Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин
В общем, великолепная шестерка куролесила все лето и явно не собиралась останавливаться. Георгий, кстати, тоже не раз огребал по лицу (и не только!). Самого сына царя, понятно, бить никто не решался, но поскольку он никогда не оставался в стороне от разборок, то нередко огребал за компанию, когда в горячке драки уже не смотрят, кого и куда бьют.
– И вот как мне тебя везти в Константинополь, с таким-то фонарем?
Георгий гордо повернулся ко мне тем глазом, под которым красовался красивейший фингал.
– Ха! Ты не видел тех, с кем мы дрались!
Киваю.
– Ага. А друзья твои тоже такие же красивые?
Сын с торжеством ответил:
– Так никто ж не прятался за спинами! Но мы их погнали!
Усмехаюсь.
– Ну, прямо д’Артаньян и три мушкетера, право!
– Практически!
Тут уж я хохочу в голос. Где он только слов таких понабрался! Да, это не за высокими стенами Кремля скучать, в лицее настоящая жизнь для пацана. Впрочем, там и девчонок предостаточно, благо учились они совместно, что было определенным новшеством для этого времени.
Маша, улыбаясь, слушает наш разговор. Позади тяжелый день, а завтра будет ничуть не легче. Но сегодня мы все вместе, и сегодня у нас праздник.
Наконец, Георгий выдохся и решил устроить себе пятиминутку пирога с вишней. Я уточняю:
– Так что, поедешь с нами в Константинополь?
Мальчик оживленно кивает, активно жуя. Потом, судорожно проглотив, спешно спрашивает:
– А мушкетеров моих можно взять?
– Гм… Ну, вряд ли руководство лицея будет в восторге, но, так и быть, можешь взять своих друзей. Думаю, пару недель отсутствия вам простят. Но ты же понимаешь, что все будут вам завидовать и оттого драк будет куда больше? Я же не стану задействовать ИСБ для охраны вашей ватаги в лицее!
Георгий воинственно подбоченился:
– Мы им всем покажем!
– Ага. Только давайте без членовредительства. Мне только сломанных рук и ног не хватало.
Сын активно кивает и впихивает в рот новый кусок пирога. Ну, и где этикет? Совсем расслабился в своем пионерском лагере!
Однако сильно надолго его не хватило. Рассказав новости и похваставшись фингалом, слопав пирог и получив подарок на именины, Георгий тут же заерзал и начал отпрашиваться к друзьям, которых он также (с моего дозволения) притащил в Кремль.
– Ну, иди, иди. Заждались тебя там уже. Евстафий принесет вам пирог и прочие сладости.
– Спасибо, пап! Пока, пап! Пока, Маш!
Маша засмеялась и подмигнула мальчику:
– Вы там не слишком сладостей объедайтесь!
Но тот уже скрылся за дверью.
Поднимаю бокал с апельсиновым соком.
– За тебя, радость моя! С именинами тебя! С днем ангела!
– Спасибо, любимый.
Маша чокается со мной стаканом с отваром шиповника. Пригубив, отставляет его в сторону и просит:
– Спой что-нибудь. Ты так давно не пел для меня.
– Прости, солнце мое. Обещаю исправиться!
Беру гитару и начинаю негромко петь, глядя в грустные глаза жены.
Гори, гори, моя звезда. Звезда любви приветная. Ты у меня одна заветная, Другой не будет никогда. Жена моя, благословенная, Звезда любви, волшебных дней. Ты будешь вечно неизменная, В душе так любящей моей. Сойдет ли ночь на землю ясная, Так много звезд, нужна одна. В моем пути в жизнь так прекрасную, Ты – путеводная звезда. Твоих лучей небесной силой, Вся жизнь моя озарена. И будешь ты всегда любимой, Гори, сияй, моя звезда! Москва. Кремль. Дом империи. 27 августа (9 сентября) 1917 годаНовый день, новые совещания. Как скучна и однообразна жизнь правителя Государства Российского! Скучные официальные лица, строгие официальные бумаги. Сплошной официоз и скука. Фронты, войны, сражения. Перевозки, поставки, снабжение. Протоколы, письма и донесения. Сотни и тысячи дел, рапортов и прошений. И всем что-то от тебя надо, нужны решения, дозволения, одобрения и прочие повеления.
Иной раз, глядя на окружающих, я ловил себя на вопросе: это они винтики в моем механизме власти или это я винтик в их государственной машине? Поди знай. Верно и то, и другое.
– Так что с Иерусалимом?
– Барон Врангель ведет переговоры о сдаче с местным гарнизоном, напирая на нежелание проливать кровь в Святом городе, но демонстрируя решимость это сделать в случае отказа.
– Они в курсе резни у Вифлеема?
Палицын кивнул.
– Так точно, государь. Но немецкий майор Вюрт фон Вюртенау отказывается от сдачи. Впрочем, барон Врангель надеется, что османы сдадутся и без его команды. Над Иерусалимом наши самолеты разбрасывают листовки соответствующего содержания.
