Александр Афанасьев - Ответный удар 2
Чтобы не было никаких вопросов — мы скрыли то, что произошло. Отвезли Обана в Багдад, привели его в порядок. Он совершенно спокойно подкатил к зданию посольства США со своей собственной охраной — тут полно частных охранных компаний, все они выглядят одинаково и вопросов, когда кто-то пользуется их услугами — не возникает. В ответ на недоуменный вопрос офицера безопасности посольства, куда он подевался с базы (а посольство посылало собственные машины, застрявшие в организованной нами пробке) — он раздраженно ответил, что воспользовался нанятым ему транспортом, еще из Вашингтона. Такое тоже бывает — чаще всего за откат. Вопросы — возникнут только тогда, когда кто-то сунет нос в бухгалтерию ЦРУ и выяснит, что никакие платежи за эскорт помощника директора Национальной разведки — не перечислялись. Но я не думаю, что это кто-то сделает. В ЦРУ полно ловкачей, не хуже меня и бухгалтерия — последнее место, в которое они дадут залезть. Слишком много там всяких мин…
Если честно — мне жаль Подольски. Потому что его верность своей стране и необходимость делать то, что в интересах его страны — вступила в острейший конфликт с фундаментальными принципами, на которых стоит его страна. Америка борется за демократию во всем мире — а не провоцирует военные перевороты. Америка воюет с Аль-Каидой — а не вступает с ней в тайный сговор. Они, американские разведчики — команда, а не скопище смертельно ненавидящих друг друга кланов с диаметрально противоположными интересами — у одной кормушки.
Есть люди, способные комфортно существовать одновременно в двух мирах. Идеальном, составленном из принципов и идеалов — и реальном, в котором идеалы по какой то причине не реализованы или отвергаются. Но Подольски не таков. Он типичный американец — и потому мне его жаль. Не стоит ему заниматься разведкой.
А Подольски — хочет сейчас у меня выяснить кто такой Аль-Малик и это сейчас для него важнее всего. Вот дурак то…
— Да, русский…
— Твой бывший коллега? — продолжал допытываться американец
— Не совсем.
— Тогда кто?
Скверно. Очень скверно.
— Спецназовец внутренних войск. Это у нас что-то вроде ваших команд быстрого реагирования. SRT, HRT. Только все это у нас сведено в единый род войск, а не разбросано как у вас по ведомствам. Жандармерия.
— Да… я понял. И этот человек стал религиозным экстремистом?
— Да, стал.
— Русский? Очень странно. Мы имели дело с чеченцами… но русский.
— Ничего странного. Он просто мразь. К тому же — вспомни дело Эрика Харруна.[66] И ты думаешь, он единственный?
— Не единственный, но…
Подольски замялся — но все-таки решился.
— Знаешь, друг, ты не обижайся, но…
— Говори, чего уж там.
— Не следует сравнивать Харруна с вашими джихадистами. Тем более, что ваших — на два порядка больше, мы это знаем по Сирии.
— Вот как? И почему же?
— Потому что у них разная мотивация. Наши джихадисты — борются против свободы. Ваши — для того чтобы эту свободу получить.
Не знаю, для чего он это сказал? Может, чтобы понять, не готов ли я переметнуться к ним? Встать на сторону свободы, как они говорят?
— Это с чего ты взял? Неужели допрашивал чеченцев?
— Нет. Для этого не нужно допрашивать чеченцев. Можно все понять и так. В вашей стране — недостаточно свободы. Люди открыто говорят, что они не ощущают страну своей, что не могут ни на что влиять. Ты никогда не задумывался над тем, что некоторые — идут на джихад именно поэтому? Потому что иначе — ничего не изменить.
Бред какой.
— Посмотри на вещи шире, друг — сказал я — хватит про Россию. Возьмем весь мир и то, что в нем творится. Тебе не кажется, что в целом — джихадисты воюют, потому что нет никакого другого пути что-то изменить?
— Ты о чем?
— Возьмем Америку. Ты работаешь целый день в современном офисе, потом выходишь на улицу, садишься в машину и едешь домой. Дом у тебя отдельный, с несколькими спальнями, пусть даже он и принадлежит не совсем тебе, а большей частью банку. У жены тоже есть машина и скорее всего есть еще большой пикап, пусть подержанный — чтобы таскать прицеп с катером или жилой прицеп. В отпуск вы едете в Диснейленд…
— Черт возьми, мы все это заработали! — прервал меня Подольски
— … у тебя двое или трое детей, и они ходят в школу. Ты выбираешь, где жить, чтобы был получше школьный округ — не обратил внимание на восклицание я — и ты член какого-нибудь клуба. А теперь сравни с тем, что здесь происходит и спроси себя — почему здесь все хотят что-то изменить, а?
— Черт возьми, все что мы заработали, мы заработали тяжелым трудом
— Ага, верно. Только и мы — трудились не менее тяжко. Мы трудились, чтобы выжить в двух мировых войнах. Америка в них — только поставляла оружие и нефть, причем обоим сторонам в конфликте.
— Мы сражались на Тихом океане!
— И столько потеряли? Триста тысяч? А мой народ — двадцать пять миллионов…
Не надо было это говорить. Но я — говорил.
— Почему то получилось так, что вы сочли возможным судить нас. Нас образ жизни. Нашу политическую систему. Громче всего — кричат маргиналы, причем кричат о своем, что волнует только их, потому — не получают на выборах и пяти процентов голосов. А сколько голосов у вас получил Ральф Надер, а?[67]
…
— Вы не мерило мировой истории, Алекс, и не судья. И не надо судить о нас по тем мерзавцам, которых ты слушаешь два раза в неделю. Они не Россия и не русские, и не суди о нас по ним. Наши страны — имеют общего врага. А это сближает. И давай на этом остановимся.
Подольски угрюмо замолчал
— Тоталитарист — сказал он
— Идиот — отбил мяч я — вон, кажется, приехали. Удачи…
Неприметный седан — остановился на другой стороне дороги. В нем был Обан. Машина принадлежала американской станции ЦРУ. Подольски вылез из нашего внедорожника, с риском для жизни пересек дорогу и уселся в седан. Машина тронулась. Я немного выждал и поехал следом, ориентируясь по БПЛА…
Вечером — удалось расшифровать полученные данные и опознать обоих иракцев, которые присутствовали на встрече. Один майор, другой — старший майор. Явно — не конечное звено в цепочке заговорщиков. Оба — принадлежат к девятнадцатому моторизованному полку особого назначения (что-то типа тяжеловооруженного спецназа, отряд немедленного реагирования) входящему в состав пятой механизированной дивизии, расквартированной совсем недалеко от Багдада, в Баакубе. Полк — недавно перевооружился на тяжелые колесные танки и представляет собой грозную, высокомобильную силу, благодаря отличным дорогам он может через несколько часов оказаться в любом конце страны. Конечно, там все проверены, все офицеры, все солдаты. А как же иначе?
Ирак, Багдад
10 июля 2019 года
Все то время, пока мы вели игру с американцами — надо сказать неоднозначную игру с не гарантированным результатом — нельзя сказать, что специальная группа из иракских, иранских и российских офицеров безопасности, целью которой было обеспечение багдадского Саммита глав государств не работала. Работали и еще как! Чтобы вам было понятна схема работы спецслужб — скажу, что действительность сильно отличается от книг. Да, бывают прорывы и прорывы эти — совершают одиночки или мелкие группы людей. Но основа, фундамент всего — это планомерная, целенаправленная работа оперативного штаба с большим объемом информации, скрупулезная и планомерная отработка всех имеющихся на мониторе угроз, распутывание всех клубков, какие только есть с целью определения степени опасности, переворачивание всех камней, чтобы определить, под каким прячется змея. И даже если змея не будет найдена вовсе — в девяти из десяти случаев так оно и бывает — это не значит, что такую работу не надо делать. Она и делается — невидными, и не знающими победного грома литавр людьми. Потому что ее надо делать. Она — фундамент всего.
После очередной бессонной ночи — они повесили несколько гамаков в холле и так и спали в них по очереди, питались в столовой — члены оперативного собрались на очередное утреннее совещание. От них пахло потом, кофе, плохим дезодорантом, который кто-то поставил в туалете и которым пользовались все.
— Итак… — прилетевший из Москвы полковник Куприянов, начальник отдела ФСО[68] занимал место во главе стола, председательствуя и начальствуя над генералами — что у нас нового?
— Отследили пять звонков… — сказал иракец, полковник Меджиди из Мухабаррата — все пять классифицированы как представляющие опасность.
Всем было понятно и без перевода — смертники. Последний звонок смертников родным. Иракский Мухабаррат — вел спецкартотеку, в которой отмечал лиц, потенциально способных стать смертниками, за ними — велась постоянная слежка.
