Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая - Геннадий Борисович Марченко
Все желающие — а боксёров и тренеров набралось около полусотни — уместились в один автобус. С нами был, естественно, экскурсовод, причём русский, представившийся Владимиром Сергеевичем, который бубнил в маленький, на витом шнуре микрофон:
— Иссык-Куль буквально переводится как «Горячее озеро». Любопытно, что в него втекает более 80 рек и ручейков, и нет ни одной вытекающей. Из-за этого происходит скопление солей, и вода в озере слабо-солёная, а потому непригодна для употребления ни людям, ни животным. За это в старину озеро называли Туз-Куль, что означает соленое озеро.
Рассказал он и про окружающую природу, тоже сожалея, что сейчас не май и мы не можем увидеть, как вокруг нас полыхает ковёр алых маков.
— А лучше летом съездить, можно было бы позагорать, — негромко прокомментировал сидевший перед нами с Лукичом белобрысый парень.
Боксёр, средневик, видел вчера его бой, по очкам одолел соперника из Латвии и вышел в финал. Имя и фамилию вот только запамятовал.
Широкая гладь озера показалась как-то неожиданно, когда наш автобус обогнул гору.
— Вот он, красавец Иссык-Куль, — уже не в микрофон, но достаточно громко сказал Владимир Сергеевич и обернулся к нам. — Сейчас выгрузимся, два часа у нас на прогулку на небольшом теплоходе по озеру, затем обед в пансионате, после чего возвращаемся обратно. Я смотрю, кое-кто и фотоаппарат прихватил, — посмотрел он со значением на меня. — Правильно, тут есть прекрасные места, на фоне которых можно запечатлеть себя и друзей на память.
Пансионат «АК-Жол» располагался на северном берегу Иссык-Куля, куда мы, собственно, и подъехали. У пристани на гонимых ветерком волнах покачивался небольшой прогулочный теплоходик с выведенной на белом борту голубой краской надписью «Елена». По идее все должны уместиться на палубе, правда, мест на принайтованных к бортам двух скамейках всем не хватит, кому-то придётся постоять.
Я подумал и сказал Лукичу, что лучше прогуляюсь по бережку в поисках обещанных видов для фото, и тот выразил желание составить мне компанию.
— С детства не переношу качку, — признался тренер. — Поэтому и в мореходку не стал поступать, а ведь мечтал стать моряком.
— Откуда у нас в Свердловске мореходка?
— Так я в Одессу хотел ехать, там есть мореходное училище. Глядишь, в войну на море воевал бы, а так все четыре года в пехоте. Вот этими ногами дошёл до Будапешта, там и Победу встретил.
Казаков никогда не рассказывал о войне, да никто из его учеников, включая меня, и не настаивал. Однажды лишь, на 9 мая, я видел его в костюме с десятком медалей под левым лацканом и орденом «Отечественной войны» II степени. И то Лукич как-то смутился, увидев меня.
— Хорошо, можете гулять, — сказал нам на наше предложение Владимир Сергеевич и посмотрел на циферблат своей «Ракеты». — Только далеко не уходите, к 13 часам собираемся у входа в пансионат и идём обедать.
Мы шли с Казаковым вдоль пологой береговой линии, где волны лениво наползали на прибрежный песок. Никаких скал по типу крымских, с которых можно было бы нырять в воду, не наблюдалось. В основном сплошные песчаные пляжи, где-то почище, где-то погрязнее, но в целом ландшафт был довольно однообразным. Иногда попадались деревца, кривые и невысокие. Хотя дальше от берега за одним из санаториев у подножия горы виднелся хвойный лесок. Ещё дальше по берегу слева был виден какой-то посёлок, а справа метрах в ста от берега с утлой лодчонки ловили рыбу двое мальчишек, на вид лет по 10–12.
— И не боятся, — покачал головой Лукич. — Погода-то вон какая неспокойная, и лодка у них так и прыгает по волнам.
— Да они местные, думаю, не первый раз, знают, что делают. Может, даже родители в курсе, чем они занимаются.
В этот момент с озера налетел особенно сильный порыв ветра, лодка с юными рыбаками взлетела на гребень волны и… тут же судёнышко накрыла следующая волна. А мгновение спустя мы увидели, что в лодке, явно набравшей воды, остался только один рыбак.
— Твою ж мать, а второй куда делся? — задал невысказанный мною вопрос Казаков. — Неужто смыло?
Парнишка в лодке стоял согнувшись, держась руками за борт, и всматривался в воду. Ещё и кричал что-то, но отсюда было не разобрать, что, хоть ветер и дул в нашу сторону. И тут я увидел, что метрах в пятидесяти от лодки параллельно берегу в воде что-то мелькнуло. Точно, голова!
Я тут же принялся стягивать с себя куртку, рубашку, кроссовки и джинсы. Лукич хотел было что-то сказать, да махнул рукой, мол, понимаю, что вода ледяная, да пацана спасать надо. А сам я уже не в том возрасте, так что извини.
Я бы и сам пожилого тренера в воду не пустил, ещё и его потом спасай. И без того неизвестно, получится ли парня вытащить, да и самому выплыть.
Я с разбегу влетел в воду… Ух, и впрямь ледяная! Дыхание на несколько секунд перехватило, в какой-то миг подумалось, что вдохнуть так больше и не удастся, но ничего, продышался. Часто работая руками, кролем рванул в сторону, где последний раз видел тонущего горе-рыбака.
Волны накатывали одна за другой, то и дело приподнимая меня вверх и бросая вниз. Пока доплыл до примерного места — нахлебался солоноватой воды. На очередном гребне успел осмотреться. Ага, вон лодка, паренёк на ней, лицо явно азиатского типа, что-то кричит и показывает рукой чуть правее. Понятно, значит, второй там, вот только уже и головы его не видно…
Умом я понимал, что, если парень нахлебался воды и пошёл ко дну, то шансы найти его практически равны нулю. Не знаю, что тут с подводными течениями, но мальчишку вполне могло отнести в сторону.
Я набрал воздуха и нырнул. Насколько же под водой тише, чем сверху. Только чем глубже, тем больше вода на уши давит. И видно плоховато. Это в тихую погоду, я слышал, вода тут прозрачная, а сейчас вроде и дно не так близко, чтобы с него муть поднималась, а всё равно вижу только на расстоянии вытянутой руки.
Воздух в лёгких почти закончился, и мне пришлось вынырнуть на поверхность. Лодка оказалась дальше метров на двадцать. То ли меня отнесло, то ли её, то ли всех вместе… Парнишка с отчаянием смотрел на меня, уже не делая никаких жестов, в его глазах читалась одновременно отчаяние и надежда. Ну ладно, с Богом!
Да, сейчас только на НЕГО и остаётся рассчитывать. А если бы был древним греком, то вознёс бы молитву Фортуне. Или это древнеримская богиня? Да какая разница, тут кому угодно молиться начнёшь, чтоб ребёнка спасти, хоть богу, хоть чёрту. Хотя лучше со вторым дела не иметь, иначе плата за услугу может быть слишком высокой.
Мне повезло. Когда я уже собирался снова всплывать, увидел под собой какой-то тёмный сгусток, протянул руку, и мои пальцы коснулись чьего-то плеча. Ну, чьего — понятно, вряд ли тут плавали ещё какие-то утопленники. Я кое-как ухватил парня за короткие волосы и, усердно работая тремя свободными конечностями, начал выкарабкиваться наружу. Только бы хватило воздуха, думал я, выгребая к свету. Хватило…
Уже на поверхности заглотнул солоноватой воды из поднявшей меня вместе с моей добычей волны. Едва не вырвало, но справился, и погрёб одной рукой в сторону лодки. Всё-таки ближе, чем до берега. Увидев, что я плыву, схватив его друга за волосы, парнишка вцепился в вёсла и сам стал грести в нашу сторону.
— Дяденька, давайте я помогу Абакира вытащить!
Подняв голову, я увидел склонившееся надо мной конопатое лицо с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами. Оказывается, лодка вот она, едва в борт головой не врезался.
— Помогай, — согласился я и, насколько мог, приподнял обмякшее тело Абакира.
Парень ухватил его подмышками, от натуги на его шее выступили жилы, я же продолжал толкать утопленника вверх. И наконец он оказался в лодке.
Какое-то время я приходил в себя, держась обеими руками за верхний край борта раскачивавшейся лодки. Это даже при моей выносливости я так выдохся, а обычный человек… Он бы сам камнем на дно пошёл.
Потом сделал усилие и, подтянувшись, перевалился через бортик, оказавшись снова в воде, которой тут было по щиколотку. Но на плаву судёнышко всё же держалось, главное, что не видно трещин в корпусе.
— Как он?
— Не дышит, — чуть не плача, сообщил на почти чистом русском паренёк.
Я приложил два пальца к сонной артерии… Нет, не бьётся. Так, понятно, нахлебался воды
