Нерушимый-3 - Денис Ратманов
Я насыпал себе пельменей, полуфабрикатных котлет, в разных отделах купил хлеба, кефира, макарон, гречки, яиц, томатной пасты, масла, овсяного печенья, шоколада. Потом взял копченого мяса с тонкими прослойками сала. При мысли о том, как я его буду резать толстыми ломтями и есть с «бородинским», намазанным сладковатым маслом, рот наполнился слюной, и я буквально бегом бросился из магазина. Так спешил, что налетел на человека на пороге, который, чтобы не упасть со ступенек, повис на мне.
Сперва закружилась голова. Потом расфокусировалось зрение, и картинка поплыла. Руки безвольно повисли, и вот уже я вишу на незнакомце. Звонко шлепается об асфальт пакет с продуктами. Жжение разливается в области бицепса бедра — видимо, мне что-то вкололи, чтобы вырубить. Последнее, что я подумал — жалко кефир, наверное, бутылка разбилась.
Последнее, что увидел — движущийся ко мне силуэт.
* * *
Сознание возвращалось, как после наркоза: сперва гулкие звуки, сюрные картинки перед глазами. Потом я понемногу начал ощущать тело: ноги, ребра, руки. Я лежал на твердом полу со связанными за спиной руками, с мешком на голове! Поэтому так темно и душно.
В мозгах была мешанина недооформленных мыслей, которые все не хотели структурироваться. Я минут десять провалялся прежде, чем подумал что-то вразумительное.
Где я? Кто меня захватил? Что им нужно?
Ответов не было. Точнее был единственный, конспирологический и идиотский: меня похитили инопланетяне. Точнее — буржуйские спецслужбы. Теперь сперва высосут всю кровь, потом сделают трепанацию черепа и будут исследовать, какие зоны мозга нужно вывести из строя, чтобы отключить сверхспособности.
Я сжал кулаки, пробуя веревки на прочность. Попытался встать, но ноги тоже оказались связанными.
Похоже, за мной не следят неотрывно, иначе заметили бы, что я очухался. Доносились щелчки, стойко ассоциирующиеся с Ромкой Клыковым, словно кто-то давил насекомых — мой надзиратель зависал в Комсети и, судя по звукам, предпочитал кнопки тачскрину.
Минут пять ничего не происходило. Потом со скрежетом распахнулась, видимо, дверь, донеслись шаги, и зычным командирским голосом спросили:
— Ну что, взяли?
— Да вот, — прохрипел в ответ мой надзиратель.
Завозились, закопошились вокруг, и я просипел:
— Вы кто такие, и что вам нужно?
— Очухался! — радостно сказал кто-то третий тихим голосом.
И если обладателей командирского и хрипатого голосов я представил: здоровенный бык, похожий на качка-десантника и тощий прокуренный шнырь, то третий никаких образов не породил.
В прояснившемся сознании вертелись мысли о беспределе, о том, что девяностые давно прошли, но все мои реплики звучали бы жалко, потому я молчал и слушал.
— Трубу взяли? — спросил громкоголосый.
— Угу. Вот.
— Не смотрели, что там?
— Вас ждем.
Ага, они отжали у меня мобилу, видимо, пытаются проникнуть в банк, деньги снять...
Нет! Если бы их интересовало мое добро, меня бы сюда не везли. Им интересна переписка. Впервые я пожалел, что советские смартфоны не блокируются и не открываются через пароль, как западные аналоги. Мы люди советские, нам скрывать нечего.
Что они там хотят найти? Кто-то обвинил меня в шпионаже? В покушении на убийство? Черт побери, в чем меня подозревают? Эти люди — беспредельщики или спецы? Если БР, то, ребята, я же свой!
Неведение сводило с ума. И ведь что ни спроси — не ответят. Это такой способ развязывать языки — пытка неизвестностью. Кнопки телефона продолжали щелкать, но теперь, надо полагать — моего. Кто-то шумно и сосредоточенно дышал.
— Крутая игрушка, — оценил мой «Енисей» хрипатый.
— Генерал Вавилов подарил, — просипел я.
— Ты ври да не завирайся… Саша, — сказал громогласный. — Жонглируешь тут громкими именами, а сам об уважаемых людей ноги вытираешь.
Так, а вот отсюда, пожалуйста, поподробнее.
— Кого вы имеете в виду? — спросил я.
— Давай-ка его на диван. И мешок с башки стяни, пусть подышит перед смертью.
Вот теперь происходящее напоминало дурацкую ошибку. Или розыгрыш, но все равно дурацкий. Меня резко перевернули вертикально, и пустой желудок подскочил к горлу. Был бы я сытый — точно стошнило бы.
Мешок стянули, чуть голову не оторвав, и ненадолго я ослеп от яркого света. А когда проморгался, обнаружил себя в пустом ярко освещенном помещении без окон на потертом кожаном диване. Уперев руки в боки, напротив стоял обладатель зычного голоса — невысокий мордатый стриженный под машинку мужчина, похожий на кабанчика. Но не на розового хряка, а на дикого секача, который бивнями и пропороть может.
На вид лет сорок пять-пятьдесят. Щеки красные, брылами, яркие губы, никак не подходящие образу, черные брови с изломом, глаза карие чуть навыкат. Короткие ручки и ножки, под темно-синей рубахой — пузо.
— Не узнаешь? — Он впился в меня взглядом.
— Нет, — усмехнувшись, помотал головой я, чем привел его в замешательство.
Он переглянулся с сидящим на табурете ничем не примечательным мужчиной. Видимо, хрипатым был он. Третий член банды, мощный толстяк, подпирал стену у выхода и жрал бутерброд.
— Мужики, что за бред? Я вас в первый раз вижу! Что тут вообще происходит, вы меня ни с кем не перепутали?
— Мое имя Вячеслав Шапошников, — вскинув голову, гордо произнес кабанчик. На моем лице не появилось должного почтения/благоговения/ужаса, и он решил объяснить: — Герой Второй чеченской. Командир лиловского ОМОНа. Меня тут все знают. Ты исчезнешь, мальчик. Пропадешь без следа, никто и имени твоего не вспомнит!
Не уголовный авторитет, и на том спасибо. И не БР. Ш. — Шапошников, и Тирликас в курсе? Но они же ведь на охоте!
В голосе Шапошникова клокотала ярость, он потрясал телефоном у меня над головой. Больше всего он хотел вытрясти из меня правду и, когда все подтвердится, застрелить и закопать в лесу.
— Мужики, я понимаю, что вы должны меня помариновать и попугать прежде, чем скажете, в чем дело, чтобы я признался в убийстве Джона Кеннеди и изнасиловании собственной бабушки, но я даже не знаю, что сделал!
От такого неуважения Шапошников покраснел еще больше, глаза полезли из орбит, кулаки сжались, казалось, вот-вот, и он начнет изрыгать огонь…
И тут пискнул мой телефон, извещая о пришедшем сообщении. Шапошников отвлекся, прочитал его, красное лицо тотчас стало зеленоватым.
С большой вероятностью это Витаутович подтвердил, что Ш. — Шуйский, и у Шапошникова, который развел самодеятельность, случился жим-жим. Но он быстро взял себя в руки и поинтересовался:
— Как давно вы знакомы с Ариной Павличенко?
