Александр Мазин - Варвары
Скулди с большим интересом уставился на Коршунова. Потом ухмыльнулся.
— А со мной? Будешь? — осведомился он.
— Давай, — согласился Коршунов.
Конечно, Алексей подустал, но Скулди выглядел куда менее «солидно» (в плане размеров и массы), чем первый противник. Для Коршунова, с его навыками рукопашной, здешний «деревенский драчун» — сущие пустяки.
Скулди расстегнул пояс, передал сородичу. Затем стянул через голову рубаху. М-да, мужик крепкий, ничего не скажешь. Поджарый, жилистый. И весь торс — в татуировках. Тут тебе и змеи, тут тебе и корабль под парусом, и надписи какие-то…
Коршунов слегка расслабился. Видал он местных драчунов: пока размахнутся — три раза высморкаться можно. И едва не словил нокаут. Хорошо, успел нырнуть в последний момент: кулак только по голове чиркнул — и тут — в корпус. Аж ребра затрещали. Ничего себе! Вот тебе и деревенский драчун!
Алексей быстренько ушел в сторону и набрал дистанцию. Нет, этот парень точно учился морды бить. Тут тебе и стойка (незнакомая, но вполне грамотная), и организация движений. Но теперь Коршунов был готов, и его было не так просто достать. Поначалу сам он от атак воздерживался, ушел в защиту, выжидая, когда можно будет поймать Скулди на встречном. И опять едва не проворонил — на этот раз подсечку. Ах вот как! Значит, мы и ногами умеем работать! Нет, в технике Скулди определенно чувствовалась школа. Но до настоящего мастерства герул не дотягивал. Иначе пришлось бы Алексею кисло. А так он поиграл минутку-другую на жестких блоках и установил, что «арсенал» приемов у Скулди весьма ограниченный. И против японо-китайских штучек, против прыжковой техники, против хапкидошных захватов, в которых Алексея в свое время очень неплохо поднатаскал Черепанов, отработанной защиты у герула не было. Хоть и ловок был Скулди, как кошка, — не помогло. «Раскачав» противника длинной серией разнообразных ударов, Алексей обошел-таки его со спины, сбил толчком под колено, притиснул к земле, зафиксировал на полминуты, чтобы герул прочувствовал ситуацию, — потом отпустил.
Скулди встал, неторопливо отряхнулся, окинул Коршунова цепким подозрительным взглядом. Так бабка-кухарка, небось, на заре технической революции глядела на поставленный в барской квартире телефон. Ясно, что придется теперь жить в одном доме с этой говорящей штуковиной, но… Может, треснуть по ней шваброй и сказать, что само разбилось?
Под этим пристальным взглядом Алексей вдруг очень остро почувствовал, что он и Скулди принадлежат к разным культурам. И Коршунов со всеми своими мордобойскими навыками, скалолазаньем, прыжками с парашютом, пистолетом в заначке и свежеприобретенным умением убивать ближних — по-прежнему отвратительно цивилизованный и интеллигентный кандидат физико-математических наук из хорошей семьи. Да, он может надавать Скулди по морде и даже убить, если достаточно разъярится… Но перед ним стоит чистокровный, урожденный варвар. Которому вовсе не нужно разогревать себя гневом, чтобы смахнуть кому-то голову. Этот здоровенный парень с зелеными скулами, ровесник Коршунова, возможно, знает куда меньше Алексея, но ничуть не глупее. И если он сочтет целесообразным расчленить Коршунова на заготовки для лангета, то он так и сделает. И сомнений или угрызений совести при этом он испытает не больше, чем домашний песик, хрумкающий «педигри». Вспомнился почему-то выдавленный Агилмундом глаз квемана…
Отвратительное чувство неуверенности после очевидной победы настолько взбесило Коршунова, что ему удалось сделать достаточно свирепое лицо, чтобы неподобающая «небесному герою» слабость не стала явной. Он окинул герула столь же надменным оценивающим взглядом и гордо выпятил обросший густой щетиной подбородок.
Чертов герул покосился на своего кореша с ободранной мордой.
— Алексий, сын Виктора, готовься! Мы придем к тебе. Я и Кумунд! — Скулди кивнул на Минотавра. — Мы придем, Алексий. Жди!
Глава шестнадцатая
Алексей Коршунов. «Контрразведчик»
Они пришли.
Время выбрали удачное: когда в доме, кроме Коршунова, были только детишки да беременная жена Фретилина брата. Остальные — в поле.
Строго говоря, и Коршунову тоже следовало в поле быть, но выяснилось, что в поле от Алексея толку — ноль. Не обучен он здешним сельскохозяйственным работам. Это, впрочем, никого не удивило. Где бы Аласейе научиться землю возделывать, если он с неба упал? Вместо «небесного» неумехи в поле трудился добытый «героем» в бою квеман-скалкс. Скалкс — раб по-здешнему, но квеман рабством своим не слишком был опечален. Поскольку был не урожденным рабом, а взятым в бою. Следовательно, его рабский статус — явление временное. И окружающие свободные это признавали. Ну попал мужик в рабство. Пустяки, дело житейское, с каждым может случиться. Команду над квеманом взяла Рагнасвинта. Поскольку из ее мужа рабовладелец оказался никакой, да и хозяйство ему — по барабану. Рагнасвинта последнее очень не одобряла, но смирилась. Трудно ожидать нормального поведения от человека, который с неба рухнул. Ничего, она, Рагнасвинта, с хозяйством разберется. Пусть муженек на нее положится, а сам тащит в дом побольше военной добычи да еще скалксов пяток. Тогда можно будет со Стайной через Фретилу договориться и распахать большой луг за излучиной… Коршунов в планы своей квено не вникал. Поскольку сельским хозяйством заниматься не собирался. И в бурге обитать до старости не планировал. Если уж не удастся вернуться домой, то хотелось бы переместиться в более цивилизованное место. Алексей отдавал себе отчет в том, что долго жить в бурге он не сможет. Со скуки сдохнет.
Хотя сейчас ему было совсем не скучно. С такими-то гостями.
Пришли они, как и обещано, вдвоем. Скулди и Кумунд. Кумунд вошел первым. Коршунов, который в это время сидел за столом и занимался составлением словаря, вскочил.
Ссадины на физиономии звероподобного Кумунда подсохли, щеки опять жизнерадостно вызеленены. Но морда — мрачно-торжественная. Как на похоронах. Костюм парадный: куртка с тиснением, цепи-браслеты-побрякушки, пояс, шитый серебром, естественно, кинжал, секира, шлем под мышкой: снят из вежливости, когда его хозяин через порог переступал. Но Алексей уже знал, что это проявление уважения к дому, а вовсе не к Коршунову. В одной руке — шлем, в другой — кожаный мешок. И то и другое Кумунд плюхнул на стол. В мешке булькнуло.
— Хайре, Алексий! — на пороге появился Скулди. Тоже в парадном. Даже еще покруче: вместо топора — меч, пояс не серебром украшен, а золотом. И шлем не такой, как у Кумунда, тоже золоченый. И — знакомый шлем, черт… Такой знакомый шлем, но не вспомнить, где видел.
Скулди осклабился и разразился длинной тирадой… Кажется, на греческом.
Алексей покачал головой: не понимаю.
Скулди ухмыльнулся еще шире. Его приятель, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на лавку. Лавка жалобно пискнула.
— Радуйся, Алексий, сын Виктора из рода Черных Орлов, прилетевший из дальней земли Байконур! — провозгласил Скулди с откровенной насмешкой и тоже уселся.
Бесцеремонно взял блокнот, поглядел, хмыкнул.
Коршунов вежливо отобрал у него блокнот, спрятал.
— Здравствуй, Скулди, — сказал он. — Здравствуй и ты, Кумунд. Что это ты принес? — кивнул на мешок.
— Тебе понравится, Алексий.
Появилась Фретилина невестка. Несмотря на огромный живот, двигалась она проворно. И, в отличие от Алексея, знала, как следует принимать гостей.
На столе появились берестяные кружки, каменной твердости печенье, сыр.
Скулди развязал мешок, наклонил. Из мешка полилось. В кружки. Нечто сине-фиолетовое.
— Пей, Алексий!
Коршунов с сомнением поглядел на жидкость. Доверия она не внушала.
— Не бойся, Алексий, сын Победителя[16], — насмешливо произнес Скулди. Подхватил кружку, опрокинул себе в глотку. Поставил и снова налил. — Пей, хорошее вино.
Алексей взял кружку. Вкус пойла вполне соответствовал его виду. Кислый сушняк с мерзостным привкусом. От бурдюка, должно быть.
Видимо, своего ощущения от дегустации Коршунов скрыть не сумел, потому что Скулди заботливо поинтересовался:
— Не нравится?
— Редкая дрянь, — честно сказал Коршунов. — Вылей ее в яму. Будем лучше пиво пить, я скажу, чтоб принесли.
Скулди с Кумундом переглянулись…
— Чтобы ромлянин сказал: вино вылей, — такого быть не может, — заявил Кумунд.
— Сам знаю, — буркнул Скулди. — Семь зим провел среди них. — Подмигнул Коршунову: — Верю теперь, что ты — не ромлянин, Алексий! И рад этому, потому что вижу: славный ты воин. Не хотелось бы поступать с тобой как с врагом.
Коршунов молчал. Переваривал.
Потом не нашел ничего лучшего, как задать дурацкий вопрос:
