Анатолий Лернер - Город двух лун
— Поклоняйся Отцу Небесному в вечер Субботний.
— Причащайся Ангелу Жизни Вечной в вечер второго дня.
— Причащайся Ангелу Труда в вечер третьего дня.
— Причащайся Ангелу Мира в вечер четвертого дня.
— Причащайся Ангелу Силы в вечер пятого дня.
— Причащайся Ангелу Любви в вечер шестого дня.
— Причащайся Ангелу Мудрости в вечер седьмого дня.
— Со всеми этими ангелами Отца Небесного ты должен беседовать, дабы душа твоя могла омыться в Источнике Света и войти в Море Вечное.
— День седьмой есть день Субботний. Помни его, чтобы святить его. Суббота есть день Света, исходящего от Закона, Бога твоего. Не делай в оный никакого дела, но ищи Света, Мудрости Бога твоего, и всё будет дано тебе.
— Ибо знай, что во все шесть дней ты должен трудиться пред ангелами, а в день седьмой пребывать в Свете Господа твоего, который есть Закон священный.
— Не лишай жизни никакого живого существа. Жизнь исходит только от Бога, который дает её и берет её.
— Не унижай Любви. Она есть священный дар Отца Небесного.
— Не продавай Души своей, бесценного дара Бога любящего, за богатства мирские, кои суть семя, посеянное на каменистом месте, которое не имеет в себе корня и непостоянно.
— Не произноси ложного свидетельства перед Законом на ближнего твоего: только Бог знает начало и конец всех вещей, ибо взгляд Его един, и Он есть святой Закон.
— Не желай имущества ближнего твоего. Закон дает тебе дары премногие, даже землю и небо, если ты соблюдаешь Заповеди Господа Бога твоего".
— И Моисей услышал глас Господень, и запечатлел завет между Господом и Детьми Света».
Нафтали закончил. Последние слова писания сопровождались восторженным ликованием. Это были слова Господа, обращённые непосредственно к ним, роду Аронидов, к делателям Закона — «Осей-ха-Тора», ессеям.
* * *Мой мальчик, — поздравлял Моше наставника, но лицо его было чем-то озабочено.
— Что-то случилось? — Спросил Нафтали.
— Из Иерусалима тревожные новости.
— Центурион? — Догадался Нафтали.
— Не тревожься. Всё пройдёт. И это пройдёт, — шепнул ему Моше, обращаясь к собранию:
— Мы хоронили друзей, свой народ, порубленный киттим на куски! И в слезах по их молодости предавали молодые тела земле, а душу с радостью провожали к Господу, ибо знали, что вернутся они вновь воинством Небесным, для последней битвы Света и Тьмы.
— Что случилось?
— Каратели! — Выкрикнул кто-то из толпы.
— Господи! — Воздел руки к небу Моше. — Ты научил нас на поколения наши, сказав: "Когда вы будете близки к войне, то встанет священник, и будет говорить народу так:
„Слушай, Израиль! Мы близки сегодня к войне против наших врагов. Не бойтесь. И да не ослабеет сердце ваше. Не содрогайтесь, и не ужасайтесь пред ними, ибо ваш Бог идет с вами воевать за вас с вашими врагами, чтобы спасти вас". — Он глянул в сторону Учителя Праведности, и тот кивнул ему. Моше кивнул в ответ, и произнёс, не сводя глаз с Иоанна:
— Сплотите вместе всех доблестных витязей, протрубите клич в трубы, чтобы быть помянутым пред Богом вашим, и спасётесь от ваших врагов.
Моше дал кому-то сигнал, и с балкона прозвучал долгий и безрадостный голос трубы. И пока он звучал, долго и уныло, учитель и ученик спустились с балкона во двор синагоги. Здесь уже звучали слова молитвы для первых добровольцев, готовых принять бой. Они стояли шеренгой, с наложенными тфилинами, и повторяли слова вслед за кантором:
— О, Творец Земли и законов её разделения на пустыню и землю долинную, и всего исходящего из неё, и круга морей, и слияния рек, и разверзания бездны, создания зверей и крылатых, устроения Человека и порождения семени его, смешения языков и разделения народов, расселения родов, и распределения земель, сроков святых и кругообращений лет, и скончаний предвечных! Приклони ухо Твоё к зову нашему, ибо только Твоя война, и от Тебя могущество наше…
Моше наклонился к Нафтали, шепча ему на ухо:
— Здесь, на Перекрёстке Судьбы, твой отец не раз читал эту молитву, стоя в таких же шеренгах. Он был несравненным воином, точно царь Давид. Неужели, мой мальчик, ты думаешь, что твой отец со своими друзьями не смогут защитить город?
— Учитель, — говорит Нафтали. — У вас я учусь любить Отца в ближнем своём. В своём отце я постигаю присутствие Высшего.
— Мой ты Золотой! — восклицает боевой раввин, и резко привлекает к себе наставника.
— Дядя Моше, — Нафтали смущенно пытается вырваться из объятий атлета. — Я его сын, и мой экзамен не может быть засчитан, если я не встану в боевой строй.
Моше склоняет голову набок, хитро прищуривает глаз, и, разгладив бороду, приподнимает и снова плотно натягивает белую вязаную шапочку.
— Тебе поручена тайная миссия.
— Какая?
— Сопровождать плод молитв наших в Индию. — Моше поклонился в сторону, куда Учитель Праведности Иоанн увёл Йешуа.
— Учитель! — Воскликнул Нафтали, но Моше поднял палец, и тот умолк.
Глядя себе под ноги, юноша вдруг подумал, что скажи ему Моше об этом до известия о приближении врага, пожалуй, он был бы самым счастливым человеком. Три года. Три суровых года физической и духовной нагрузки, без права выхода за пределы гарнизонной крепости, скрутили в Нафтали пружину, которая готова была выпрямиться даже без указания пути. Но сейчас, когда враг у стен обители, это выглядело бегством.
— Готов ли ты к такому повороту в своей судьбе? — ещё раз спросил Моше. — Готов ли ты совершить длительное и опасное путешествие по старой дороге Аронидов? Сопровождать принца, мальчика, которому в пути предстоит стать мужчиной и царём? Если ты предпочтёшь остаться и узнать, чем закончатся наши местные разборки, тебя никто не неволит. Но я должен сказать, что он сам тебя выбрал.
Сердце Нафтали радостно забилось. Он с достоинством поклонился учителю, и, улыбаясь благодарной улыбкой учителю, сказал:
— Решение Совета мудрецов воспринимаю как миссию, пожелание принца — как закон.
* * *Это было время, когда Израильское царство сделалось самым могущественным на всей земле, их цари сделались известны своими богатствами, и долгий мир царствовал в народе,
а Храм Иерусалима был прозван Небесным, ибо в нём находилось Божественное присутствие. Храм стал местом, куда устремлялись не только евреи, но и те, кто верил во множество божеств, почитая еврейского бога, как одного из них. И те, кто ни в кого не верил, но кого притягивала эта сила, тоже устремлялись к Храму. Так многие обретали веру, становились герами, и оставались на многие годы при Храме, обучаясь тайнам общения с Всевышним.
Много лет хранился в чистоте свет Всевышнего присутствия, который зажигал в душах людей любовь. Иерусалим благоухал, а мир называл иудеев народом священников и мудрецов. И обращались инородцы, и просили мудрецов из народа священников, чтобы те учили детей и народ их наукам. И по миру разошлась слава о богатствах Израиля, и его правителях, — непревзойдённых Магах, побеждающих врагов оружием Бога. И никто не решался на них нападать.
Уверовав в себя, Жрецы Храма всё реже призывали Имя Всевышнего, и всё чаще обращались к Магии и шаманству, приучив к этому народ. Народ предался наслаждениям, теряя свою первоначальную чистоту, а цари и вожди заменяли своими законами те, что дал им Моисей. И оставил Храм Божий Дух Его Присутствия, и богослужения были заброшены. И над Храмом сгустилось облако Велиала Яхвэ.
Он вёл к Иерусалиму войска чужеземцев, саранчою опустошающих поля и разрушающих селения.
Язычники, пришедшие из-за морей, покорили евреев.
Благородных они сделали воинами, женщин увели к себе в жены, а простой народ, обращенный в рабство, тысячами отправляли за моря;
(и даже детей их накалывали на острие меча).
По всей стране Израильской
слышались только рыдания и стоны.
Военачальники язычников управляли ими по повелению Кесаря, и по воле всемогущего Велиала.
Осквернив Храм, язычники принуждали жителей не поклоняться больше невидимому
Богу, а приносить жертвы богам языческим.
«В таком-то крайнем бедствии они вспомнили о своем великом Боге: они воззвали к Его милосердию, умоляя простить их. И в мир пришёл тот, кому была дана власть и сила поддержать их и исцелить, и научить людей Свету и Миру.
Когда Ироду доложили о рождении чудо-ребёнка, сына Звезды, он бросился за советом к Велиалу. И тот уж постарался, чтобы Сын Звезды предложил Ироду подумать о том, как сделать, чтобы младенец не вырос в героя, который непременно отомстит царю-самозванцу. Ведь учить миру он станет тогда, когда свергнет власть цесаря, а стало быть, и его, Ирода, власть.
— Он пришёл приготовить воинство для Последней битвы. — Сказал Велиал, и над Израилем сгустилась ночь.
