Николай I. Освободитель. Книга 4 - Андрей Николаевич Савинков
Когда Аксаков впервые увидел загоревшего до черноты бородача лет под пятьдесят на вид, то даже не сразу понял, что именно этот человек является достаточно известным в узких кругах бывшим кошевым атаманом Задунайской сечи, который отправившись за океан навел тут немалого шороху. Мужчина больше напоминал такого себе лубочного разбойничьего ватажка, который в любой момент может кликнуть своих подельников, ну и дальше «сарынь на кичку», айда топить персидских принцесс. Добрых шесть футов росту, широченные плечи, руки размером с лопату, здоровенная сабля на поясе и барабанник сестрорецкой работы на другой стороне.
Всю дорогу Аксаков продолжал играть роль посланника английской компании — пришлось подыскать переводчика знавшего одновременно английский и испанский — только оставаясь с доверенным Хорхе переходил на русский язык.
Вот и при встрече с бывшим закубанским казаком, пока не остались наедине — это было сделать не так просто, поскольку в местной «ставке» все время отиралось куча народу — пришлось демонстративно пользоваться услугами переводчика. К счастью этот цирк продлился недолго, дон Базилио максимально быстро сплавил куда-то всех посторонних, и они наконец остались среди своих.
Кроме кошевого атамана присутствовал его правая рука некий казак по имени Осип Гладкий и непосредственно Хорхе, который оказался старшим сыном местной жены дона Базилио и пользовался у того полным доверием.
— Как добрались, Николай Сергеевич? — Перейдя не русский с искренней улыбкой поинтересовался атаман. — Небось вымотало плавание всю душу.
— Не без того, — согласился Аксаков, глядя как Хорхе разливает по стаканам какую-то фруктовую явно алкогольную жидкость.
— Ром как местные мы хлестать, так и не научились, слишком уж тут жарко для крепких напитков. Вот фруктовыми бражками балуемся, — пояснил Гладкий. — Со льдом тут тоже проблема хе-хе, приходится пить теплой.
— Его просто нет, — подхватил атаман и, не заморачиваясь тостами, опрокинул стакан в себя. Судя по резвому старту, проблема пития в жарком климате для бывалого атамана такой уж существенной не являлась, — по началу дико было, как это зима и без снега. А сейчас привыкли уже, наоборот лето тут дождливое, а зимние месяцы самые приятсвенные. Вы пейте, не стесняйтесь. Сейчас быстро обкашляем самое важное и спать пойдете, поди не к спеху остальные дела-то.
— Да, дорога выдалась не простой, — согласился Николай, понюхал предложенный напиток — пахло необычно, но приятно — и сделал небольшой глоток. Бражка была слабенькой, очень фруктовой и слегка с газиками. В общем, вполне удобоваримо. — Для начала я должен передать вам от нашего императора благодарность. Государь за все труды и жалует атамана Незмаевского чином генерал-лейтенанта, а также орденом Святого Александра Невского третьей степени.
Свои слова русско-английский посланник сопроводил выкладкой на стол коробочки с орденом, генеральских эполет, а также бумаг, подтверждающих право владения ими. По факту, это конечно было чисто символическим жестом: Незмаевский со своими казаками на службе Российской короне не состоял и до этого никаких постов не занимал, а учитывая отдаленность от Петербурга и нахождение под формальной юрисдикцией Мексиканской республики, атаману до всех этих чинов и побрякушек дела особо не было. Ну кроме морального удовлетворения, конечно.
С другой стороны, Незмаевский был человеком умным, не случайно взявшим власть в бурной и своенравной казачьей среде и сумевшим удерживать ее целых десять лет. Со всеми конфликтами, войнами и переездом за океан. Естественно атаман отлично понимал свою зависимость от далекого Петербурга в плане поставок оружия — которым он частично вооружал свою разросшуюся частную армию, а частично продавал на сторону, — потока переселенцев, которые частью оставались в Никарагуа, а частью следовали дальше, но в любом случае позволяли на себе заработать. Да и просто в плане политической поддержки. Одно дело наемник русского императора, посаженый на это место для охраны его подданных и совсем другое — безродный бандитский ватажок, пусть даже имеющий под рукой несколько тысяч штыков. Сколько за последние десять революционных лет таких вот местных атаманов-команданте сначала взлетело в высь, а потом сгинуло без следа, даже и не подсчитаешь.
Поэтому бывший задунайский казак со всем уважением принял награды от русского императора и естественно предложил за это дело выпить. И немедленно выпили.
— Так ить не за этим же в такую даль вы ехали-то, Николай Сергеевич? — Осип Гладкий подцепил на кончик ножа кусок холодного вареного мяса, выставленного на закусь, отправил его себе в рот, прожевал и продолжи мысль. — Так просветите нас, в чем цель вашей поездки.
Гладкий явно пытался отыгрывать роль темного необразованного казака, но по проскакивающим отдельным оборотам становилось ясно, что с образованием у правой руки атамана все в порядке.
— В этих местах будут рыть канал, долженствующий соединить два океана. Как раз по тому маршруту, что вы меня провезли. Расширять, углублять реку Сан-Хуан чтобы по ней могли океанский корабли проходить. Ну и потом еще перешеек прокопать чуть-чуть, но это мелочь, — принялся объяснять Аксаков. — Рытьем канала будет заниматься американская компания, в которой я имею честь на данный момент трудиться. Вот я и приехал для того, чтобы осмотреться на местности, так сказать.
— Это ж сколько работы, — у молодого Хорхе аж рот открылся от удивления, — канаву от океан до океан копать. Люди инструмент… Где?
— Резонный вопрос, вы задаёте, молодой человек, — кивнул Аксаков. — Пока еще не совсем понятно, будут ли реально копать канал или нет. Но в любом случае сюда приедет несколько групп геологов, инженеров, землемеров, которые будут изучать возможные маршруты прокладки, как вы выразились «канавы».
— И я так понимаю, — кивнул атаман, — что мои ребятки должны оказать им полное содействие.
— Именно так, — кивнул Аксаков. — А еще могут сюда приезжать всякие журналисты и другие интересующиеся. Так вот им ничего особо показывать не нужно, только рассказывать, мол активно ведется подготовка к строительству.
— Даже если как таковой подготовки и не будет? — Быстро ухватил суть атаман
— Вы все правильно поняли, — улыбнулся Аксаков.
— А нам потом, за это, — Гладкий сделал неопределенное движение рукой, — ничего не будет. Явно же будет много недовольных.
— Не, — отмахнулся Николай, хоть в самом деле и не был столь уверен. — Там такое начнется, если что… О вас просто забудут. Ну и главное, чтобы ваши люди болтали поменьше, и все будет в порядке.
— За это не беспокойся, мои парни не из болтливых, я из вот где держу, — атамана показал захмелевшему уже посланнику свой кулак. Надо признать весьма впечатляющих размеров.
В Никарагуа казаки обустроились за эти не полных десять лет достаточно основательно. Переделав под свой казацкий жизненный уклад местные устои, задунайцы привлекли к себе огромное количество разного люда, считавшегося ранее в Мексике вторым сортом. Всякие бывшие рабы, индейцы, креолы и мулаты: приехавшие из-за океана русские зачастую не обращали внимание ни на цвет кожи, ни на разрез глаз ни даже вероисповедание. Откровенно говоря, среди задунайцев не мало было тех, кто за пятьдесят лет жизни под османами и сам принял магометанскую веру, так что тут казаки, можно сказать, были максимально толерантны.
Налаженной дорогой через перешеек достаточно быстро начали пользоваться не только купцы РАК, но и негоцианты других государств. Если дорога из Британии в Китай вокруг Африки была более выгодной — по километражу примерно столько же, но по дороге есть и другие торговые партнеры, — то из южных портов США, путь через Никарагуа в Китай выглядел вполне конкурентоспособным.
Местное же население от такого транзита богатело и увеличивалось в количестве, а авторитет Дона Базилио рос как на дрожжах. Впрочем, было понятно, что рано или поздно русских казаков кто-нибудь — не будем показывать пальцем в сторону туманного Альбиона — обязательно попытается сковырнуть. И вот уже тут весь авторитет Российской империи будет необходим, чтобы удержать транзитную точку в своих руках. Но опять же, вряд ли это случится раньше, чем канал будет достроен. Если он будет достроен.
Глава 22
Зима 1827–1828 года прошла в бесконечной текучке. В феврале Александра объявила мне что она вновь «непраздна», что было с одной стороны, конечно же, прекрасной новостью, но с другой — совсем не очень. Каждая беременность
