Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Михаил Дорин
— Другой придёт, — улыбался рыжий подполковник, снимая с груди свой орден Ленина, врученный ему на построении. — Когда командир придёт? — спросил он у Гнётова.
— Сказал ждать. Он уточняет порядок действий на ближайшие дни, — ответил ему заместитель командира нашей эскадрильи.
Посмотрев, как другие бережно обращаются со своими наградами, я решил достать свой. Провёл неуверенно по пятиконечной колодке ордена, выполненной из красной шёлковой ткани с белыми полосками. Сзади ко мне подошёл Валера.
— «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — так себе девиз для боевого ордена, — усмехнулся Гаврюк, присаживаясь рядом со мной, со своей красной коробочкой с наградой.
— Тем не менее, орден очень почётный. Для тебя так и вовсе четвёртый, верно? — уточнил я.
— Что с того? Не уберегли меня мои награды от перевода на новое место службы, — расстроено выдохнул Валера.
Я сразу вспомнил статью в газете, где были выложены льготы для участников войны в Афганистане. Там было добавлено, что удостоенные трёх орденов Красного Знамени приравниваются в правах к Героям Советского Союза.
— Как видишь, не бросила тебя страна, — сказал я, напомнив Валере про его льготы за награды.
— Посмотрим. Я успокоюсь, только когда Амударью пересечём.
В кабинет вошёл Араратович с большим чёрным портфелем. Фуражка у него съехала на затылок, а сам он выглядел уставшим и не очень радостным.
— Я мамой клянусь, но в Афганистан проще было заехать, чем выехать, — проговорил Бажанян, достав большую кипу бумаг. — Сразу хочу всех нацелить — войска выводят, но не все.
Со слов Араратовича стало понятно, что теперь 40я армия будет размещаться и в Союзе, и в Афганистане. Под авиацию оставляют три основные базы — Баграм, Кандагар и Шинданд.
— На каждом из аэродромов будет по 2 смешанные эскадрильи — транспортная и ударная. Нас интересует ударная, поскольку мы будем составлять её основу.
Командование поручило Араратовичу сформировать эскадрилью из МиГ-21х, Су-25х и МиГ-29. Значит, не все поедут из нас домой в ближайшее время.
— Итак, желающие остаться? — спросил Бажанян, но руку никто не тянул. — Пока спрашиваю добровольно.
Ага! Потом будет принудительно! Честно, я и не рассчитывал, что сегодня же проведут постановку на перелёт, а завтра, пройдя покачивая с крыла на крыло, мы полетим «за речку» в обратном направлении.
— Товарищ подполковник, я не готов! — встал со своего места Гусько, делая при этом серьёзный вид.
— Спасибо за откровенность, но вы, Евгений Савельевич, тут старшим остаётесь от 236го полка, — сказал Араратович и Гусько, картинно стукнув каблуками, присел на своё место. — Ещё желающие?
Пока штурмовики определяли своих «счастливчиков», у нас тоже кипели обсуждения. Никому не хотелось сидеть ещё пару-тройку месяцев до замены из Союза.
— Товарищ подполковник, я готов, — сказал Паша Мендель, который, по понятным причинам домой не торопился.
— Мендель — раз, — загнул один палец Бажанян. — Следующий.
— Серый, давай останемся, — шепнул мне Валера. А то работами завалят по переформированию части.
— Мол, новая часть формируется. Нужны помещения и остальная материальная база? — спросил я.
— Верно мыслишь, — улыбнулся Валера. — Товарищ подполковник, капитан Гаврюк готов.
— Старший лейтенант Родин готов! — вслед за Валерой вызвался я.
— Отрадно, что вы двое перед вашей сменой места службы вызвались провести здесь время до марта месяца. Хорошо, — сказал Бажанян.
— Давайте и я, Тигран Араратович, — спокойно сказал Гнётов, отложив в сторону свою коробочку с орденом.
— Таак, значит, Григорий Максимович будет старший группы нашего полка, — сделал вывод Бажанян. — Савельевич, ты можешь домой ехать.
— О нет! Только не это! — картинно расстроился Гусько. — А я так хотел остаться!
— Савелич, не разлагай дисциплину, — поправил его Гнётов. — Ещё одного не хватает, — заметил он, делая пометки в блокноте.
Бажанян сейчас смотрел в одну точку, даже не моргая. Нетрудно было заметить, что его столь пристальный взгляд был направлен на Марика.
— Барсов, — тихо произнёс Араратович, постукивая шариковой ручкой по столу.
— Я, товарищ подполковник, — встал со своего места Марик.
— Чего молчишь? — спросил у него командир.
— Так… эт самое… слушаю, — ответил Барсов.
— Это хорошо. Ты что решил? — продолжил спрашивать Бажанян.
— А! Так, я домой поеду! Мне здесь делать нечего, — улыбнулся Марик и собравшиеся не сдержали ироничных улыбок от столь непринуждённых слов старлея.
— Неа. У тебя здесь ещё очень много дел. Остаёшься, — сказал Бажанян, и Марк расстроено закатил глаза. — Григорий Максимович, порядок вашей работы будет следующий…
Араратович объяснил, что после отлёта основной части сил, мы будем заступать на дежурство через сутки в парах.
— На сутки заступает пара МиГ-29 и пара МиГ-21.
— Понял, — кивнул Гнётов.
— Глаз да глаз за техниками и аэродромщиками, которые останутся от нашего полка здесь. Но особенно следить за Барсовым, — пригрозил Бажанян.
— Товарищ подполковник, а я — то чего? — спросил Марк.
— Того! Сейчас начнёшь искать приключений на свои бубенцы! — громко сказал Бажанян. — Теперь постановку на перелёт проведём. Вылет планируем на 30 декабря.
После постановки начались сборы в модулях. Все собирали сумки, отсеивали ненужные вещи, которые никто не хотел тащить с собой в Союз, а также утрамбовывали сувениры, приобретённые в дуканах.
Я смотрел за тем, как складывает свои вещи Гусько и возмущается Марк, ворочаясь на кровати.
— Блин, три месяца тут торчать. Чё делать-то, Серый? Тяжко без женщин, — сказал Марк, повернувшись набок лицом ко мне.
В данном случае я готов с ним согласиться. Женского тела… вернее тепла не хватает.
— Марик, так сто процентов новая смена в столовую скоро заедет. Медсанбат остаётся, — сказал Гусько, вытаскивая из тумбочки один пузырёк за другим.
— Да я был там, Савельевич. Всё очень плохо. Может в Баграм как-нибудь соскочить? Там Светка есть. Вариант проверенный, — начал мечтать Барсов.
— Этот проверенный вариант тоже может свалить домой по ротации. Да и не забывай, что там сейчас народу не меньше. Светка всем нужна, — улыбнулся я.
— Всё-то ты знаешь. Помечтать не даёшь! Тебе хорошо говорить, Серый. Ася рядом вьётся, Лёля подкармливает…
Рассуждения Марика я слушать не очень хотел, поэтому пропускал всё мимо ушей и занимался своим делом. Кадровик Илья предложил взять на хранение мой орден. Предложил вернуть мне его уже в Осмоне, но я не хотел расставаться с наградой.
Дверь в нашу комнату открылась. На пороге появился Гнётов.
— Родин, бегом в штаб к Никитину, — сказал Григорий Максимович.
Странно, что меня вызывает наш оперуполномоченный. Очередная беседа о моих отношениях с Красновым? Решил перед своим отъездом меня ещё поспрашивать старший лейтенант.
От такой информации, Гусько надулся и отвернулся от меня. Гнётов мог бы и не называть фамилию особиста, чтобы мои соседи в комнате не напрягались. Собравшись, я пошёл на выход
— Аккуратнее, Серый! — столкнулся со мной Гаврюк, который нёс туристический рюкзак, набитый какими-то вещами.
— Ты чего там тащишь? Яблок скомуниздил в садах Герата? — спросил я улыбаясь.
— Ага. Затарился у техников согревающей жидкостью. Многие
