Новая прошивка императора - Николай Бутримовский

— А где Менделеев? — вспомнил лежащего в крови дежурного секретаря и оглянулся, не находя тела.

— Владимир Дмитриевич легко ранен, ему делают перевязку, ваше величество, — рядом возник мой секретный штаб-ротмистр Ельницкий.

— А вы как?

— Цел, ваше величество.

— Это хорошо, внимательно осмотрите тела, ищите всё необычное — вы меня поняли?

— Так точно, ваше величество, — вытянулся дворцовый полицейский.

— Евгений Никифорович, вышлите в помощь штаб-ротмистру ещё людей, необходимо тщательно всё изучить, пока в этой суматохе не пропали возможные важные свидетельства.

— Ельницкий поручик, ваше величество, — поправил меня начальник дворцовой полиции.

— Уже нет, где Гессе?

— Пётр Павлович серьёзно ранен.

— Проклятье… Ладно, а где господин Гиляровский?

— Не могу знать, ваше величество. Сейчас прикажу сыскать.

Но искать не пришлось, ещё раз оглядевшись, я увидел крепкую фигуру журналиста. Гиляровский находился за пределами кольца моей охраны, около второго экипажа, был изрядно растрёпан и также держал в руках дробовик.

— Владимир Алексеевич, вы живы? Какое счастье… — крикнул я ему.

— Пришлось вспомнить молодость, ваше величество, — громко ответил Гиляровский и направился ко мне.

— Пропустите, — распорядился я конвойным.

— Вы служили?

— Воевал с турками на Кавказе вольноопределяющимся, ваше величество.

— Тогда вам пока придётся побыть рядом со мной в качестве охранника, — усмехнулся я. — Будет о чём написать статью… Да похоже, что не одну.

— Благодарю за доверие, ваше величество.

Тем временем на перекрёстке возникла какая-то суета, мои сопровождающие слегка напряглись, но затем ситуация прояснилась — два бородатых конвойца тащили к нам слабо шевелящееся тело в потрёпанной крестьянской одежде.

— Пленного взяли, ваше величество, единственного…

— Как так вышло?

— Когда всё началось, свояк мой, упокой господи его душу, — казак перехватил человека левой рукой и перекрестился на ходу. — Свояк мой, значит, Иван, передовым ехал, он хотел дурней отогнать с дороги, а когда они не послушались и вроде как попёрли в его сторону, то он шашкой ентого плашмя и приложил. Оружия-то ещё никто не достал.

— Погиб Иван?

— Убили…

Я молча перекрестился, поминая безвестного мне казака.

— Ладно… Показывайте добычу, станичники.

Пленного бросили на брусчатку, перевернув на спину — поперёк лица шёл вздувшийся широкий красный шрам. Глаза одетого в крестьянский армяк[1] человека приоткрылись и оттуда сверкнул тот самый, видимый только мне отсвет.

«Пришелец, сволочь…»

— Ма-а-акс шайзе… — тихо простонал киллер из будущего.

Дальнейшие попытки что-либо сказать, были грубо мною прерваны — я, недолго думая, ударил Пауля прикладом дробовика в живот, сбивая дыхание.

— Евгений Никифорович, этого срочно в казарму, ищите ещё выживших — обеспечьте строгую тайну. Если кого найдёте, изолировать и не допрашивать без моего личного разрешения! Старшим команды по охране назначьте… Да хотя бы Ельницкого.

Казаки подхватили кхекающего Пауля и потащили к ведущему в казармы переулку.

— Извините, господа. Вынужден пока вас оставить, дела, знаете ли… — скороговоркой выпалил я и побежал вслед за пленным, взяв с собой всего лишь двух конвойных и крича на ходу Мейендорф:

— Барон, не нужно за мной целую армию отправлять. Здесь и так военных в достатке! Приказываю всем ждать меня на месте!

[1] Из книги «Народы России» 1877 года: «Зимняя одежда крестьянина состоит из армяка, сшитого из толстого сукна, обыкновенно серого цвета, овчинной длинной нагольной шубы, теплой шапки и кожаных рукавиц. Редко, да и то разве в сильный мороз, обвязывает он свою шею платком. Летняя одежда состоит из пониткового армяка (ткань из шерсти и льняной или посконной пряжи пополам), полукафтана и шляпы, которая в разных губерниях бывает разной формы. Обыкновенно же летом ходят в рубахах и портах».

Но что точно было на нападавшем неизвестно, так как наш герой пока не разобрался в крестьянских одеяниях.

Глава XX

— Тащите его внутрь, в какой-нибудь кабинет! — крикнул я казакам, догнав их во дворе казармы.

За мной поспешала ещё пара конвойцев и двое полицейских с винчестерами — всё-таки не сильно-то и послушали мои охранники своего патрона.

Мелькнуло крыльцо, и я снова оказался в полумраке казённого помещения — теперь здесь уже было больше порядка — на входе стоял пост.

— Куда прёте, служивые? — крепкий унтер попытался было остановить моих охранников.

— По приказу его величества, веди в кабинет какой-нибудь.

— Куда?

— Исполняйте, — догнав наконец-то казаков с ношей, сказал я унтер-офицеру.

Тот, увидев меня, вытянулся «во фрунт», и сначала закхекал, а затем, справившись с изумлением, ответил:

— Э-э-э, ваше императорской величество, извольте в первую дверь, там писарь квартирует…

— Спасибо, братец, тащите этого, станичники…

Казаки быстро прошли до нужного поворота и ввалились в кабинет местного писаря. А я перед тем, как зайти следом, приказал четвёрке охранников:

— Ждать здесь.

Хлопнула дверь, отсекая нас от шума и суеты…

— На стуле его и руки свяжите сзади!

— Это мы мигом, ваше величество.

Иновремённый пришелец кашлять уже перестал, но практически не сопротивлялся, вяло реагируя на раздражители. Чтобы немного взбодрить вражину, я прихватил со стола графин с водой и опрокинул над головой «возможного Пауля», а затем глядя на то, как его глаза вновь разжигаются явным «присутствием чужеродного разума»…

«Интересно, меня также видно со стороны? А если попадётся какой-нибудь местный талантливый хроноабриген? Типа экстрасенса?..»

— Оставьте нас, — приказал я казакам.

— Но, ваше величество, не положено!

— Мне лучше знать, что положено, а где нет! Не беспокойтесь, братцы. Он связан и слаб, а я в полном расцвете сил и вооружён, — помахал я винчестером.

— Так несподручно такой дурой-то в помещении, ваше императорское величество.

— И то правда, держи, — я протянул ружьё казаку и вытащил из кармана бульдог. — Всё, не пререкаться! В коридор, пока я не позову!

— Так это ты Пауль? — тихо спросил я мокрого и пришедшего в себя пришельца в теле крестьянина. — Как ты меня узнал? Наугад работали?

— Шайзе… — прошипел мой оппонент. — Макс, сволочь… Как я мог так с тобой ошибиться…

— Значит, ты… Надо же сам пошёл на дело, рискнул… Гений, светило квантово-темпоральной физики, человек, который на практике доказал гипотезу квантовой природы сознания… Как ОНИ тебя отпустить