Дмитрий Хван - Хозяин Амура
Тот встал из-за стола, с сожалением глянув на отложенные документы, потрепал волосы спящего паренька, взял в руки фонарь и обернулся к Евгению:
— Пошли на кухню, цикория заварю тебе, поболтаем.
* * *Разговор не клеился. Неизвестно, были ли тому виной те полунамеки и умолчания, вкупе с пространными хвалебными речами, коими перегрузил беседу старший среди гостей — Усов Михаил Юрьевич, строгановский приказчик из Архангельска, или мешала некая отчужденность Смирнова, ни на грош не доверявшего уральцам. Как известно, прежний визит людей Строганова на берега Ангары не вызвал положительных эмоций у первоангарцев. Кстати, своим внешним видом Усов напоминал полковнику классический киношный тип кулака-мироеда, многажды виденного в советских фильмах. Эдакий крепкий бородатый мужичина с колючим взглядом, пудовыми кулачищами да себе на уме — хитрющий и недоверчивый.
От горячего напитка из цикория с добавлением меда никто не отказался, но и это не растопило холодок недоверия, который мешал переговорам. Наконец Андрей Валентинович решил взять быка за рога. Он прервал Усова на полуслове, когда тот снова принялся славословить в адрес князя Сокола.
— Михаил Юрьевич, постой-ка, — повысив голос, проговорил Смирнов. — Ты знаешь, у меня много важных дел. Я не политик, не краснобай… Если ты хочешь разговора, то говори как есть, ибо время мне дорого.
После некоторой паузы поднялся с лавки, стоявшей у стены, и вышел к столу молодой мужчина:
— Коли так, то я говорить стану!
Провожаемый дюжиной взглядов, он сел рядом с Усовым, который в ту же секунду, как показалось Смирнову, разом сжался, стал уже в плечах.
— Тебе была необходима какая-то тайна? — усмехнулся полковник, раздраженный неуместной конспирацией строгановцев. — Я привык к честному разговору! Выкладывайте, что у вас есть, или уезжайте, откуда прибыли! Не ровен час, швед нападет…
— Ты, Андрей Валентинович, меня не стращай, — проглотив не совсем вежливые слова Смирнова, отвечал новый собеседник. — Пуганые уж…
— А коли пуганые, то будь ласков, говори прямо! — сбавив обороты, произнес полковник. — Да скажи, кто ты таков.
— Глеб Максимов я, приказчик с архангельской пристани, — таков был ответ.
И Глеб рассказал о том, что Максим Яковлевич, старший в роду Строгановых, послал его в Корелу для переговоров с полковником Смирновым.
— Откуда про меня знаете? — тут же спросил Андрей.
— В Новгороде на низовских земелях, на Нижнем посаде, пристани строгановские, — уклончиво отвечал Глеб. — Людишки оттуда и донесли о тебе…
— Продолжай, — хмуро проговорил Смирнов.
— Так вот, — голос Максимова становился все торжественнее, — а Дмитрий Андреевич, из молодшей ветви семьи, отправился на Ангару-реку к князю Соколу.
— Насколько я знаю, — прервал Глеба полковник, — Дмитрий Андреевич не впервой у нас и в прошлый раз убыл ни с чем, так?
— Так, — согласился приказчик. — Но сейгод дело совсем иное… — После чего Глеб перешел практически на шепот: — При чужих ушах мне невместно молвить то, что ты хочешь услышать.
Смирнов согласился с собеседником, и вскоре в непривычной тихой и пустой светлице осталось лишь трое — полковник настоял на присутствии Лопахина. Максимов, как показалось, малость расслабился, стал более раскован в движениях и словах.
— Князю сибирскому Вячеславу Андреевичу Соколу трон московский предложен будет, — торжествующе проговорил он, с удовольствием наблюдая, как у обоих ангарцев разом вытянулись лица.
— Коли светлый князь самодержец, правитель самовластный обширной державы, да кровь старой династии течет в его жилах, — продолжал Максимов, — то…
— Погоди-ка! — Смирнов не мог сдержать улыбку, которая, несмотря на все старания, расползалась на его лице. — Кто это решил предложить Соколу московский трон?! Строгановы?!
— Это очень могущественная семья, которая имеет великое уважение и…
— Как тебя зовут? — сказал вдруг Смирнов строгим тоном. — Ну?!
— Глеб Максимов… приказчик архангелогородской пристани, — напрягся собеседник.
В светлице стало так тихо, что будто бы стало слышно, как забилось сердце гостя.
— Лжа, — тихо сказал Лопахин. — Впервой и тот Строганов, на Ангаре, назвался приказчиком. Конспираторы, едрить их!
— Как твое имя? — повторил вопрос полковник. — Сказывай или уходи.
— Даниил Иванович… Строганов, — сохраняя каменное выражение лица, проговорил молодой человек.
— Рисковые вы люди, — с уважением сказал Смирнов. — Но я не верю ни единому твоему слову. Объясню: вам нужно наше оружие, станки и мастера, это мы знаем уже давно. Сокол вам не нужен… Не морщи лицо, Даниил. Не нужен он вам как государь. Как прикрытие для ваших дел Сокол пригоден. Кому выгодно, так сказать… Кто стоит над вами?
— Никого над нами нет, — произнес натужно Строганов.
— Лжа! — с готовностью воскликнул Евгений. — Обсуждали мы многое ночью, но ты нам спутал все карты, Даниил Иванович. Но после слов про трон…
— Вы же с Новгородчины, верно? — перебил Смирнов. — Да будь вся новгородская земля со всеми ее боярами за вас — Москвы вам не взять. Верно, в Москве кто-то над вами имеется, Даниил? Что скажешь?
Строганов тяжко задумался, даже зажмурил глаза. Вся прежде выстроенная им нить разговора была потеряна.
— Не могу я говорить о том, — с сожалением отвечал Строганов, причем Смирнов понял, что сожаление это искреннее. — Верно, есть на Москве сила, с коей мы заодно.
— Погоди теперь, Даниил Иванович, да скажи мне. — Полковник устало потер виски. — Ко мне зачем ты явился? Чем я тебе могу помочь? Я не князь, и без его на то дозволения я ничего не смогу сделать.
— Ведомо мне оное, — кивнул Строганов, первый раз позволив себе улыбнуться. — Не стану же я тебя на службу звать да измену в сердце златом отворять.
— Злата на то не хватит, — фыркнул Лопахин с негодованием.
На улице тем временем начинался дождь — с ворчавшего далекими громовыми раскатами неба стали падать первые тяжелые капли. Шлепались они и сквозь открытые оконные проемы. Вскоре зашумело вокруг — дождь усиливался, а кроме того, поднялся ветер, и сразу потянуло прохладой. Послышались выкрики да смех — люди старались укрыться от потоков воды, льющей с неба, под любым навесом или успеть забежать в дом или амбар.
В светлице ангарцам пришлось закрывать ставни и зажигать фонарь, висевший над столом. Вскоре ровный свет залил комнату, разом осветив ее. Евгений видел, как внимательно смотрел Даниил и на то, как он зажигал спичку, и на сам фонарь, называемый «Летучая мышь», — понравился он уральцу, без сомнения.
— Знатный ливень, и гроза будет, — заметил бывший морпех-новгородец.
— Это точно, — согласился Смирнов.
Строганов, уязвленный тем, что какой-то дождь занял внимание ангарцев, шумно встал с места и принялся прохаживаться у стола. Спустя минуту он резко остановился, вздохнул и с вызовом произнес:
— Полковник, не станешь же ты сидеть в Кореле долгие лета? Да и Сокол не станет же сию землицу под свою руку брать?
— Москва ведь отказалась от нее. Разве нет? — прищурился полковник, с интересом посматривая на молодого человека.
— Не Москва то сделала, а шайка боярская да пес Морозов! — выпалил Даниил.
— Значит, твой человек в Москве — Никита Романов? — широко улыбнувшись, проговорил Андрей. — Вот только зачем надо Соколу трон предлагать? Это проверка такая?
Строганов тут же сел на стул и с кислой ухмылкой еле слышно сказал:
— Умен ты, да ведомы тебе дела московские… Никита Иванович, как есть, проверку учинить решил. Что Сокол ответит? — вперился он взглядом в ангарца, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
— Да не волнуйся ты, — усмехнулся Смирнов. — Откажется он. Не нужон ему московский трон — у нас дел на Востоке по самое горло. Одолевают!
Строганов просветлел лицом:
— Дай-то Бог! Коли так, Никита Иванович доволен вельми будет.
— Ну вот, а то злата предлагать собрался… — заулыбался и Лопахин.
— А то и стану! — воскликнул Даниил. — Ежели Корела к нам отойдет, останешься на воеводстве? — Строганов уставился на полковника.
— Если Сокол позволит, — тут же нашелся Андрей.
После этого Даниил доверительным тоном рассказал ангарцам о планах уральских олигархов. Как оказалось, Никита Романов изрядно опасался предлагаемого Строгановыми в союзники «подымающего голову восточного великого князя Сибири», который мало того что уже проник на Русь цепочкою факторий, да получив в Москве свой двор, мало того что активно участвует в дележе Эстляндии, посылая на шведскую войну своих солдат для помощи королю Кристиану Датскому, так он же с легкостью берет шведские крепости в корельских землях и обосновывается там крепко. И ежели сейчас он не слушает приказов пса Морозова, да будет ли он слушать указы нового царя, коего Земский собор изберет? И ведь бают, что-де знак Сокола на нем, знак Рурика.
