Огнем, мечом, крестом - Герман Иванович Романов
Лембит только кивнул в ответ, соглашаясь — гибель в сражении двух Мстиславов, а так и случилось в реальности, только не в победном сражении, а при поражении, вызвала немалое потрясение. Вот только открыто развязывать междоусобную войну не решились, опасаясь полков Мстислава «Удатного» — а вдруг тот против выступит. Осторожничать стали князья, и даже Юрий Всеволодович свои владимирские и суздальские дружины из Новгорода отозвал. А брат его Ярослав Всеволодович в поход на орден «меченосцев» так и не успел сходить, пока рать начал собирать, известие получил, что война уже закончена, и рижский епископ полную волю князя Юрьевского признал. Понятно, что теперь идти разорять земли эстов с одной новгородской вольницей стало опасно — а вдруг отпор получать, и объединенная рать юрьевцев с обратным «визитом» нагрянет, под бревенчатые срубы новгородских укреплений. А слухи расходились по русским градам о «священном огне» –ведь многие видели пепелища вместо рыцарских замков.
— Вот только ничего у него, и брата Ярослава, зятя нашего, не выйдет. Мстислав им отписал, что мы с тобой не в простом родстве, и набег на твои земли он сочтет войной, и «господу» Новгородскую о том предупредил, послание архиепископу отправив. А как зятем «Удатного» станешь, то в союзе мы любого врага сокрушим. Мыслю, ведь не просто так ты попросил ямчугу из крымских пещер привезти, а та ведь дерьмо перепревшее, и много ее там, как нам в «сказке» отписали. Несколько возов тебе к осени доставят, но там их десятками можно набирать, много лежит зловония этого.
— Порох сделать надобно — семь с половиной частей ямчуги, то есть селитры, полторы части серы, что закупили, и одна часть древесного угля. Все размешать, растолчить, зернение желательно произвести, — Лембит ничего не скрывал — теперь без надобности, раз зятем «Удатного» стал и с ними в одной «лодке» оказался. — Эта смесь разгорается хорошо, именно с ее помощью я в небо ракеты пускал, шары «огненные». А если свинцовые пули отлить, то оная на триста шагов полетит, и любому рыцарю даже толстые латы сомнет. Пробить не пробьет, но все ребра переломает, если попадет. Но то ружья, а можно ведь пушки отлить, они наподобие колокола…
— Хм, мастеров у нас хватает, отольют все, что потребно, — Владимир Псковский внимательно посмотрел на Шипова. И тот правильно понял его взгляд, негромко продолжив дальше.
— Дробленым камнем, или свинцовой картечью выстрелить из пушки, то любую атакующую конницу смести можно, и с расстояния безвредного от лучных стрел. Против «огненного боя» рыцарская конница не выстоит, да и монголы тоже. Даже сейчас, если моих арбалетчиков в надежные доспехи обрядить, щиты с алебардами для защиты дать, то они любую атаку степняков легко отобьют, особенно при прикрытии «танков». А «огненным боем» и подавно, ядрами можно любую крепостную стену с тысячи шагов сокрушить, а порохом, если подкоп подвести, в мелкий камень превратить можно, пролом в крепостной стене устроить.
Лембит машинально раздвинул руки, и только тут псковского князя проняло, он побледнел, зато глаза восторженно загорелись. Владимир вскочил, прошелся по горнице, несколько раз притопнул. Затем неожиданно сблизился, схватил в объятия и зашептал на ухо.
— Все дерьмо привезем из крымских пещер, годами возить будем, но вывезем — феодориты препятствовать не будут, ведь не знают для чего ямчуга в столь большом количестве нам нужна. Сотворяй свой порох, мастеров найдем пушки твои отлить, казной тряхнем. Пятнадцать лет до вторжения монгольского, срок великий — успеем подготовиться. И мы с братом постараемся не помереть раньше срока — цель великая есть.
Лембит только кивнул в ответ — «Мстиславовичи» тяжело Калку пережили, она их морально сломила, и силы подорвала, слишком быстро оба померли после нее. А тут, возможно протянут подольше, им ведь под шестьдесят лет всего будет, столько сейчас эзельскому епископу, а тот бодр и энергичен, и на погост не собирается, старая сволочь. Явно интриги плести будет с папским легатом — ничего страшного, правду не утаишь, «грибочки» какие-нибудь съест по возвращении, и помрет. Раз паписты во всю яд ныне используют, то к ним правила тоже не писаны. Хотя вряд ли его сейчас травить будут, скорее, попробуют по-хорошему договориться.
— Сыновей своих Мстислав на полоцких и друцких княжнах оженит, Юрию младшему Софью князя Вячко просватает. Ты их крепко учи, в строгости — не пикнут, как мой Ярослав. Им у тебя науку перенимать нужно, знания, да и грамота твоя куда проще усваивается, чем батюшки ее дают. Но то письмо церковное, божье, а твое мирское, как цифири — вот этому и учить надобно. Да и другому всему, что ты знаешь — теперь понимаю силу скрытую. А сейчас надобно думать, как псковичей от Новгорода оторвать — они и так тяготятся постоянным вмешательством «старшего братца»…
— Есть один способ, прибег я к нему. Токмо нам туда нужно ехать, чтобы ты собственными глазами взглянул. Там не только псковичей ухватить можно, но и новгородцев, и за «причинное» место!
От сказанных слов Владимир рассмеялся, причем искренне, утерев выступившие слезы. Затем громко сказал:
— Тогда Мстислава ждать надобно, он к осени прибудет — вот вместе и посмотрим. А там уже все сообща порешаем…
Древнерусские княжества в начале XIII века представляли из себя обширный конгломерат враждующих друг с другом уделов. Но при этом постоянно пытались раздвинуть пределы — пути внешний экспансии шли во все стороны, особенно у Новгородской феодальной республики. Да и Псков с Полоцком продвигались на запад, у уже православие принимали прибалтийские племена. Но именно в конце первой четверти всем стало ясно, что перед лицом внешней экспансии одновременно с запада и востока не устоять. И Калка с Юрьевым то наглядно показали…
Глава 32
— Если это и есть то самое «причинное место», брате, то выявил
