой, и позицию у пролива решили не покидать. Два часа назад пришло сообщение о нахождении «Гебена», за которым неотступно следовал «Дерзкий», а в двадцати милях за эсминцем первая оперативная группа.
Сразу после последнего сообщения Новицкий оставил напротив Босфора эсминец «Пылкий», а «Гневный» отозвал и направил его вести наблюдение за подходом к проливу с севера. Надо было прикрыть путь вдоль европейского берега, если «Гебен» предпримет попытку проскочить где-то там. «Поспешный» точно такую же задачу выполнял у анатолийского берега.
Новицкий был готов к встрече с «Гебеном».
«Дерзкий» так и следовал за противником на почтительном расстоянии, ориентируясь только по верхушкам мачт и шлейфу дыма. Трубецкой не знал, ведает ли германский адмирал, что у него на хвосте висит русский эсминец, или нет, но работу русской радиостанции вблизи немцы определенно засекли, так как «Гебен» несколько раз ускорялся и менял курс, чтобы оторваться от эсминца. Но Трубецкой был всегда наготове и успевал среагировать на эти финты немцев. Когда до побережья Болгарии оставалось пятьдесят миль, «Гебен» вновь изменил курс, ведший до этого к Варне, и направился в сторону Бургаса. «Дерзкий» повернул следом и, удостоверившись, что немец направляется туда, передал новый курс на «Марию». Трубецкой направился в каюту немного передохнуть.
– Николай Иванович, вы уж поглядывайте за германцем, а я немного передохну, но чуть что, так сразу докладывайте.
– Не беспокойтесь, Владимир Владимирович, не упустим мы его.
В течение пятнадцати минут «Гебен» не помышлял менять курс, продолжая идти точно к Бургасу, до которого оставалось сорок миль. Как вдруг «Гебен» развернулся и полным ходом пошел обратным курсом, навстречу эсминцу.
– Ваше благородие, корабль меняет курс, – доложил сигнальщик мичману Ивановскому.
– И что он виляет туда-сюда своей кормой, как портовая шлюха, – пробубнил себе под нос мичман.
Мичман стал разглядывать мачты на горизонте, по изменению длины реев определил, что корабль склоняется к югу.
– Ваше высокоблагородие, – обратился мичман к командиру эсминца, – «Гебен» опять меняет курс. Предположительно идет на Босфор.
– Продолжать наблюдение.
– Неужели «Гебен» решил идти прямо к Босфору? – выдвинул предположение старший офицер.
На мостике эсминца не сразу поняли, что это не очередное изменение курса, а Сушон захотел избавиться от хвоста.
– Ваше высокоблагородие! Корабль идет навстречу! – взволнованно воскликнул сигнальщик, наблюдавший за маневрами «Гебена».
– Как навстречу?
Еще несколько биноклей было направлено на видневшиеся у горизонта мачты, которые и вправду начали приближаться.
Каперанг не сразу среагировал на этот маневр противника. Мачты быстро приближались, вот уже показались надстройки и трубы идущего полным ходом навстречу линейного крейсера.
– Лево на борт самый полный, – скомандовал Черниловский-Сокол.
«Дерзкий» спешил удрать от грозного противника, но теперь эсминцу надо было идти против волны, а это потеря скорости.
– Предупредить адмирала.
Через несколько минут Трубецкой был на мостике, быстро оценил обстановку. Он понимал, что придется очень постараться оторваться от дредноута, которому благодаря его мореходности легче идти против волны, чем эсминцу, у которого водоизмещение в двадцать раз меньше. Преследователь медленно нагонял эсминец.
– Вижу вспышку, линкор открыл огонь! – воскликнул мичман Ивановский.
