Антон Шаффер - Арт-Джаз
Таким образом, начальники у нас теперь - Игнат и Агафонов. Общий язык они нашли быстро и, похоже, сдружились. Про меня и Степана Игнат тоже не забывает, держа при себе.
Вообще, коридоры, по которым мы теперь блуждаем - штука весьма интересная. Здесь много ответвлений, небольших коридорчиков. Везде есть свет. Агафонов объяснил это тем, что работает автономная электростанция, питание которой хватит на довольно долгий период. На вопрос Игната, насколько долгий, Агафонов сказал, что на несколько лет. Не знаю, насколько в это можно верить, но что еще остается? Только верить и надеяться.
Выправилась ситуация с продуктами. Вот их-то точно хватит на несколько лет - целые склады. Мы накормили людей. Да и сами наелись. Жизнь явно улучшается. Если ничего не случится (а Агафонов говорит, что случиться ничего не может, так как убежища построены настолько прочно, что прочнее, пожалуй, просто нельзя), то года четыре, а то и все пять, мы здесь продержимся. А дальше будем смотреть. Здесь все зависит от того, насколько сильным был Удар. Но, судя по разговорам между военными, он был очень сильным. Та вибрация, которую мы все ощутили говорит о том, что на поверхности взрывной волной сметало целые районы. В принципе, теоретически, через пять-шесть лет можно будет попробовать. Но не раньше.
Наша основная задача сейчас - поиск людей. Агафонов уверен, что они есть - надо только искать. И действительно, мы довольно часто встречаем закрытые двери, точные копии тех, что были у нас. И за каждым из них - потенциально живые люди. Но взрывать каждую дверь - нельзя (хотя все возможности для этого у нас есть). Почему нельзя? Нет гарантий, что люди, пытавшиеся спастись - сделали это. Они могли успеть зайти в убежище, но не закрыть дверь. Или плохо ее закрыть. А это значит, что стоит нам взорвать стену и попасть в такое помещение, и мы тут же получим такую дозу радиации, после которой долго не протянешь... Поэтому мы периодически утраиваем минуты тишины.
Ходим небольшими отрядами. Женщины и дети находятся в специально отведенном для них помещении. Там созданы все условия, насколько это возможно.
И все же, самая большая проблема - это люди. Некоторые почти смирились, почти обжились. Но есть и те, кто все еще хочет наверх. Самое удивительное, что такие есть и среди солдат, которые укрылись вместе с Агафоновым. Человек шесть рядовых находятся в крайне тяжелом психологическом состоянии - боюсь, что им уже ничем не поможешь. Два дня назад я предложил Игнату создать для них что-то вроде лазарета, куда поместить и часть нашей группы, которая не может прийти в себя. В принципе, он согласен. Но говорит, что это может быть опасно в моральном плане, а как следствие, и в социальном - может возникнуть недовольство. В итоге сошлись на том, что дождемся, пока здоровая часть сама попросит их изолировать. Игнат уверен, что рано или поздно это произойдет.
Игнат вообще много в чем уверен. Я хочу сказать, что не встречал раньше таких людей. Каждый его шаг заканчивается успехом. Каждое решение - верное. Не знаю, стоило бы так идеализировать человека, но ничего не могу с собой поделать. Наверное, это слабость. Я сам не могу похвастаться такой уверенностью. Видимо, не каждому дано. И кто бы вообще мог подумать, что художник окажется в экстремальной ситуации чуть ли не самым (если не самым) незаменимым человеком? Да, видимо, гении гениальны во всем...
Заканчиваю на сегодня. Следующую запись сделаю, когда ситуация более менее устаканится - писать каждый день (и даже неделю) не имеет смысла.
Мы выживем".
Глава 22
Коротков сидел на берегу озера и смотрел на рябь, оставляемую осенним ветром на его поверхности. Строков только что закончил свое повествование, и, примостившись рядом, тоже взирал на воду. Оба молчали.
Майор чувствовал себя полным идиотом. Такого в его многолетней практике еще не случалось. Разные были запутанные дела, но без примеси какой-то сомнительной фантастики. Все, что рассказал Строков другими словами назвать было сложно. А рассказал он следующее...
Выпускной в Строгановке прошел весело, да и сам выпускной курс был яркий, талантливый. Решили, что праздновать будут в день получения диплома в небольшом кафе "Художник", что недалеко от "Новокузнецкой". Еще во время учебы ребята сиживать там, выпивая что-нибудь покрепче и обсуждая последние тенденции в мире искусства. А потому, чтобы не ломать голову, все сошлись во мнении, что лучшего места и придумать нельзя. Обязанности по организации мероприятия были возложены, конечно же, на главного заводилу и балагура курса Петьку Строкова. А тот и не думал отказываться - ему это было только в удовольствие. Петька собрал со всех деньги, снял кафешку на целый вечер, чтобы им никто не мешал, и к назначенному дню было подготовлено в лучшем виде.
Шестого июля в пять вечера веселая ватага вновь испеченных деятелей российской культуры шумно ворвалась в маленькое кафе, заставив хозяина заведения на несколько минут даже пожалеть, что он согласился на это мероприятие. Все расселись за столики, которые были уже отлично сервированы и, и праздник начался.
Примерно через час после начала посиделок хорошо выпивший Строков вышел на улицу в компании нескольких друзей подышать воздухом, а заодно и покадрить проходящих мимо девушек - свои и та за годы учебы надоели. Компания устроилась на скамейке в небольшом скверике, располагавшемся в минуте ходьбы от "Художника" и принялась за дело. Точно можно сказать, что укрыться не было возможности ни у одной проходившей мимо девушки - каждая из них бралась в кольцо и не выпускалась из него до тех пор, пока телефонный номер "жертвы" не оказывался в кармане у кого-нибудь из ребят. Проколов практически не случалось - лишь изредка, если на нужном пальчике у незнакомки оказывалось золотое колечко.
Она появилась минут через пятнадцать с момента начала забавы. Голубое платье, прекрасно облегающее фигуру, шикарные формы, белокурые волосы и голубые глаза - одним словом кадр что надо. Кто-то из компании даже попытался одернуть Петьку, мол, фифа слишком шикарна, чтобы с ней этот детский сад проделывать. Но Строкова было не остановить. Он уже вошел в азарт, да изрядное количество выпитого алкоголя делало свое дело. Он первым вскочил со скамейки, а вслед за ним, неохотно, последовали и остальные.
- Девушка, - бойко начал Строков. - Вы мне, конечно, не поверите, что я готов смотреть в ваши глаза не то что всю жизнь, а вечность. И правильно сделаете! Ибо подобные заявления надо подтверждать поступками!
Сказав это, Петька бросился к соседней клумбе, сорвал несколько заботливо выращенных цветов и вернулся к месту дислокации дамы, которая с любопытством наблюдала за его действиями. Упав на колени и состроив жалостливую физиономию, Строков выпалил:
- Я молю вас о пощаде на коленях! Имя! Только имя! - Он протянул ей цветы.
Девушка снисходительно улыбнулась и приняла подарок. Решив, что наживка проглочена, Петька перешел ко второй части Мерлезонского балета:
- Ах, да! Какой же я дурак! - он в сердцах обхватил голову обеими руками, а потом вознес свои длинные конечности к небу. - Я же сам не представился! Петр! Художник! И я клянусь, что вашими портретами я украшу этот мир!
Выкрикнув последнее, он встретился глазами с незнакомкой и... Ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание, все вокруг закружилось и в голове он услышал голос:
- Здравствуй, Петр. Очень рада с тобой познакомиться. Меня зовут Екатерина. Сейчас, к сожалению, я должна идти, но мы с тобой еще обязательно встретимся. Как тебя найти?
Петька машинально начал называть свой домашний адрес и телефон. А потом открыл глаза. Он лежал на земле, а над ним нависло несколько испуганных лиц друзей, в глазах которых застыл испуг.
- Что случилось? - перепугался Строков, пытаясь подняться.
- Ты сознание потерял, - пояснил ему один из товарищей. - Просто рухнул, когда девку эту кадрить начал. Протянул цветы и все. Как мертвый.... Мы уже собирались скорую вызывать.
- А Катя где?- Спросил Петька, пытаясь глазами найти девушку, которая по его расчетам должна была быть где-то неподалеку.
- Какая еще Катя? - Не понял товарищ. - Брыкова что ли, с нашего курса? Так она в кафе...
- Да какая, к черту, Брыкова! - Петька встал на ноги и теперь отряхивал дорогой костюм. - Эта, которой я цветы подарил!
И здесь он заметил валяющийся на земле импровизированный букет. Он удивленно посмотрел на свою компанию.
- Слушай Петь, - озабоченно сказал все тот же однокурсник. - Давай, все же ко врачу сейчас. Ты, может, когда падал, головой ударился. Мало ли. Та цаца даже на цветы твои не посмотрела, а когда ты рухнул, чуть ли не через тебя переступила, уселась в черный "Кайен", который дожидался ее в конце сквера, и укатила.
Петька решительно ничего не понимал. От врача он все же отказался, вернулся в кафе, пол часа поломал себе голову, а потом напился пуще прежнего и позабыл обо всем на свете.
